Теперь, по утрам, когда Дина собиралась на работу, она видела в зеркале другого человека. Не осталось ничего от запуганной, затравленной молодой женщины, которой место – в каком-нибудь приюте для бедных. Она по-прежнему экономно тратила деньги на себя, но выглядела вполне достойно. Обычной одеждой Дины стали джинсы и легкий свитерок, волосы она стригла коротко, и, неизвестно почему, они начали слегка виться. Стройная, подтянутая, с хорошей фигурой, с легким, со вкусом сделанным макияжем – Дина производила хорошее впечатление. Но больше всего изменились глаза. Взгляд стал отстраненным и жестким. Сразу было понятно – такую даму не так-то легко провести, а уж сесть ей на шею точно не удастся.
Дина порой отстраненно думала, что еще недавно она вела бы себя совсем иначе. Так, на днях она завернула в магазин полуфабрикатов, купить что-нибудь к ужину. Выбрала блинчики с яблоком и корицей, которые очень любил Мишка. Продавщица набрала в пакет десяток, и положила блины на весы. Дина потянулась за пакетом, и тут же продавщица слегка шлепнула ее по руку:
-Не надо с весов брать! Я еще не посчитала.
Прежня Дина виновато улыбнулась бы и залепетала:
-Да-да, конечно, извините…
Нынешняя Дина взглянула холодно:
- Я понимаю слова. Меня не обязательно бить. Относитесь к покупателям получше, или вас выгонят с этого места.
После этого развернулась и вышла из магазина, продукты к ужину купила в другом месте.
Квартирный вопрос она решила по-своему. Взяла небольшой кредит и купила комнату в бывшем общежитии. Ей очень нравился этот дом – еще сталинской постройки – два крыла соединяла шестиугольная башня. А башне этой были комнаты, и одна из них досталась Дине. Прежний хозяин любил свое жилье и сделал из него мини-квартирку с крошечной кухонькой и санузлом. Это было первое собственное жилье Дины и Мишки, и оба его полюбили. Столько окон! В течение дня солнце переходило из одного в другое. И Мишка, который не любил темноту, был обеспечен светом дом самого вечера.
С кредитом Дина расплатилась за два года, и потом стала думать о том, чтобы продать комнату, взять еще займ и купить уже однокомнатную – или чем черт не шутит – даже двухкомнатную квартиру. Но медлила, уж очень ей нравился этот дом в центре города и верхний этаж башни – выше только небо.
А парикмахерская ее, напротив, была в подвальном помещении. Но Дина устроила все так, что тут было на редкость тепло и уютно. Дамы ожидали своей очереди на мягком диване, покрытом искусственным мехом, любовались большим красивым аквариумом, листали журналы и пили кофе. Но еще чаще – болтали. С Диной все легко находили общий язык, и небольшой подвальчик вскоре превратился в настоящий женский клуб.
В Дине проснулся настоящий стилист. Она почти всегда находила, что посоветовать своим клиенткам, подсказывала им, и, когда с ней соглашались – получался такой сногсшибательный результат, что дамы уходили в восхищении. Да и когда Дина находилась дома, у нее то и дело звонил телефон, кто-то просил записаться на стрижку, на укладку. Словом, дело набирало обороты.
Круг знакомых резко расширился. Но настоящих подруг у Дины в эту пору было всего две. Лена, которая, наконец, удачно вышла замуж, но неизменно находила время забежать раз-другой в неделю, выпить кофе. Обе молодые женщины прошли через полосу трудностей, обеих жизнь закалила – они могли гордиться этим, но продолжали оставаться друг для друга поддержкой.
Второй подругой стала Саша, няня сына. Пример Дины тоже повлиял на нее, и из прежней робкой девочки, неспособной к учебе она начала превращаться в увлеченного человека. Оказалось, что Сашу очень манят путешествия. Но поскольку у нее не было ни средств, ни возможностей ездить в далекие края, она занялась краеведением. Также ее собирались со временем взять на работу в городскую библиотеку, и она ждала места.
Что касается родственников Дины, тут дела обстояли по-разному. Отец понемногу восстанавливался, и семья жила дружно. Даже Елена Сергеевна где-то растеряла свой дурной нрав. Младший брат Дины заканчивал учебу и тоже собирался жениться. Невеста его Дине нравилась, и за родных она была спокойна.
