Петровск Саратовский. Дорога из Комаровки в Бакуры (Екатериновский район Саратовской области).
Наша экскурсия продолжается и мы направляемся к памятнику, где были расстреляны в 1919 году мирные жители села Бакуры.
Скажу честно, до этого я не знал трагедии здешних мест и мои предположения о памятнике ограничивались событиями гражданской войны и связанными с этими местами зверствами контреволюционных армий Попова и Антонова…
О кровавой трагедии в старинном поволжском селе Бакуры Сердобского уезда Саратовской губернии в марте 1919 года (ныне Екатериновский район Саратовской области) средства массовой информации и властные структуры долгие годы либо умалчивали, либо скупо сообщали, лишь как, о подавлении там контрреволюционного мятежа.
Автор этого материала подключился к расследованию обстоятельств трагедии в семидесятые годы прошлого века, когда еще были живы свидетели этого печального события.
Результатом совместных усилий коллектива поисковиков стал документальный очерк, приуроченный к 90-летию трагических событий…
Эти выборочно взятые мной строки из статьи вышедшей 21 03.2019г. под заголовком «Бакурская незаживающая рана» в газете Екатериновского района «Слава Труду».
Поводом для карательных мер по отношению к жителям села стало жестокое убийство в Бакурах второго марта 1919 года председателя Сердобского уездного исполкома Константина Губина, руководителя уездной ЧК Николая Федулова и сопровождавшего их милиционера Арсена Мидзяева.
Даже не могу передать своими словами содержание статьи – это нужно читать самому…, но и не могу не поделиться её отрывком…
Мартовским утром заложников вывели на Сердобскую дорогу. Колонну охраняли несколько красноармейцев с винтовками, замыкали процессию сани с пулеметом. Поодаль шли жены, дети арестованных, но как только вышли за околицу, дорогу им преградили солдаты. Колонна свернула с накатанной дороги и двинулась в противоположную от Сердобска сторону. Обо всем догадавшись, женщины громко заплакали. Неожиданно ударил колокол единоверческой церкви. Колонна остановилась, арестованные повернулись к селу и стали осенять себя крестным знамением. Отец Никифор ( в миру Исидор Востряков) громко читал молитвы.
Крестьян подвели к оврагу, велели снять верхнюю одежду, чтобы не испортить пулями добротные полушубки, обреченных на смерть построили в две шеренги спинами к оврагу и командир (Дворянчиков) объявил: "Именем революции виновные в организации мятежа и убийства товарищей Губина, Федулова, Мидзяева приговариваются к расстрелу". Затем приказал священнику, наотрез отказавшемуся снять церковное облачение, провести предсмертный обряд и отойти в сторону.
Отец Никифор вновь не подчинился, после чего организатор кровавой акции грубо оттолкнул батюшку и дал пулеметному расчету команду приготовиться к стрельбе на поражение.
Видя такое дело, священник подошел к арестованным и встал в средину первой шеренги напротив пулемета. Наверное, надеялся, что православный пулеметчик не возьмет тяжкий грех на душу и не решится стрелять по безоружным людям, находящимся под защитой лика Христа. По словам избежавших в тот день смерти жителей Бакур, командир велел священнику отойти в сторону, но батюшка отказался.
Тогда и прозвучала команда "Огонь!". Будто бы Семен Зотов, изумленный самопожертвованием отца Никифора, поначалу действительно не смог стрелять в священника, и пули первой пулеметной очереди прошли выше голов крестьян. Тогда разъяренный Дворянчиков подбежал к пулеметчику, направил на него револьвер и пригрозил пустить "саботажнику" пулю в лоб. Угроза подействовала, Зотов дал короткую очередь по людям. Стрелял в упор, но дрожали его руки. В овраг упали несколько человек, снег порозовел от крови, а священник продолжал стоять, сняв распятие с груди и поочередно осеняя им стоявших рядом.
И обреченные на смерть, и солдаты расстрельной команды усмотрели в происходящем нечто мистическое. Жертвенное и стойкое поведение священника и поныне выделяет эту кровавую трагедию из ряда многих ей подобных, заставляет задумываться о духовных основах жизни, кого-то предостерегает от порочных поступков. Длинные пулеметные очереди смертоносной косой прошлись по людям, упали десятки заложников, а священник и те, кто находился рядом с ним, стояли, как заговоренные.
Видимо, здесь и кроется ответ на вопрос, почему в братской могиле, как утверждает молва, отец Никифор лежит на самом верху. Он последним принял смерть праведника. Как знать, техническая это ошибка создателей памятника, или нечто иное, но фамилия священника выбита на мраморной плите дважды.
В отличие от священника, фамилия И.Ф. Потявина не значится в печальном списке, хотя он тоже стал жертвой бакурской трагедии. Правда, судьба подарила ему еще три с небольшим месяца жизни после мартовского расстрела.
В архиве есть выписка из протокола заседания Сердобской ЧК от 27 июня 1919 года, когда "рассматривалось дело по обвинению крестьянина деревни Комаровка Бакурской волости Ивана Федоровича Потявина в "контрреволюционном выступлении в селе Бакуры". Далее сообщается: "...принимая во внимание, что факт участия в таковом (контрреволюционном выступлении) доказан протоколом Комаровской ячейки коммунистов(?! - А.З.) Потявина вместе с делом направить в Саратовскую губЧК для предания суду революционного трибунала".
Из Саратова осужденный не вернулся, где покоится его прах – неизвестно.
Екатериновский район, Саратовская область, Сайт газеты...
moyaokruga.ru›slavatrudu/Articles.aspx…
В мартирологе расстрелянных в марте 1919 года у "мертвого оврага", как называют это место односельчане, среди шестидесяти шести жертв трагедии много одинаковых фамилий: четверо Одинцовых, столько же Моисеевых, трое Карповых, одиннадцать пар погибших разнятся лишь инициалами. И это не однофамильцы, а близкие родственники. Фамилия моего деда – Ивана Николаевича Злаина, в траурном списке в единственном числе, хотя от этого не легче...
Александр ЗЛАИН, заслуженный работник культуры РФ, полковник в отставке.
Автор статьи Александр Мокров.
Вот этот овраг на краю которого стоит надгробие и два металлических креста. Деревянный крест (о котором упоминается в статье) лежит рядом – на склоне оврага как бы прикрывая собой прах невинно убиенных сельчан…
Рядом с местом захоронения установлен памятник с именами погибших, а в каких-то нескольких десятках метров от него находится распаханное фермерское поле, которое как бы напоминает о том, что жизнь продолжается и крестьянский труд всегда будет в почете.
И ещё несколько слов из статьи Александра Мокрова…
С давних пор на Руси отношение к памятникам особое. Для нас они нечто большее, нежели просто мемориальные сооружения, предназначенные для увековечения погибших. Памятники не только напоминают о святой обязанности помнить родных и близким нам людей, но и обязывают извлекать правильные уроки из прошлого, не повторять ошибок, способных вновь привести к братоубийственному противоборству.
