1. Редкий случай отмены итогов приватизации девяностых (ссылка):
Арбитражный суд Пермского края удовлетворил иск Генеральной прокуратуры России об изъятии в собственность государства 92,4 процента акций компании «Метафракс Кемикалс», приватизированной в 1990-е, сообщает ТАСС.
Судья на процессе Татьяна Морозова постановила «истребовать в пользу Российской Федерации государственное имущество в виде обыкновенных акций АО "Метафракс кемикалс" в количестве 281 миллион 672 тысячи 929 штук из чужого незаконного владения АО "Медиахолдинг", 802 тысячи 299 штук — из чужого незаконного владения ОАО "Метафракс трейдинг"».
Она также обязала АО «Регистратор Интрако» списать эти акции с лицевых счетов ответчиков по делу и зачислить их на счет Росимущества. Решение суда при этом вступает в силу незамедлительно.
Суд согласился с тем, что приватизация завода была проведена с нарушениями. Представитель надзорного органа сообщил, что в 1992 году в России действовал запрет на приватизацию определенных предприятий, в том числе производящих метанол, и возглавлявший в то время ГПО «Метанол» директор Анатолий Ожегов создал комиссию по приватизации незаконно. Затем он также незаконно передал в 1993 году акции компании в управление миллиардера Дмитрия Рыболовлева. <…>
«Метафракс кемикалс» имеет стратегическое значение для государства, а приватизация завода была проведена без согласия правительства…
Неприятная новость, конечно. В конкретной истории Метафракса я не разбирался, и разбираться не собираюсь. В 1993 был такой бардак, что любое оформление крупной собственности наверняка прямо-таки кишело нарушениями. Однако пересмотр дел тридцатилетней давности существенно ухудшает деловой климат в России.
Это, разумеется, не значит, что бизнес в России теперь перестанет развиваться. Это значит, что у предпринимателей будет выше планка требований к норме прибыли, и выше страховочные нормы на размещение части своего капитала за рубежом — в недоступных для наших арбитражей местах.
И, нет, люмпен-экспроприаторская формула «не нарушайте закон, и всё нормально будет», тут неприменима. Потому что решение о том, нарушаете вы закон, или нет, будут принимать другие люди, и какое у них там будет настроение в 2053, абсолютно невозможно предсказать.
2. Минфин внедряет новый способ борьбы с лудоманией, разорительной страстью к азартным играм (ссылка):
Минфин предложил механизм самозапрета на азартные игры.
Согласно законопроекту, россияне могут подать заявление об отказе от участия в азартных играх их организатору, который обязан передать его в Единый регулятор. После этого игрок не будет допущен до ставок.
Отменить решение можно не ранее чем через четыре месяца со дня включения в реестр.
Я надеюсь, что там добавили также период охлаждения. То есть если даже игрок придёт через четыре месяца с просьбой снять запрет, его попросят подождать неделю, потом пройти собеседование с психологом, потом подождать ещё одну неделю. Если после этого желание отдать деньги казино сохранится, то только тогда запрет снимут.
3. Блогер monetam пишет об изменении отношения к диверсиям телефонных хулиганов (ссылка):
Вот что сдвинулась в правоохранительной практике за полтора-два месяца – так это то, что теперь полиция прекратила эвакуировать граждан из тех помещений, про которые анонимный доброжелатель рассказывает, что там вот якобы мина заложена.
Саперы с собаками приходят, проходят везде, и… уходят. И при этом никого не выгоняют (то есть не «эвакуируют»).
Такой практики никогда не было в классическом варианте Советского Союза, и таковая появилась только при Горбачеве, когда растерянные милицейские чины стали копировать всякие полицейские приёмчики из Европы и Штатов, не рассуждая, надо ли таковое, и насколько это применимо к российским условиям.
Времена тогда наступали новые, непонятные, и тогда любая административная глупость под флагом «борьбы за безопасность» вполне себе проходила.
Прошли десятилетия такой практики, и никогда такие «мины» не находили. А уровень злоупотреблений при таких звонках был всегда стабилен — 100 %. Но десятилетия шли, всем как-то лень было отменить то, что однажды ввели. Это беда известная: новизну дельную принять трудно, тяжело, все со скрипом идёт. А дурь — так возникает легко, и потом её не выбьешь.
По хорошему, такой вот герой должен сам бы явиться в полицейский участок, и дать сообщение, устное ли, письменное ли, об угрозе взрыва. Соответственно, понести материальную ответственность в виде расходов на оплату действий полиции и упущенной выгоды да неполученной прибыли от тех, кого эвакуировали.
И по телефону — таких сообщений не принимать.
Да, кстати: меня вот в составе коллектива, за все время трудовой деятельности «эвакуировали» раз шесть. А один раз — так даже из здания Арбитражного суда г. Москвы, когда подошла моя очередь брать заказанный исполнительный лист…