Что же касается бывшего мужа… Дина невольно усмехалась, вспоминая закон бумеранга… Они официально развелись, и Артем теперь должен был платить алименты, что представляло для него большую неприятность. Он попытался было на суде доказать, что получает самую малость, прожиточный минимум, где тут еще ребенка содержать. Но даже судья пристыдила его, напомнив, что перекладывать все обязанности по содержанию сына на плечи жены, недостойно мужчины.
Тогда Артем потребовал у Дины, чтобы все алименты, которые она будет перечислять – она не тратила, а складывала на книжку.
- Иначе я тебя знаю, профукаешь все деньги на ерунду. А я хочу, чтобы все деньги достались именно Мише.
Дина прищурилась, несколько мгновений смотрела на бывшего мужа, а потом несколькими словами обрисовала ему маршрут, по которому предлагала пойти. И почему-то Артему даже в голову не пришло поднять руку на молодую женщину, хотя он так легко делал это прежде.
Новой пары для себя Артем пока не нашел. В его жизни появлялись женщины, но ни одна не задерживалась надолго, не выдержав его мелочного жестокого характера. Расставшись с очередной пассией, он запивал, а если запой выдавался особенно жестоким, отправлялся к родителям в деревню, где приходил в себя. С каждым разом это давалось ему все труднее. Он опускался и внешне, и внутренне, и это уже начинали замечать.
Его родители во всем происшедшем винили сына, и повторяли, что он разрушил свою жизнь, расставшись с Диной. В свою очередь молодая женщина поддерживала отношения со стариками. Она знала, что никогда не забудет доброту, которую они проявили к ней в самый трудный момент. Теперь у Дины не было никакой нужды скрывать свой адрес, и раз в несколько месяцев старики обязательно навещали внука, привозили с собой кошелку деревенских гостинцев. Дина в ответ тоже старалась сделать для бывших свекра со свекровью что-то хорошее. Она заплатила за то, чтобы в дом провели воду, обещала в дальнейшем помочь и с газом. Негласно было договорено, что когда Мишка немного подрастет, он будет проводить лето в деревне – у дедушки с бабушкой. Конечно, не все три месяца. Дина откладывала алименты, чтобы раз в год ездить с ребенком к морю.
О том, чтобы изменить свою личную жизнь, она по-прежнему не думала. До определенной минуты…
Мужчин-клиентов у Дины было не так много, обычно все ее рабочее время было распределено между женщинами. Сформировалась даже плотная запись, просто так к ней было уже не попасть. И все же пару раз в день в подвальчик спускались мужчины с вопросом:
- А можно у вас постричься?
Работала Дина быстро и, если у нее выдавалось свободное время, она им не отказывала. Но этот привлекательный молодой человек, приглаживающий каштановые волосы, показался ей знакомым. Однако Дина просто пригласила его пройти и сесть в кресло. Она знала, что у нее отвратительная память на лица. Она может не узнать даже близкого знакомого, если увидит его, например, в новой куртке и шапке. И наоборот, приветливо поздороваться с незнакомцем, приняв его за кого-то своего.
- Как будем стричься? – привычно спросила Дина, беря ножницы.
-На ваш вкус.
Такой ответ звучал нередко, и молодая женщина лишь кивнула. И все же она не могла отделаться от ощущенья, что ей знаком этот человек. Их взгляды встретились в большом зеркале, и он спросил:
- Как твоя рука? Зажила?
-Никита! – ахнула она, - Никогда не думала, что увижу тебя снова.
- И я, - признался он, - Я пытался тебя найти. Ведь я же держал в руках твой паспорт, знал фамилию и адрес прописки.
Дина испытала необыкновенное чувство блаженства – он ее искал!
- Но этот товарищ, - Никита усмехнулся, - Когда я пришел, сказал, что ты тут больше не живешь. Я даже ездил в твой дом в деревне, но мне и там адреса не дали.
- Я всех предупредила, - сказала Дина, - Не хотела, чтобы бывший муж меня нашел. Но я никак не могла предугадать, что искать меня станешь ты…
Они улыбались друг другу, и не могли сдержать своей радости.
На лесенке, ведущей в подвал, послышался стук каблуков – к Дине спешила очередная клиентка.
