О том, что любит другую, поэтому хочет развестись, Вениамин сообщил жене по телефону.
— Только очень прошу тебя, Мария, выслушай меня до конца, — быстро говорил он выученный наизусть текст, — очень прошу, потому что если ты меня остановишь, я что-нибудь забуду и не скажу главного, а мне нужно, чтобы ты услышала всё: её зовут Алёна, ей двадцать пять лет, она студентка, я её люблю, мы встречаемся уже два года, поэтому мы с тобой разводимся, квартиру разменяем и разъедемся, извини, что сообщаю об этом вот так, не глаза в глаза, надо было, конечно, по-другому, надо было глаза в глаза, всё-таки мы с тобой вместе живём уже почти тридцать лет, у нас взрослые дети, у нас даже внуки, скажу честно, мне не хватало смелости, но вот я набрался храбрости, я стал другим человеком, поэтому и позвонил, извини, если сможешь.
Проговорив всё это, Вениамин с облегчением выдохнул.
«Я смог, — подумал он, — я сделал это. Господи, какое счастье. Какое это облегчение. Просто камень с души. Спасибо, что дал мне силы. Давно надо было так сделать. А Мария — добрая. Она поймёт. Она простит мне всё. Ведь она — мать моих детей. Она — бабушка моих внуков. Алёна права, быть смелым, оказывается, не так трудно, как мне казалось».
И теперь, смело сказав главное, Вениамин ждал, что ответит его добрая, понимающая и всепрощающая жена. А Мария с ответом не спешила. Нет. Не спешила. Она хоть и сразу поняла, что сказал муж, но прощать его не собиралась.
«Простить? — думала она. — После того, как он нашёл себе помоложе?! И, набравшись наглости, а не храбрости, смело сообщил мне об этом?! После всего этого я должна его простить? Нет уж. Решительно — нет. Два года! Два года он вёл себя как обиженный пингвин! Ходил по дому с гордым видом, не уходил к ней и трепал мне нервы! То ему не так, это не эдак! И готовить-то я разучилась. И за собой-то я не слежу. И так далее, и тому подобное. А я-то, наивная, понять не могла, в чём причина. А у него, оказывается, молодая появилась. И теперь я должна его простить?! Простить за то, что прослушала весь этот его смелый и решительный вздор по телефону? Нет уж. Пока не скажешь мне это всё лично, глядя мне глаза, ни о каком понимании, а тем более прощении и речи быть не может».
— Мария, ты здесь? — испуганно спросил Вениамин. — Почему ты молчишь?
«Может, с ней что-то случилось? — подумал он. — Не выдержала моего признания и лишилась чувств?»
— Мария, ты слышишь меня? — закричал Вениамин.
— Да-да, — быстро ответила Мария. — Вот теперь слышу. Что-то со связью, наверное. Ты чего-то так быстро говорил, а в телефоне шуршало, я ничего не поняла. Ты можешь повторить.
«Как не поняла? — испуганно подумал Вениамин. — Вот те раз. А для кого же я старался? Кому всё это сейчас говорил?»
— Как ничего не поняла, Машенька? — тихо спросил он.
— Не слышу, — закричала Мария. — Говори громче.
— Ты что? — закричал он. — Вообще ничего не поняла?
— Вообще ничего! — кричала в ответ Мария. — А что я должна была понять, если ничего не услышала?
— Но что-то ведь услышала? — кричал Вениамин.
— Самую малость, — кричала Мария. — Но из этого я почти ничего не поняла.
— А что поняла?
— Что у нас уже взрослые дети и внуки. А больше ничего не поняла. С ними что-то случилось? Да?
— Нет! — закричал Вениамин. — С детьми и внуками всё в порядке. Я не это говорил.
— Так ты скажи ещё раз, чего говорил. Только не так быстро! И говори громче. А то бубнишь там себе под нос что-то. Я ничего не понимаю.
Вениамин закрыл глаза и выдохнул.
«Я — смелый человек, — думал он, — я — решительный и храбрый. Алёна верит в меня. Она хочет от меня ребёнка. Я смогу».
Он вдохнул и заговорил не быстро и громко:
— Только очень прошу тебя, Мария, не перебивай меня. Очень прошу, потому что если ты меня перебьёшь, я что-нибудь забуду и не скажу главного. А мне нужно, чтобы ты услышала всё...
— Ничего не понимаю, — закричала Мария. — Ты что там, ешь, что ли?
— Да не ем я! — закричал Вениамин.
— Как не ешь, когда я ешь. Я ведь слышу. Говоришь чуть слышно и жуёшь к тому же. Что за привычка такая? Прожуй, а после говори.
— Я! — заорал Вениамин. — Не! Ем! Рот! Мой! Чист!
— Вот теперь не ешь. А до этого ел. И не говори больше со мной набитым ртом. Никогда. Сколько раз просила!
«Господи, — подумал Вениамин, — дай мне силы».
— Давай сначала, — кричала Мария. — Только медленнее, чётче и громче. Вот как ты сейчас говорил. Можешь ведь. Давай. Я слушаю.
Вениамин снова закрыл глаза и выдохнул. Собравшись с силами он вдохнул и начал.
