Грозовые тучи были редкими гостями.
Всё чаще небо над Старой Загóрой стояло ясным, а деревня ютилась в долине меж высоких гор. Дивное место. Тишь да гладь.
Междоусобные склоки князей деревню не трогали. Прискачет однажды взмыленный гонец. Так, мол, и так, вы теперя под теми значитесь – вот бумага, вот знамя и ещё какие правила. И живите так.
А людям – что? И ладно. Только б жить не мешали. Даже имя правителя можно не знать – на кой?
Эх, тишь да гладь. Гладь да тишь.
Из всех развлечений – посмотреть как молния бьёт в самую высокую скалу. Да и только.
Красиво! Страшно, но красиво!
А потом гром раскатывается – до самой нутрянки пробирает, ух!
И как-то раз в такую грозу, когда небо взбухло, точно пузо кудлатой овцы, а старозагоряне были в таверне, наполняя кружки медовухой, ударила молния.
Да не как всегда – в самый пик! Нет!
Вспыхнуло алым так, что кружки до рта никто и не донёс. Все обмерли – глядели на то, как молния бьёт в землю аккурат посередь деревни. Едва в рынду не попала.
Ярко! Огненно!
– Вот те на! – выдохнул один, и все подхватили. Вывалились из дверей таверны под дождь, трезвыми глазами глядя на площадь.
Там, словно он всегда и был, вертя рогатой головой, стоял большущий, размером с три повозки, дракон!
Дракон повёл крыльями – и селяне вздрогнули.
Не, о драконах слыхали, конечно. Сам мало кто видал, но все знали – те есть на белом свете. Как мирные князья. Или мельники не-колдуны. Или добрая тёща. Редко, но есть.
Но чтоб вот так и запросто среди бела дня…
А дракон хлопнул крыльями – и оказался на его месте не зверь из сказок, а человек, закутанный в плащ. Чуть пошатнулся, устоял, шагнул вперёд.
И двинулся к таверне.
– Громник небесный, никак посланник твой… – зашептал старый пасечник и спешно осенил себя знамением бога-грома. Остальные повторили.
А гость подходил ближе. Лицо его скрывал капюшон, а плащ дымился, словно опущенное в воду раскалённое железо.
Народ охнул и резвым горохом ссыпался обратно, под крышу.
Один лишь голова, Войчех Лянович, остался.
Сглотнул. Отёр липкие от медовухи руки о скромный овечий жилет.
Храбрым он не был. Но не был и дураком.
Чай, не убьют его средь бела дня?
Думал так: коль прибыл гость в самую серёдку их деревни – хотел, чтоб заметили. Не сжёг дома, не орёт угрозы. И идёт как человек.
Стало быть, надо что-то.
Драконы – колдуны ещё те, но обычно у них всё есть – за́мки, слуги, сокровища. А этот – тут, один. И ему что-то надо. Что за чудо?
А любое чудо можно себе на благо обернуть. Тем более, если оно само к тебе пожаловало.
С паршивой овцы – хоть мокрый клок.
Внутри себя взмолившись, Войчех шагнул навстречу.
– Доброго пути вам, гость дорогой, – голова приложил руку к сердцу в приветствии. – Рад видеть вас в Старой Загоре! Звать меня – Войчех Лянович. Чем помочь могу господину дракону?
Дракон был мужчиной рыжим, темноглазым, каким-то угловатым и прямым, словно жердь проглотил.
Но каменность лица слетела, стоило ему показать то, что так бережно нёс на руках.
Очень серьёзная, точно отцова копия – такая же угловатая и рыжая, но с глазами цвета грозовых туч. Дитя возраста дочки Войчеха.
Голова улыбнулся.
– И вам день добрый, Войчех Лянович. Из далёких земель прибыли, мало кто о них слышал. Дело к вам имеется, срочное и важное, – и пахнущий горящим деревом гость взял мужика под локоть. – Звать меня Томаш. Это – малышка Люция. Хотел бы я у вас убежища просить. На время детства. В благодарности не обижу: каждые шесть лет будет вашей деревне дар такой, что всем и каждому хватит! Охрана у дочери будет, коль к себе возьмёте. А я остаться не могу, но каждый год навещать стану.
Войчех открыл было рот, да и закрыл. Молва о драконах шла – уж очень скупые они и сокровища свои страсть как любят! Но что-то подсказывало голове, что с этим он сможет договориться.
…Грозовые тучи захаживали в гости.