- Я понимаю, ты занята. Но может быть, мы встретимся вечером?
Как бы хотелось Дине посидеть с Никитой где-нибудь в кафе, поговорить, не торопясь. Но Саша предупредила ее с утра, что нынче она не сможет задержаться.
- Нынче мне надо отпустить няню, - сказала Дина, - Но…
Оба как будто боялись вновь потерять друг друга, и Никита с надеждой вскинул глаза.
- Но ты можешь проводить меня до дома, - сказала она, - Приходи к семи вечера. По дороге поговорим.
**
В жизни Саши – няни, которую Дина наняла для сына, и которая за эти годы стала не только помощницей, но и близкой подругой, тоже произошли перемены. Случилась эта история летом, когда Саша с рюкзаком и собаками отправилась в ту глухую лесную зону, которая граничит с заповедником.
Было одиннадцать часов вечера. Свет дня уже почти померк, и только где-то на краю небо отливало зеленоватой прозрачностью.
Для лягушек наступил звездный час. В этом маленьком болотце, в глухом лесу – кого им было опасаться? Они и разошлись вовсю.
Нет, это путешествие было все-таки авантюрой.
Саша лежала на животе, в своей маленькой, полностью к ночи подготовленной палатке, при свете фонаря перелистывала книги, и изо всех сил внушала себе ощущение "а нам трын-трава".
Тут было очень даже уютно, как будто в маленьком доме. Но подумать что там, отделенный лишь тканью, дремучий заповедный лес... И если что, не найдут ее здесь во веки веков.
Самым разумным было положиться на собак.
Псы вели себя спокойно. Они дремали у входа в палатку. Немецкая овчарка беззаботно растянулась на боку – значит, вовсе никакой опасности не чуяла, а алабай лежал царственно и неподвижно, как лев, охраняющий алупкинский дворец. Бэк и Хан были надежной защитой.
– Это, конечно, хорошо – доводить начатое до конца, – думала Саша. – Но так ли обязательно было сюда идти?
Саша была человеком увлеченным.. При всем желании в отпуске не разгуляешься. Знакомые уже привычно уезжали за рубеж, с каждым годом расширяя маршруты.
– Вы опять в Египет? А мы (с придыханием) в Пари-и-жж…
– А мы в Тайланд. Хочется хапнуть новых впечатлений.
Саша уже уразумела, что новых впечатлений можно хапнуть где угодно. Например, во время прошлогодней аварии, длившейся неделю, в квартирах было как на улице, минус 20. Грея окоченевшие пальцы у раскрытой дверцы духовки, она чувствовала себя жительницей осажденного города.
Путешествия с палаткой, даже простые вылазки на выходные, тоже давали острые ощущения. Вот сейчас… Они вообще-то чаще отправлялись с подругой Леной и останавливались на берегу Волги. А там везде до жилья близко.
Тут же сложилось так, что Лена сильно простудилась, поход срывался, а Саша задумывала его так давно, что плюнула и решила идти одна.
Поневоле сделавшись краеведом, она знала о родных местах много, и найденный на берегу камень с отпечатком ракушки напоминал ей, что когда-то здесь плескался океан. Заброшенные деревни, храмы прошлых веков, теперь начинающие возрождаться, местечки, облюбованные художниками, откуда открывались великолепные панорамы на Волгу, горы, пещеры, о которых сложены легенды…
Но особенно привлекало ее то, о чем она читала, но еще не видела сама. Так узнала она и об этом месте – сердце здешних гор, где все овеяно некоей мистикой. Говорили о существующей тут биологической защите. Природа берегла свои тайны от человека. Даже безобидные птицы вели себя подобно хищникам.
Говорят, здесь видели лик Хозяйки гор.
Саша отхлебнула горячий чай из кружки.
Но разве человек не часть природы? Почему нужно воевать с такими, как она, все оружие которой – перочинный ножик и маленький топорик для рубки сушняка…
От неожиданного движения там, где лежали собаки, Саша вздрогнула. Бэм насторожился, явно чуя что-то вдалеке. Мгновением позже поднялся белый Хан. Что их так явно встревожило?
Саша не знала, что ей сделать – обнять псов, прижать их к себе – так ей казалось безопаснее. Или выйти вместе с ними из палатки, попытаться понять, почему собаки выглядели все более взволнованными.
Теоретически волки здесь водились, но немного, и они всегда сторонились человека. За много лет не было ни одного случая нападения. Тем более летом, когда зверь сыт.
Но, наверное, ни одна дура не перлась сюда в одиночку…
Если что… Хан по природе своей – волкодав. Может, справится? Да и Бэму силы не занимать.
Псы уже скулили и коротко взлаивали.
Нет, сидеть и ждать еще страшнее… Саша взяла фонарь и подняла полог палатки.
Маленькое пятнышко света и черный, такой враждебный лес. И, вроде бы, вдали чуть слышный хруст.
– Ищи, – она махнула рукой Бэму.
Овчарка рванула в чащу без раздумий, не сомневаясь в направлении, будто там ее ждали.
Хана Саша ухватила за ошейник, держала рядом с собой.
– Тихо, тихо, – повторяла она, стараясь услышать то, что происходит там, вдали.
Бэм залаял. Что-то нашел. Это точно не волк, и не другой опасный противник. Девушка знала оттенки лая своих псов. Что-то с собачьей точки зрения важное, но не представляющее угрозы.
Она пристегнула Хану поводок.
– Веди.
Самое неприятное было бы набрать клещей или куда-то провалиться. Саша старалась освещать именно землю под ногами. Но Хан тащил ее – только ветки по лицу били.
Возбужденно помахивающий хвост серпом и лай – теперь уже на два голоса. Лай, от которого закладывало уши.
Саша подняла фонарик повыше и обмерла.
На маленьком подобии полянки, привалившись к сосне, полулежал человек. Он был в сознании, но смотрел на нее затуманено. Саша увидела, что он сильно избит – смуглое лицо в кровоподтеках, рубашка в грязи и крови. Видимо, эта боль и темнила разум.
Собаки сразу поняли, что человек беспомощен. С таким не воюют. Но человек в принципе – господин и повелитель. Нельзя, чтобы он умирал так. Надо звать на помощь. Вот почему они и тащили сюда Сашу, и лаяли теперь, будто спрашивая: "Видишь? Видишь?"
Саша была перепугана донельзя. Несчастный случай? Браконьер? Криминальная разборка? Во что она вляпалась?
– Они не бросятся!
Она поспешила сказать это, как всегда говорила тем, кто близко сталкивался с ее "мальчишками". Но в этот раз скорее получилось по инерции.
Человек откликнулся. Он задыхался и говорил тихо.
– Пожалуйста… развяжите меня… если сможете… И уходите скорее…
Так, он еще и связан. Нет, ничего хорошего тут ждать не приходится. Что угодно, но на несчастный случай это не тянет.
Саша нащупала в кармане джинсов перочинный ножик. Это был совсем маленький нож, годный на то, чтобы резать хлеб и колбасу, а не пилить веревки. Но если она все-таки справится, вдруг он ее тут же…
– Я не трону вас, – еще тише сказал человек. – Не бойтесь.
Саша раскрыла нож и подошла. Ей было стыдно за свои мысли, но как-то на поверхности. А в глубине души жил страх.
Он тяжело перевалился, открывая спину. Руки были стянуты за спиной, и стянуты жестоко – кисти были уже неживого цвета. Так связывают не с целью напугать. Вяжут, не заботясь, потому что скоро это будет просто тело…
– Что случилось? – спросила Саша.
Ну зачем спросила? Меньше знаешь…
Он перевел дыхание.
– Я приезжал к другу на мастер-класс… К его ученикам.
Так, значит перед нами лежит человек интеллигентный.
– Единоборства… джигитовка… я давал мастер-класс… смотрел ребят. Потом… – пауза была дольше, речь сбивалась, как и дыхание. – Мы сидели в кафе, в гостинице. К нам привязались двое. Мы долго не хотели связываться… Они начали. Тогда мы их… положили. Не знаю, кто. Может быть, ваши "крутые"… Ночью в номере… не помню. Очнулся в машине, связаны руки. Привезли, избили и сказали, что дают два часа. Потом начнут охоту. Сказали… здесь никто не найдет.
Все, что могло последовать дальше, пронеслось перед Сашей в одну минуту. Конечно, в таком состоянии ему далеко не уйти. Охота? С собаками? Затравят. Свидетели здесь невозможны. Сюда люди забредают раз в три года. Ее палатка рядом. Почуют. И, конечно, ее в живых не оставят.
– Ноги-руки-ребра целы? – быстро спросила девушка. И цапанула его за руку, – Бежим.
Все телесные боли следовало отложить на потом. Разберемся после, если живы останемся.
– Домой! – велела она собакам.
Она тащила его к палатке, а собаки мчались впереди. Он пробирался за ней – тяжело, но пробирался сквозь кустарник. Значит, может идти все-таки. Нет – она бы, наверное, поволокла его волоком. В ней были сейчас какие-то чужие силы. Не ее. Ее несло.
– Во сколько это было?
– Четверть первого.
Саша держала фонарь в той же руке, на которой отблескивали часы.
– У нас еще сорок минут.
– Да у-хо-ди-те же, – он пытался почти внушить ей каждый слог.
– Нет, "брось меня, комиссар" тут не выйдет. Зашибут за компанию обоих. За милую душу.
Палатка. Саша скользнула внутрь, схватила почти пустой рюкзак. Что сейчас важно? Топорик. Эх, было бы время свернуть тут все, но времени нет.
Дорога одна. Напролом, сквозь лес, вниз, к Волге. Есть одно место… затаиться. Мало надежды, но больше ничего не придумать. Найдут сразу.
Тропки нет, только одно направление – по склону горы, вниз.
– Тут старая хвоя… она, как мыло.
Может, мужчина чуть "расходился", но теперь они бежали почти рядом.
– Сейчас будет овраг. Тут корни из под земли, хватайтесь за них.
Саша узнала место, где поднималась утром. Вот и сосна, часть корней выворочена, торчат, будто паучьи лапы. И темнеет овраг. Метра два. В него только прыгать. Стенки почти отвесные. Но уцепившись за корни, можно перебросить тело…
Собакам нужды не было. Они спустились и вскарабкались, и ждали их уже на той стороне.
…На берегу Волги было много светлее. Ясная лунная ночь. И гладь воды зеркально отражает не черное, а серое от множества звезд небо.
– В воду! – Саша заставляла себя не кричать – кто знает, где они теперь, но ее шепот звучал криком.
– Все по воде… Чтобы следов…
Собаки, конечно, помчались за ней. Когда было что-то необычное, они всегда держались рядом. А тут не просто необычное – грозное. Впору уже озираться – где враг? Кого рвать?
Какое здесь дно? В этой стороне есть и омуты, и крутые обрывы. И течение там… Кто тонул – находили не сразу. Иногда спустя месяцы. Они не ощущали холода воды. Саша оглядывала берег – да где же?
Вот он – камень выступающий, как белый рог и березка над ним.
– Туда!
– Что там?
– Пещера… Скорее…
Когда-то они нашли ее с Леной – ничем не приметную. Просто углубление в скале. Тут было неудобно ночевать – вход завален камнями, но днем здесь было прохладно, и они провели несколько часов, спасаясь от жары. И отметили пещерку в памяти.
Кроме того, место это было незаметное, если смотреть со стороны реки. Скала, похожая на рог, заслоняла вход.
Саша не ждала этого, но мужчина, поняв, куда надо идти, взобрался первым, чтобы втащить ее за руку.
– Время?
– Половина третьего.
Она не продолжала. Ясно и так. Охота уже идет.
Теперь надо, чтобы ни единого звука. Чтобы не обнаружили себя собаки, залаяв при виде чужих.
– Молчать, молчать, – почти губами повторяла Саша.
Собаки пока тихо лежали у ее ног.
– До реки они, наверное, дойдут. Только одно… если там след потеряют.
Еще какое-то время прошло. Сейчас жил только слух. Плеск случайной волны, вскрик птицы…
И – где-то пока очень далеко – голоса. Мужчина быстро нащупал рюкзак и вынул из него топорик. И свободной рукой отодвинул Сашу еще дальше вглубь пещеры, прижал к земле…
– Не поможет, – шепнула она про топорик.
– Одного я остановлю.
– А сколько их?
– Четверо, – шепнул он, – Но если подойдут… я туда – вы здесь.
– Не зовите плохое. Тихо...
Дальний плеск воды. Еще чья-то речь. Тишина.