— Только! — заорал он. — Очень! Прошу! Тебя! Мария!
— Да ты что, — решительно закричала Мария. — Специально издеваешься надо мной?! Так, что ли?!
— Почему сразу «издеваешься»? — закричал Вениамин. — Я ведь ещё ничего не сказал.
— Да потому что, — кричала в ответ Мария. — Ведь непонятно ничего.
— Я не виноват, что связь плохая! — закричал Вениамин.
— Грязь мотая? Чья грязь?
— Не грязь, а связь. Связь!
— Слазь? Откуда?
— Связь.
— Ах, связь! Ну, так бы и сказал.
— Я так и говорил!
— И что связь?
— Она плохая.
— Какая?
— Никудышная!
— Какая?
— Скверная.
— И что?
— И ничего.
— И это всё, что ты хотел мне сказать?
— Нет! — заорал Вениамин. — Не всё!
— Ну так говори!
— И скажу.
— Вот и говори.
— Думаешь, не скажу?
— Теперь уже и не знаю.
— Скажу!
— Да говори же ты наконец. Сил больше нет.
— Только очень прошу тебя, Мария, не перебивай меня!
— Всё! — решительно заявила Мария. — Я так больше не могу. Ничего не понимаю, из того, что ты говоришь. Сделаем вот что. Когда вернёшься с работы домой, всё мне и расскажешь. Договорились?
— Её зовут Алёна! — закричал Вениамин.
Но Мария уже выключила телефон.
А когда вечером Вениамин вернулся с работы, он, конечно же, ничего Марии не сказал. Храбрости не хватило. На вопрос жены, о чём он хотел поговорить, Вениамин лениво отмахнулся.
Она поняла, что мужу не хватит храбрости сказать правду, глядя ей прямо в глаза.
«Я с ним разведусь, — думала Мария. — Но не сейчас. Позже. Когда это решу я. А не он. А вот с ним я больше нянчиться не собираюсь. И обращать внимание на его придирки ко мне я тоже теперь больше не стану. Хватит. Натерпелась. Теперь я буду только молча наблюдать за ним и готовиться к выгодному для меня разводу».
А Вениамин решил, что если последние два года он придирался не ко всему в доме, то теперь каждая мелочь будет вызывать в нём недовольство и раздражение.
«Она сама не выдержит, — думал он, — и заговорит о разводе. Сама! Мне даже не придётся с ней начинать разговор на эту тему».
Вениамин прошёлся по квартире и сделал Марии несколько замечаний. Сказал, что в квартире сегодня особенно грязно и сама Мария с каждым днём выглядит всё хуже и хуже.
«А за ужином, — думал Вениамин, — я снова скажу, что она не умеет готовить, а в нашей заводской столовой готовят лучше».
Вениамин рассчитывал, что Мария, как обычно, станет оправдываться. Бросится убирать квартиру, пообещает следить за своей внешностью и спросит, что он хочет на ужин. Но Мария повела себя по-другому.
Она никуда не побежала и оправдываться не стала. И насчёт еды тоже ничего не сказала и не спросила. Более того, до ужина вообще дело не дошло. Потому что никакого ужина не было.
— Как же это? — растерянно спросил Вениамин.
— Я решила не мучить больше тебя своей кормёжкой, — ответила Мария. — В самом деле. Сколько можно! Почему ты вынужден есть то, что тебе не нравится. Ты будешь теперь готовить себе сам или питаться в своей любимой заводской столовой.
— Это всё верно, — растерянно произнёс Вениамин. — Но...
— А если ещё хоть раз скажешь, что я плохо делаю что-то и другое, то и это ты тоже будешь делать сам.
— Но...
— Сам, Веня, сам. Или ищи себе другую жену. Впрочем, может, ты уже нашёл себе другую? Тогда так прямо и скажи! Сейчас скажи. Глядя мне прямо в глаза.
При этом сама Мария смотрела мужу прямо в глаза.
«Интересно, — думала она, — сейчас ему хватит храбрости сказать? Или нет?»
— Нет, — растерянно ответил он. — У меня никого нет. С чего ты взяла?
«Не хватило, — подумала Мария. А, значит, всё будет так, как я решу! И когда решу! А атмосфера, которую я создам в доме, доведёт тебя до такого состояния, что не только твоя Алёна не будет казаться тебе интересной, а ты вообще на женщин смотреть не сможешь. Вот увидишь! Так и будет! И в результате, не пройдёт и трёх месяцев, как твоя Алёна найдёт себе другого. А сразу после этого я подам на развод».
— Спать иди, — холодно сказала Мария. — Поздно уже. Я тебе на диване в гостиной постелила.
«Как на диване? — возмущённо подумал Вениамин. — Почему на диване? С какой стати? Мало того, что ты посмела оставить меня без ужина, так ещё и спать я должен на этом диване?»
Но вслух он этого не сказал. Храбрости не хватило. Он спал на диване и думал, как сказать жене правду, глядя ей прямо в глаза.
Михаил Лекс. 10.09.2023 Буду рад лайкам и комментариям. Подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории. Благодарю