Палата тряслась от хохота. Анекдоты рассказывали по очереди. Начал лежачий «сердечник». Про Василия Ивановича.
- … Значит, лошадь на дерево лезет. Василий Иванович Петьке кричит: «Не трожь! Может, у нее там гнездо!..»
И - ха-ха-ха.
- …О-О-О-О-О, - читает Леонид Ильич. - Да, это же олимпийские кольца! - Говорят ему…
И опять: ха-ха-ха…
Из соседней палаты уже третий раз стучат в стену:
«Уйметесь вы сегодня?» А нас прорвало!
Заходит дежурный врач, Николай Иванович: «Как себя чувствуем?»
- Да, ничего, живы.
- А чего шумим?
- Анекдоты вспомнили!
- Какие? – Спрашивает.
Рассказываем. Николай Иванович хохочет.
Дежурная медсестра заглядывает. И тоже остается послушать.
Соседи пришли высказать возмущение: «Спать мешаете! Чего ржете?» Присаживаются на краешки кроватей и вовлекаются в общий «хоровод». Даже бородатые истории обретают новый смыл. Байки разных времен и народов пересыпают крепкие словечки…
Я достаю тетрадку и карандаш. Столько нарассказывали - не упомнить все.
Николай Иванович косится на меня, смотрит на часы. Встает: «Мне к больному надо, спасибо, насмешили. До завтра!»
За ним поднимается и медсестра. Ребята из соседних палат тоже засобирались: «Поздно уже».
Я подсаживаюсь с тетрадкой к «сердечнику»: «А вы можете повторить, я записать не успел. Про Василия Ивановича…»
- Уж, и не помню, про что говорил, – отнекивается он, - да, и настроение ушло, куража нет… Спать пора.
- Пора-пора, баиньки, режим есть режим! – сладко зевает сосед по койке слева. – Раньше, между прочим, за анекдоты сажали. Кто-нибудь вот так же, с карандашиком, фольклор записывал, а потом: тук-тук и привет, Колыма - на десять лет родные края...
- Вы, что мужики, я же сам сегодня столько историй наговорил...
- И тогда баюны были, будь здоров! От души смешили народ. Все! Гаси свет, усатый. Спокойной ночи! Отбой!
Я ложусь, и мне уже не до смеха…
Владимир Лапырин.