Они не слышали больше ничего.
А если эти пошли другим путем? Если выломятся сейчас из чащи прямо у входа в пещеру? Собаки вступятся, но вдруг у тех оружие?
Саша лежала на камнях, уткнув голову в руки, всеми силами жалея, что нельзя – не быть.
– Светает, – тихо сказал он.
Небо было уже темно-синим. Это напоминало необходимость продержаться против нечистой силы, пока не пропоют петухи.
Скоро пойдет первый "метеор", катера. Вряд ли можно будет спокойно охотиться на людей.
Хан подполз. Притиснулся теплым боком.
Этот… тоже сидел теперь, облокотившись о камни, не был похож на партизана, залегшего перед броском гранаты.
– Как вас зовут?
– Марат. А вас?
– Саша.
Светало все отчетливее.
Саша подняла голову, обнаружив, что задремала. Вероятно, это длилось совсем недолго. Было совсем светло, но еще раннее утро. Вода стелилась жидким серебром. И красные блики поднимающегося солнца…
Собаки облегли ее со всех сторон, согревая и радуясь, что хозяйке можно улечься чуть ли не на голову.
Этот короткий отдых только дал понять, как болят мышцы, какая тяжелая голова на затекшей шее…
Марат совсем, похоже, не спал. Он так же сидел у стены – сторожил. Не до внешнего вида сейчас, конечно, было, но…
– Дайте-ка я вас осмотрю, – сказала Саша.
Он накрыл ее руку.
– Не стоит. Бывало и много хуже. Но то, что вы сделали…
Вот только на колени становиться не надо.
– Будем выбираться отсюда. Берег дальше плохой, каменистый, узкий. А потом будет низина и там лесничество. Я про этого лесника писала, он меня знает. Только дорога там – грунтовка. Машины нет. Машины туда из национального парка приходят. Редко. Лошади есть. Умеете?
Про джигитовку она начисто забыла, но ей показалось, что он улыбнулся в полутьме.
– Сумею.
– Тогда пошли.
Они пробирались по берегу реки, напоминая самых что ни на есть нерадивых туристов – потерявших рюкзаки, заблудившихся. Которых здешние места доконали по полной программе.
Во всяком случае, лесник Иван Антонович оторопел, когда перед ним возникла перемазанная, расцарапанная и растрепанная девчонка, которую он хорошо знал.
Тем не менее, долго убеждать его в том, что это не пьяный бред, и не "сказки венского леса", нужды не было. Все бывало. И бузотеры
. И утопленники. А уж отморозки заезжие… Он старался с ними не связываться. Себе дороже.
– Так я мыслю. Добираетесь на лошадях до трассы… которая на Москву идет. Ты – домой (это Саше), а ты – лови дальнобойщика. Фиг его знает, кто к тебе прицепился, не рискуй поездом. Сейчас оседлаю…
Саша замотала головой.
– Иван Антоныч, только одну. Я лошадей боюсь. Не поеду ни за что.
– И что с тобой делать?
– А вы потом по рации скажете, чтобы за мной приехали. Я не спешу.
Ее боязнь шла от случая незапамятных времен. Когда в парке на Масленицу пятилетнюю Сашеньку лошадь снесла, отбросила, не желая ничего худого, просто вышагивая мерно. И это ощущение мощи до сих пор внушало девушке ужас.
Марат же взял уздечку, как что-то родное. И не ногу в стремя – одним взлетом оказался на коне.
– Саша…
– Не-а… – она даже отступила.
– Но со мною же… – он перегнулся, гибким сильным движением, протянул ей раскрытые вверх ладонями руки.
– Не поеду.
– Во, даешь, – беззлобно сказал лесник. – Да твои лохматые дурынды еще страшнее. У их – зубы. А лошадь старая – у ей что? Дитенка не сбросит.
– Езжайте, я отсюда выберусь.
– Я не прощаюсь, – сказал Марат.
Саша села прямо на траву, обхватила руками колени, и так слушала быстро удаляющийся топот копыт. Сухие звуки напоминали выстрелы. Она тихо плакала: "Завтра напишу письмо маме. Живу хорошо, пока не пристрелили…" Не желаете хапнуть острых ощущений? А вы говорите – Таити, Таити…
Хан с живым интересом обнюхивал землю. Видно, почуял мышь или ящерицу.
Саша долго отходила от этого приключения. Но Марат нашел ее. Она съездила к нему в столицу. И теперь отношения становились все крепче. Марат уже скучал без нее, и звал поскорее переезжать. Осенью они должны были сыграть свадьбу.
К дню рождения Мишки молодые женщины решили устроить что-то вроде праздничного ужина. Саша устроила уборку, хотя в маленькой комнате и так было чисто. Лена тоже пришла заранее с большими пакетами. Помимо подарка имениннику, там было еще кое-что для праздничного стола, потому что на крохотной кухне – собственно, закутке, отгороженном шкафом, особо не развернешься.
Но, конечно, торт уже красовался на столе. Одна из клиенток Дины была кондитером, как говорится, от Бога, и теперь превзошла сама себя, приготовив это произведение кондитерского искусства. На верхушке, на «лесной полянке» сидел шоколадный медведь, и маленький мальчик не сводил с него восхищенных глаз. Он знал, что трогать торт нельзя, но не мог отойти от стола, и безмолвно созерцал свое сладкое сокровище.
Лена заканчивала развешивать шарики.
- Что-то наша мама задерживается, да, Мишенька? – говорила она, привязывая на веревочку самый большой шар в виде Чебурашки.
- Мама аботает…. – сказал мальчик, не отводя глаз от торта.
-Работает, да. Хорошо, что у нас горячие блюда не запланированы. Пришлось бы все подогревать. Ведь обещала, что мы сядем за стол ровно в полвосьмого…
-Но у нее же парикмахерская открыта до последнего клиента, - Саша раскладывала на тарелку бутерброды. Сказала озабоченно – Боюсь, что подсохнут, надо, наверное, пленкой прикрыть.
- Попалась какая-нибудь капризная клиентка, которая заставляет ей локоны по двадцать раз переделывать, - предположила Лена.
- Или рассказывает историю своего рода до седьмого колена, - подхватила Саша.
- Ну, таких Динка умеет деликатно на место поставить. Может, в магазин заскочила. Хочет еще что-нибудь Мишке купить…
- Вот это скорее всего. Последнее, о чем бы я подумала – это что Диночка задержалась из-за какого-нибудь кавалера. Она мне не раз говорила, что настолько наелась так называемой любовью и семейной жизнью, что больше никогда…
- Ну что ж, у каждой свое счастье – Лена спрыгнула с дивана, поправила покрывало, - Мы вон с тобой нашли хороших мужиков, а у нее что? Работа… Хорошо еще, что она так ее любит.
- Мама аботет, аботает, - Мишка, не удержавшись, чуть коснулся пальцем кремовой розочки, и тут же сунул палец в рот.
- Потерпи чуть-чуть, солнышко, сейчас сядем за стол, - Саша заглянула в глаза мальчику, - Или ты проголодался? Может, тебя пока покормить. Ну, что это такое, в самом деле? Где Дина? Лен, позвони ей… Пацан уже заждался…
Но Лена не успела набрать нужный номер. Послышались шаги. Сюда, на самый верх башни, мог спешить только один человек.
- Ну, наконец, -то – и Саша заспешила, чтобы открыть дверь.
Распахнула ее и в удивлении отступила. Дина была не одна. За плечом у нее стоял высокий молодой человек.
- Знакомьтесь, - Дина шагнула в сторону, чтобы представить гостя, - Это Никита.
Подруги ахнули про себя. Конечно, они были в курсе той истории знакомства. Но не сомневались, что это будет лишь одним из тех эпизодов, которые навсегда остаются в памяти.
- Как вы друг друга нашли?
Но Дина не ответила на возглас Саши. Она подхватила на руки Мишку, который всегда стеснялся незнакомых людей, вот и сейчас спрятался у нее за спиной.
- И герой вечера – прошу любить и жаловать!
Никита неведома откуда, будто из воздуха извлек нарядную красную машинку и вручил имениннику.
А через несколько минут все уже сидели за столом, и Дина разливала по бокалам шампанское. Мишка, который пошел на колени к Никите не отрывался от подарка, даже про торт забыл. А за окном заканчивался дождь, и похоже было, что на небе вот-вот вспыхнет и начнет переливаться разными цветами радуга.