Всё чаще, вместе с тем как проходил полдень, небо над Старой Загорой серело, укрывая чуть разросшуюся за шесть лет деревню.
Дивное место. Тишь да гладь.
Гладь да тишь.
И каждый год собирались люди на празднование дня, когда в их деревню господин Томаш принёс Люцию. А на следующий день одним драконьим движением отколол он кусок скалы, обнаружив расселину с чёрными залежами угля.
Селяне быстро всё смекнули, обустроили.
И спустя сколько-то времени телеги с углём везли на ярмарку в соседнюю деревню, за грядой. А вертались с золотом и работягами, лучшей жизни искавшими. Да так в Старой Загóре и оставшимися.
Росла деревня.
Вместе с дочерью дракона остались летучие огоньки, словно жуки-светляки или солнечные зайцы, они терялись днём и освещали улицы ночью, нестройным хороводом окружая дом головы, где теперь и жилая Люция.
– А их трогать можно? Я боюсь! – шептала Меля, дочь головы, близко-близко стоя у летучих огоньков. Они всегда летали по два, никогда не теряли свою пару и следовали за Люцией. В лесу, на огороде или когда шла пасти коз. Казалось, огоньки тоже пасут, держатся поодаль да приглядывают. И лишь коз волновала одна трава.
– Не бойся. Они меня стерегут. Отец говорит, что тем, кто не мыслит зла, они не страшны. Так что трогай.
И Меля, осмелев, ткнула пальцем в огонек. Тот был тёплым и приятным.
В тот же год в расширившейся таверне накрыли длинный стол, принесли вкусных блюд и хмельных напитков, новые скатерти и посуду, резной красивый стул для крылатого гостя.
Грянул гром, и, словно уголь из жаровни, упал на землю дракон.
Селяне горохом высыпали на маленькую площадь, радостными криками приветствуя господина Томаша.
Первой бежала рыжая Люция и взобралась к отцу на руки сразу же, стоило тому принять облик человека.
– Хорошо-то как, спасибо вам! Но, господин Томаш, скажите, не случится ли чего? Беду не накличем? – вопрошал Войчех, не забывая пересчитывать золотые монеты и отбрасывая нужные для уплаты за возведение нового дома. Деревня росла.
– Не бойтесь, Войчех. Мою дочь стерегут огни – они чужого не пустят в долину.
– Это да… А коли сам князь пожаловать изволит?
– Князь? – Дракон насмешливо вскинул бровь. – У него дел по горло, не до лишних визитов, не сомневайтесь. А коль кто пожалует, так деревни не найдёт. Обойдёт по краю – чужим сюда дороги нет.
– Это да, – крякнул голова. Видеть князя и делиться углём он не хотел бы.
Драконов дар был щедр, и жить в деревне стало сытнее – уголь это не жидкий мёд с пасеки! Он мало где есть. Да чтобы ещё так легко добывался!
Но иногда страху от дара было больше, чем радости: а ну как узнает кто! А ну затребует налогов! Или перестанут летучие огни охранять Старую Загóру!
… Когда солнце, едва видное за хмурыми тучами, уходило за горизонт и небо серело перед сумерками, всё больше становилось летучих огней, окружавших деревню эти двенадцать лет. Они следили за всем и каждым, мерцали.
– Высоко уже, Люция. Может, хватит? – Румяная Меля глядела вниз, на долину, и тяжко вздыхала.
Люция только фыркнула и пошла быстрее. Они очень спешили – не так много времени до вечернего праздника, пусть их и отпустили с пекарни пораньше. Сегодня они помогали доброй румяной жене пекаря, и та поддалась на уговоры.
– Неужто тебе совсем не интересно – что там? Неохота посмотреть на всё с высоты птиц?
– Да мне и с лошади как-то опасливо, а тут… – буркнула дочка головы и поплелась следом. Спорить не хотелось – ей тоже интересно! Но она боялась. Закрывала глаза, прыгая с крыши сыроварни в сено, что есть силы держалась за подругу, когда они неслись на лошадиной спине, никогда не лазала на дерево поглядеть в птичье гнездо.
Нет, ей это очень интересно! Но и ужасно страшно, ужасно!
– Да и вдруг Дракон прилетит, а нас не будет на месте? Заругает!
– Не заругает, – упрямо мотнула головой Люция и утёрла лоб. – Ну или… Немножко. Зато меньше будет спрашивать о том, что я выучила, какие книги читала.
– Это же такое скучное дело – читать! – охнула Меля. С неё-то отец таких вещей не требовал. Чтоб вела счёт, читала помаленьку да с хозяйством могла справиться – и хватит с неё. Люция же каждый вечер сидела над книгами, что приносил дракон. Но после таких вечеров она собирала деревенских детишек и рассказывала чудные истории – о князьях и рыцарях, о принцессах и ведьмах, о проклятиях и чудах.
Но оно и понятно, драконова дочка же! Мало ли что там у колдуновых детей за участь. Коль тоже колдунами станут – то читать точно надо!
– Не, так-то оно интересно. Но уж слишком много. И поди – вспомни всё, что было.
– Да… много.
– Смотри! Вот мы и наверху!
Меля вздохнула. Она хотела бы присесть, а то и вовсе, развалиться в траве, но там, впереди, среди лучей закатного солнца едва заметно мерцала черта огоньков. Край деревни!
И тут их было много-много!
Драконова дочь ринулась вперёд и пробежала сквозь них. Огоньки бросились в разные стороны, словно и не огни вовсе, а белое одуванчиковое поле – разлетелись парами кто куда. И так же слетелись обратно, в свой нестройный хоровод.
– Ха! Я прошла черту! И ничего не случилось!
– Ой, батюшки, ой, – Меля тоже побежала сквозь огоньки и обернулась.
Деревня не изменилась, стояла как и до этого. И была так далеко!
А они стояли так высоко!
На самом деле, идти было не больше часа. Но страшно же!
– Страшно, конечно. Но здорово так! Гляди, какое маленькое всё. Твой папка, небось, всё ещё мельче видит? А ты будешь летать и так видеть?
Люция пожала плечами:
– Не знаю, может. Он пока не говорил. Мол, вот стану взрослая, тогда и...
– И он забёрет тебя?
– Пожалуй, что заберёт. Может, и летать смогу, а может, и не смогу. И тогда огоньки вечно будут за мной ходить, как няньки.
Меля почти смело ткнула пальцем огонёк:
– А они исчезнут, коль из деревни уйдёшь?
– Ой, этого не знаю. Поглядим. Они же за мной следят да охраняют, пока я мала. Это их участь.
– Участь?
– Да. Это ж не светляки какие, а души тех глупцов, кто когда-то дали слово дракону, его нарушили и померли. Теперь вот – служат.
Меля отдернула руку и смотрела на огоньки иначе.
Боязно и грустно.
…Грозовые тучи закрывали собой всё небо, чернея к ночи.
Ударившая молния и грянувший гром не пугали жителей Старой Загóры.
За восемнадцать лет они привыкли ко всякому.
И этот Драконий день ждали все.
Шутка ли! Истекает срок, и Томаш уже вот-вот – заберёт с собой Люцию. Уже скоро совсем. Чудилось, никогда это не настанет.
А вот.
Что дале? Куда? Выдаст ли замуж? Сделает из неё колдунью? Или Люция тоже станет драконицей?
Неизвестно. Оттого и страшно. Непонятно.
А Люция знай себе, ходит и улыбается.
Ждёт, уже видит свою свободу вдали привычной, но такой опостылевшей деревни.
Скорее бы!
В двухэтажной таверне накрыли стол, выкатили бочки с вином. Отлили кубок с дивным камнем – специально для Томаша. А камень тот первый из тех, что шесть лет назад нашли в открытой драгоценной пещере. И радости головы не было предела.
Каков дар! Ох, каков!
С таким даром и всех прочих не надо.
Так что теперь все ждали Дракона на последний пир и последнюю грозу.
Но уж за полночь перевалило, а с хмурого неба так и ни капли не упало.
Не гремел гром, и не били молнии. Тучи оставались серы и немы, а драконьи огни висели в воздухе, превращая ночь в сумерки.
Таверна всё пустела и пустела – люд расходился по домам, устав ждать.
Только Люция, Меля и Войчех остались.
Выходили на улицу и смотрели в небо, пока хмарь не уступила место рассвету.
Не сказав ни слова, драконова дочь ушла на покой.
На другой день она отказалась выходить из комнаты. Дурно мол, никак не встать.
Меля только еды оставила у двери. Тарелки простояли ночь и следующий день.
И ещё один.
Говорить в деревне об этом не стали. Молчали всё да на горы и в небо, голубеющее сквозь разошедшуюся хмарь, смотрели. Не отделится ли где кусок скалы с драгоценной жилой? Не примчит с грозовой тучей дракон?
