Ну а теперь, наконец, перехожу к главному - за что Дрейк невзлюбил испанцев, а Хокинс - карраки.
Несмотря на частный характер и не слишком большой масштаб, сражение у Сан-Хуан де Улуа имело далеко идущие последствия. Это был первый явный знак того, что не так всё гладко в отношениях Англии и Испании, хотя жива ещё была память о том, как всё было гладко - когда королевой была Мария Тюдор, старшая сестра Елизаветы. А её муж Филипп стремился к обоюдному сближению двух держав.
Впрочем, и тогда всё было не совсем гладко, в силу религиозных противоречий. Мария и Филипп были католиками, а Англия, вкусив запретный плод религиозной свободы от Генриха VIII, отказываться от независимости в данных вопросах вовсе не собиралась. Может быть, со временем - но не сложилось. Мария умерла, Филипп вернулся в Испанию, а королевой стала совсем не католичка Елизавета. Однако многие англичане, завязавшие полезные знакомства и связи в Испании, в начале царствования Елизаветы вовсе эти связи не утратили - и Джон Хокинс был одним из этих англичан. Собственно, первоначально он считал, что испано-английское сотрудничество и торговля гораздо выгоднее, чем противостояние. Однако вероломство испанцев у Улуа заставило его пересмотреть свои взгляды.
Хокинс решил окончательно отказаться от личного участия в экспедициях в Вест-Индию, в силу того, что последующие подобные предприятия, скорее всего, были бы не торговыми, а грабительскими. То есть - пиратскими. Собственно, плавание, во время которого произошло сражение у Улуа, было не третьим, организованным Хокинсом, а четвёртым - в третьем он не смог принять личного участия. Как раз из-за испанцев, обеспокоенных предыдущими двумя плаваниями, и - прямого запрета Елизаветы. Ну а теперь он уже и сам не стремился в Вест-Индию, ведь сейчас там предстояло не торговать, а воевать. Пусть по меркам Европы сражение у Улуа было обычной стычкой - по меркам Вест-Индии это была настоящая война. Вспомним походы Олоне на Маракайбо и Моргана на Панаму, в обоих численность пиратских армий не превышала 1000 человек - а ведь эти походы произошли много позже. Так что бой, в котором, по версии испанцев, англичане потеряли 500 человек - очень даже масштабное сражение.
Ну а теперь о такой, в общем-то, ничтожной в то время личности, как Дрейк. Хокинс ему покровительствовал, устроил сперва казначеем на один из своих кораблей, потом, уже во время плавания, назначил капитаном "Джудит" - и Френсис, даже при отсутствии прямой угрозы, попросту сбежал. За что, вполне справедливо, был обвинён в дезертирстве. Иногда пишут, что Дрейк, таким образом, лишился репутации - но это вряд ли. Нельзя лишиться того, чего не имеешь, а у Дрейка на тот момент репутации, как таковой, не было. Зато теперь появилась, репутация дезертира и труса. И потребовалось приложить усилия, чтобы от этой репутации избавиться. Хокинс не стал гнобить своего родственника, вместо этого помог ему искупить вину - в последующих плаваниях в Вест-Индию. От чего и Хокинс, и Англия, только выиграли - Френсис Дрейк стал вторым европейцем, совершившим кругосветное плавание. Сам же Джон Хокинс решил заняться политикой, и начал делать карьеру. И первым делом впутался в заговор против Елизаветы, которые, в царствование "доброй королевы Бесс", организовывались с завидной регулярностью.
Оказавшись в Лондоне, Джон Хокинс нанёс визит испанскому послу, и, наверное, удивился, когда вместо де Сильвы обнаружил на этой должности Герау де Эспеса, к которому, впрочем, очень быстро втёрся в доверие. И настолько втёрся, что, за обещание способствовать и не препятствовать свержению Елизаветы и воцарению Марии Стюарт, королевы Шотландии, получил:
40 000 фунтов в качестве компенсации за Улуа;
Дворянскую грамоту от Филиппа II;
Разрешение на торговлю с Вест-Индскими владениями Испании - от него же;
Приказ об освобождении всех англичан, взятых в плен у Улуа.
Как видите, Хокинс вовсе не забыл о людях, оставленных на "Иисусе из Любека" и тех, кого он высадил на мексиканском побережье. Многие действительно вернулись в Англию. Но были и те, кто предпочёл остаться.
