…А самой безопасной литературной профессией в СССР была профессия переводчика. Именно литературного переводчика. Ежели, допустим, переводчик работал в наркоминделе или в какой-нибудь конторе, связанной с иностранцами (концессии, индустриализация, коминтерн), там да – там было уже опасно. Там и ошибку в переводе могли зачесть как диверсию, и шпионаж в пользу панамской разведки нарисовать… А у "книжников" все было намного спокойнее.
Вот сравните: напишет тот же Зощенко смешной рассказ про советскую коммуналку, а ему за это – бац! – разгромный отзыв в партийной печати. Мол, позорит советский быт, разводит мелкобуржуазное болото, контра пригретая. И все – печатать больше не будут, пойдешь грузчикам на овощебазе Пушкина читать. И заметьте, это еще не самый плохой вариант – ведь грузчики могли оказаться такими же зощенками.
И другая ситуация - когда ты не автор, а переводчик. Вот перевел ты, скажем, Андре Хида (Andre Gide) в 1930-х годах. Вроде бы и хороший писатель, талантливый; опять же, к СССР относился с симпатией. А как съездил в Союз – такую дрянную книжку издал, что даже кильку на ней чистить зазорно. НО: ты здесь не при делах. Ты всего лишь перевел, что там написано. Все претензии – к автору. Издадут его или нет – это второй вопрос, а ты свой гонорар за перевод получишь по-любому.
Да, литературный перевод в те поры был выгодной работой. И особенно хорошо тогда платили за перевод молодой советской литературы на языки народов СССР. Потому как все эти Хиды и прочие Маллармы могут и подождать, а вот политпросвет нужен здесь и сейчас…
А по-русски в молодой Советской Республике знали не все. Очень не все. Значит, приходилось переводить. А как переводить? Как печатать? У кого-то, может быть, и письменности своей еще нету. Огром работ – и, между прочим, с хорошей оплатой.
Взять того же Маяковского – как самого характерного советского поэта. Вы знаете, что это именно он придумал лозунг "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить"? Это из его "Комсомольской" от 1924 г. Авторство Маяковского в этом лозунге указывалось не всегда, но в СССР того времени авторское право рассматривали весьма своеобразно – бывало и так, что плевать на него хотели.
Но так вот. Отковал, значить, Маяковский свою "Комсомольскую". Хорошо так отковал, на совесть. Стихотворение оказалось во всех смыслах удачным, зашедшим – и с точки зрения литературы, и с точки зрения текущего момента, и вообще. Короче, срочно в печать. И, разумеется, в перевод.
А с переводом-то как раз и проблема. Ну, положим, на грузинский Владимир Владимирович и сам как-то мог перевести. На украинский тоже как-то, через пень-колоду. А, например, на казахский? А на туркменский? А… а… а… на корякский?
Если вы думаете, что на такой перевод можно было зарядить местные национальные кадры, то это слишком оптимистично. У многих народов СССР тогда еще не было своей литературной традиции. Народное творчество было, а что-то посерьезнее – нет. Эти кадры надо было еще вырастить. Реально они начнут работать только после ВОВ, а у нас на дворе – 1924-й. Поэтому к таким переводам привлекали русских (в широком смысле), которые:
а) имели какие-то литературные способности,
б) имели опыт проживания или, точнее, "сидения" в тех местах и
в) имели хотя бы какое-то представление о местном языке.
И вот тут – находка. Маяковскому приносят перевод его "Комсомольской" на… корякско-чукотский язык. Блестящий перевод. Маяковский ни слова не понимал из этого языка, но он тут же узнал свою бурную ритмику, свой грозный стиль, свое рокочущее звучание – это все было переведено безупречно.
А на словах Владимиру Владимировичу велели передать, мол, перевод был выполнен старым большевиком, который закончил Александровский (б. Царскосельский) лицей и которого за покушение на царя приговорили к виселице, но потом помиловали и сослали в те края. А он там в ссылке выучил местное наречие, стал вождем племени, провозгласил Корякско-Чукотскую Республику и перевел это его стихотворение на корякско-чукотский язык. А в качестве памятного подарка – прислал ему корякско-чукотский моржовый ххххрящ… клык, на котором была вырезана его самая главная строка из "Комсомольской":
- ЛЕНИН КЫК! ЛЕНИН РЫК!! ЛЕНИН РЫКЫКЫК!!!
Т.е. "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить" в местной версии. Прочитайте это вслух. С выражением. Чувствуете знаменитое звучание Маяковского? Эту бешеную энергетику? Этот мощный звук "Ы"? Вот то-то же.
… Ну, в общем, Корней Чуковский перестарался с этим "переводом". Во-первых, слишком ясный намек с названием республики (КорЧук). А во-вторых, не надо было слать этот моржевой сувенир в подарок Маяковскому. Если бы не эта деталь из моржатины, Маяковский потащил бы это в типографию, опубликовал, а потом над ним потешалась бы вся Москва. А так Маяковский тут же вспомнил довольно некультурный инцидент между ним и Чуковским – они где-то в 1916-м году не поделили поклонницу Молли Ржевскую (в переписке – М. Рж.). Там то ли она сначала жила с Чуковским, а потом перебралась к Маяковскому, то ли наоборот - короче, скандал в столичной богемии был изрядный. Причем говорят, что грубое выражение про моржевую комплектацию появилось именно тогда. И оно даже имело конкретного прототипа - кого-то из этих двух.
Так что Маяковский распознал подвох и на него не повелся. Ну а Чуковский в очередной раз проявил свой юмор и гениальную интуицию – ведь его "перевод" оказался пророческим. Когда Ленин сделал "кык" в 1924-м, руководителем Советского Союза на какое-то время стал Рыков – т.е. "рык". А некоторое время спустя с ним тоже случился "кык" – т.е. "рыкыкык".
==============
Автору на противоядие от архивной пыли:
ЮMoney: 4100 1119 2232 2121