Кто осмелел – говаривал, мол, а вдруг это и есть прощальный дар Дракона – оставить дочь добрым людям? А что, девка молодая, красивая, сильная. Колдовские огни – при ней. Живёт тут себе хорошо. Грамоту знает, к работе привычная. Кабы не ожидание того, что отец её увезет – уже и пару себе бы нашла.
Наверное.
И вот, ни свет ни заря – раздался лошадиный топот.
Разнёсся по деревне, перебудив всех – высыпали люди на улицу, глаза дерут, зевают, головами вертят. Что за дела? Рань!
Даже петухи – и те спали.
А у рынды, в центре деревни, на мощёной камнем площади, всадники круги наворачивают и кони копытом бьют. При оружии, со штандартом – солнце в окружении двенадцати огней.
– Где ваш голова? Говорить надо, дело от князя срочное! Ждать не может, – громко обратился один из конных, выехав вперёд прочих.
– Я, я – голова, Войчех! Чем славным князевым людям помочь могу? – заспанный, он глядел на гонца снизу вверх. Тёр глаза и не мог понять – кажется ему, али и правда тут, среди деревни, стоят незваные гости.
– Князь слыхивал, что ты дочь колдуна тут скрываешь уж сколько лет. Тот тебе золотом платит, драгоценностями. И девица его уже взрослая!
– А коли и так… то что? – голова обернулся. Позади него стояли Люция и Меля, бледные, растрёпанные и напуганные.
– А то, казнить бы тебя, Войчех! За укрывательство, за то, что княжеское добро присвоил: золото, угли и камни-то не твои! Не платил ты с этого ничего, себе прибрал, – по толпе пробежал ропот, и все замерли в ожидании.
Голова отёр затылок от выступившего пота.
– Но князь мудр и добр сердцем. Он простит тебя, коль отдашь колдунову дочь. Забудет все годы, что ты налог не платил. И ещё столько же вперёд – простит.
Тишина. Казалось, даже козы в амбаре мекать перестали, настолько стало тихо.
Войчех вцепился в волосы, глядя на селян, на гонца, на их коней и свой дом.
Только на Люцию он не смотрел. Всё избегал взглядом: на небо поглядывал, на драконовы огоньки.
Думал, маялся, страшился.
Выбирал.
И Люция поняла, в кого Меля пошла такая боязливая.
– Прости меня, прости! Не может деревня без отца остаться! Твой-то за тобой не пришёл, но может князь тебя… пожалеет? – выдохнул он и даже не повернулся. Только в сторону ступил, закрывая собой Мелю, и пропуская спешившегося гонца к Люции.
Её крепко взяли за руку и вывели вперёд. Гонец смотрел в девичье лицо без злобы или довольства, не как на товар на ярмарке, а… с сожалением:
– Мне очень жаль, что так всё обёрнулось, Люция. А теперь – закройте уши.
Ответить и удивиться она не успела.
Раздался рёв и, кажется, всё содрогнулось.
Словно сгусток огня, на площадь перед ними упал дракон, разметав полотнища рыжих крыльев. Жар от его чешуи вынудил всех и каждого отступить назад, а Войчех, схватившись за плешивую голову, тут же рухнул на колени.
Взвыл.
– Пощади, родимый!
– Предатель, душа продажная! Дочь мою отдавать вздумал?! Обещание нарушил?! Так и я своё больше держать не стану, – дракон ударил хвостом – и горы задрожали, зашуршали падающие камни. Где-то хрустнули опоры угольной шахты, откололся кусок, закрывая пещеру с самоцветами, и сошедшая сель погребла под собой золотую жилу.
Дома тряслись и шатались, голова рухнул на колени и зарыдал. Лицо его краснело от слёз и пара, выдыхаемого драконом.
– Как князь этих земель, я забираю свою дочь. Ведь ты так любезно её отдал!
Люция отмерла и на негнущихся ногах бросилась к отцу. Гонец подал руку и помог взобраться на дракона. Вытирая злые слёзы, она отворачивала лицо от людей.
– Прости, прости, кормилец! Страх одолел, своих хотел спасти! Чем хочешь – отплачу, верой служить буду! – выл Войчех сквозь гомон и испуганные крики односельчан.
– Служить? А как же, будешь, – рявкнул дракон и вздохнул.
Автор: Ника Серая
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