Высаженные с "Миньона" англичане первым делом попали в плен к индейцам. На их счастье, индейцы оказались союзниками испанцев, и передали пленников испанским властям в Веракрусе. А испанцы… попросту освободили всех англичан, с некоторыми условиями - остаться в Веракрусе, и заняться полезным делом. Колония нуждалась не столько в тупой рабочей силе, сколько в умелых и предприимчивых людях. Поэтому, ко времени получения приказа об освобождении, многие англичане были уже зажиточными гражданами Веракруса. И на Англию им было.. Тем более, испанские власти проявили веротерпимость, позволив протестантам протестанствовать и дальше. Однако это, впоследствии, сыграло с английскими протестантами дурную шутку.
Как только Веракрус из мелкого поселения стал превращаться в крупный город, им немедленно заинтересовался земной филиал Чистилища, Святая Инквизиция. И её посланники, прибывшие для организации местного отделения, к вящей радости своей обнаружили вот так и сразу, готовых к употреблению еретиков. Что и было проделано, в виде показательной порки плетьми, ссылки на галеры… смертный приговор вынесли всего один. Но ведь вынесли, и в исполнение привели. Эх, нужно было в Англию возвращаться.
Но вернёмся к Хокинсу. Получив репарации, и узнав о планах заговорщиков, Джон тут же доложил обо всем Френсису Уолсингему. Тот, может, и сам был в курсе, главный организатор заговора Роберто Ридольфи отличался чрезвычайной болтливостью, но роль Хокинса в раскрытии и пересечении была должным образом оценена. Что существенно повысило авторитет Хокинса в правящих кругах. А его женитьба на Кэтрин Гонсон, дочери казначея флота Бенджамина Гонсона, тоже способствовала - тому, что Хокинс стал принимать участие в деятельности своего тестя, а потом и сам сменил его на этом посту. Вот тут и пришла пора вспомнить о нелюбви к карракам.
Нельзя сказать, что Хокинс не любил карраки целиком. В основном, его нелюбовь касалась форкастля и ахтеркастля, а также - чрезмерно высокого корпуса. По мнению Хокинса, всё это чрезмерно увеличивало парусность вышеупомянутого корпуса, что плохо сказывалось на управляемости корабля. И - вес. Форкастль и ахтеркастль весили немало, а огневая мощь размещённых в них стрелков была на порядок меньше, чем у пушек. Да и баланс - "башни" стояли высоко, а пушки можно было ставить ниже. Вместо надстроек, лучше вооружить корабль десятком мощных орудий - а в том, что всего пара удачных залпов могут решить исход сражения, Хокинс убедился на собственном опыте. И вообще, абордаж - вчерашний день, будущее - за артиллерией… лет на сто раньше того, как будущее действительно наступило, и абордаж уступил место артиллерийской дуэли во флоте.
Конечно, Хокинс не сам всё изобретал. Но для английского флота он оказался действительно эффективным менеджером - в самом положительном смысле. При нём был разработан новый тип корабля, низкий, длинный, остойчивый и хорошо вооружённый артиллерией галеон - потому что все признаки испанского галеона, взятого за образец, этот корабль сохранил. Fast galleon, "быстрый галеон", как называли его англичане. "Ривендж", которым командовал Дрейк в боях с испанской Армадой - один из примеров. Впрочем, "Элизабет Бонавентура", которой командовал тот же Дрейк, но далеко не в таком славном походе английской армады к испанским берегам (всего через год после испанцев), относился к тому же типу. Только о "Ривендже" знают все, ибо - победил. А кто сейчас вспомнит о "Элизабет Бонавентура"? Хотя "Ривендж" и погиб славной смертью - но об этом как-нибудь в другой раз.
Ну а пока - в том, что изобретение галеона приписывают Джону Хокинсу, действительно есть зерно истины. Не испанского, конечно, а специфически английского быстрого галеона. Но помимо этого, Хокинс, наверное был первым, кто "сделал" английский флот. При нём двадцать два королевских корабля были отремонтированы и перестроены по новому образцу, наняты ещё несколько судов на постоянной основе. А сам он получил обвинение во взяточничестве и растратах. Хотя и сэкономил в первый же год около 4000 фунтов. Комиссия, организованная Уолсингемом по приказу Елизаветы, никаких злоупотреблений со стороны Хокинса не обнаружила, видимо, обвинения выдвигали джентльмены, ранее успешно "пилившие флотский бюджет". И четыре тысячи фунтов прошли мимо их карманов.
И вот ведь незадача - Хокинс родился в 1532 году. Галеоны же изобрели лет за 20-50 до этого. Вполне мог бы. Но - не успел.
Алёна ©
Предыдущая статья: