**
- Я брошу университет, - сказала Шура подруге.
Они с Катей сидели в «зимнем саду». На застекленной лоджии Катерина чего только ни выращивала. Здесь было тепло, стояли два уютных кресла. Тут Катя любила работать, сидя под кровлей зеленых листьев.
- Как это уйдешь? – спросила Катя, и в голосе ее Шура услышала тот металл, которого никогда не ощущала раньше.
- Но я же не смогу его каждый день видеть, - Шура всхлипнула, - А уходить надо мне. Не он же оставит такую выгодную работу. Он в универе царь и бог, студенты в рот заглядывают.
-Вот именно, - непреклонно сказала Катя, - Он не пропадет. А у тебя за плечами – ничего. Если ты бросишь учебу, придется возвращаться домой, там у вас вузов нет, ты останешься без полноценного образования.
-Да мне и так сейчас не до учебы будет. Куда я с малышом?
-Позволь, но в общежитии второй этаж, кажется, для семейных предназначен. Тебе дадут комнату…
-Ты знаешь, как они там живут? Общага наша в частном секторе, сети там никакие. Из кранов идет только кипяток. Представляешь? У кого-то нет горячей воды, а в общаге нет холодной. Девчонки пеленки стирают, а руки красные, как гусиные лапы…И чтобы я ходила в универ, а все все знали, и шептались? И я этот шепот за спиной постоянно слышала? Да еще, мне кажется, Игорь не допустит, чтобы я его так компрометировала. Если я не сделаю аборт, он меня просто выживет из университета.
Катя сидела молча, о чем-то размышляя.
- Я хочу с ним поговорить, - сказала она, наконец.
-Ты?! – Шура распахнула глаза, - Господи, о чем?! Ты что, пригрозишь, что папа твой испортит Игорю карьеру, если он на мне не женится? Пожалуйста, не надо… Я вообще теперь не пошла бы за него замуж, даже если бы он предложил. После того, как он послал меня…
- Папу своего я сюда вмешивать не буду. Он вообще не от мира сего, - Катя слегка усмехнулась, и показалась Шуре очень взрослой, - Он закупит все нужное оборудование для лабораторий, но забудет о том, что в общежитии нет холодной воды. Представляешь, Шурочка, он ест тыкву…
-Что?
-Больше всего на свете любит тыквенную кашу. И просит, чтобы мама готовила ее каждый день. Никаких разносолов ему не надо. И любимая рубашка его разменяла уже третий десяток. Привык, ничего другого не надо… Допускать папу к решению каких-то житейских вопросов – это просто нелепо. Не бойся, Шурочка. Я не стану запугивать твоего Игоря. И просить его ни о чем не стану. Я ему просто расскажу свою историю.
- Какую же? Ты мне ее не рассказывала?
-Нет. Маме я дала слово, что никто ее не узнает. А ты знаешь – слово я обычно держу. Но теперь… Дай мне, пожалуйста, мобильный телефон твоего Игоря…
**
Мария, мать Кати, родом была из далекого сибирского села. Это был очень тихий уголок, с единственным магазинчиком и автобусом до райцентра два раза в неделю. Молодежь отсюда неизменно уезжала, только окончив школу. Хорошо, что семья у Марии была многодетная, братья и сестры восполняли отсутствие друзей – было с кем поиграть, побродить по лесу.
Родители Марии с грустью сознавали, что и их птенцы вылетят из гнезда. Хотя сами в город перебираться не собирались, и надеялись, что хотя бы кто-то из детей останется скрашивать их старость.
Марии было шестнадцать лет, когда в село приехал Георгий. Новый человек тут как на ладони, но Георгий в любом обществе привлекал бы к себе внимание. Было ему тогда немного за тридцать, и еще недавно он работал геологом.
Но потом ему что-то «в голову ударило», как неделикатно выразилась мать Марии, и он пожелал жить «в обнимку с природой». Охотиться, разбить огород, питаться тем, что вырастил и добыл, пить ключевую воду. Чтобы вокруг был лес, птицы, звери, и никаких людей.
В село он приехал для того, чтобы подыскать в окрестностях такое место и поселиться там.
- Вроде здоровый мужик, - сказала мать Марии, - Такому работать и работать, а он что задумал… Сам-то здоровый, а головушка, видно, больная.
Тем не менее, когда Георгий заплатил тем людям, что хорошо знали здешние места, ему указали на охотничью избушку где –то далеко в лесу. В последние годы она была заброшена – лишь изредка оставались в ней те, кто ходил с ружьем за трофеями, и припозднился вернуться.
Георгий пришел в восторг. Место ему полностью подходило. Абсолютная тишина, небольшой ручей по соседству. В домике была печка, и самое необходимое – стол, несколько лавок.
- Я готов купить этот дом, - сказал он.
Но над ним только посмеялись.
-Да кто тебе продавать эту избушку-то будет? Не живет там никто, ничья она. Поселяйся, никто тебя не выгонит.
Мария хорошо знала это место – было время, они с ребятами там играли, забавляясь тем, что у них там «свой дом». Но это всегда было летом, и задерживались они в избушке хорошо, если на несколько часов, а вечером их ждали дома к ужину. Но девушка и представить не могла, что в этой глуши можно остаться зимовать. Морозы-то здесь вон какие! А снега-то выпадает выше головы… Если что случиться – попробуй, доберись до людей.
Она и представить не могла, что мнение ее вскоре изменится. В селе не было парней ее возраста или старше, на кого она могла бы положить глаз. Георгий был первым, кто обратил на нее внимание. И вскоре девушка влюбилась в него без памяти. Сначала это выглядело вполне невинно – Мария помогала Георгию освоиться в здешних краях, показывала растения, учила, что ядовито, а что съедобно, где лучше собирать грибы, где охота идет хорошо, а где поджидать зверя бесполезно. Она носила ему из дома молоко и хлеб, покупала по его просьбе в сельском магазинчике иголки, нитки, всякую мелочь.
И сама не заметила, как настала пора, когда жить без Георгия она уже не могла. Когда Мария сказала родителям, что переселяется в избушку, они оторопели. Потом мать стала выть, как по покойнице, а отец грозился пристрелить избранника дочери из охотничьего ружья.
Но девушка в ту пору чувствовала себя такой счастливой, что сказала лишь:
- Все равно не удержите, я к нему сбегу. Если добром отпустите, стану вас навещать. А нет – так давайте простимся насовсем.
Родители знали упрямый, неуступчивый характер Марии, и поняли – она все равно сделает по-своему. На следующий день дочь собрала вещи в рюкзак, и ушла, напевая, в свою новую жизнь.
Как скоро пожалела она о том, что сделала – родители не узнали. Мария всегда была скрытной, делилась только хорошим, а все трудности и печали переживала одна.
Первое время на новом месте всё шло хорошо. Может быть, если бы до этого девушка жила в городе, она сразу ощутила бы перемену и разочаровалась. Но для Марии была привычной домашняя работа. Она все умела – стряпать, шить, стирать. В необжитой избушке навела уют. Раз в месяц вместе с невенчанным свои мужем приходила в село. Навещала родителей, приносила им лесных гостинцев. Обычно это были сибирские ягоды, или свежая рыба. Мария мылась в бане, слушала немудреные сельские новости, и на следующий день, вместе с Георгием возвращалась в свою лесную избушку.
А потом пришла зима. В том году она выдалась особенно суровой. Ходить в деревню оказалось невозможно – слишком много снега. И молодая женщина целые дни проводила в маленьком охотничьем домике. Печь приходилось топить часто – домик выстывал вмиг. А всех развлечений – несколько книг, читанных уже по сто раз.
Мария не могла дождаться, когда потеплеет, когда подсохнут лесные тропы, и можно будет навестить своих. Когда же она, наконец, добралась до села, узнала горькие новости. Отец умер еще в начале зимы, а мать заболела. Может быть, потому что лишилась человека, с которым прожила всю жизнь, а может – из-за переживаний за судьбу младшей дочери. Так или иначе, оставлять без медицинской помощи ее было нельзя, и старшие дети забрали ее к себе в город. Родной дом встретил Марию заколоченными окнами.
В тот же год Мария забеременела. Тогда она в первый раз заикнулась о том, что, наверное, на первое время ей нужно перебраться поближе к людям, вернуться в село. Встать на учет, чтобы помощь была рядом, если что. Да и когда родится ребенок, пока он немножко не подрастет – нельзя держать его в глуши.
Но Георгий отмел все ее планы. Он стал уверять Марию в том, что нужно положиться на природу. Роды – это естественный процесс, и все будет хорошо. И никогда городской изнеженный ребенок, не вырастет таким крепким и здоровым, каким их сын тут – на свежем воздухе и полезной еде.
В душе Марии зародились некоторые сомнения. Ей было бы спокойнее, если в случае нужды она могла бы добраться до врача. Но Георгий не уставал заверять ее, что она – молодая крепкая девушка, и все пройдет хорошо. Марии удалось взять у него лишь одно обещанье. Ребенок должен появиться на свет в родильном доме.
- Мне мама рассказывала, что один раз она чуть не умерла, когда родился мой брат Костя. В такие минуты, нужно, чтобы врачи рядом были.
Георгий обещал. Однако, когда настало время, выбраться из глухомани оказалось невозможно. Шел очень сильный дождь, пробраться по лесным тропинкам нечего было и думать.
- Надо было заранее добраться до больницы, - переживала Мария.
Георгий снова уверил ее, что все будет, как надо. И хоть молодой женщине и пришлось изрядно помучиться, на свет появился крепкий, здоровый мальчик.
Мария пыталась уговорить мужа все-таки связаться с «Большой землей», ей было бы спокойнее, если бы доктор осмотрел ребенка и сказал, что с ним всё в порядке. Но Георгий отказался наотрез. Теперь, по его мнению, молодой матери нужно было просто восстановить силы.
Георгий сам готовил еду, кормил Марию, был заботлив и нежен, и она на какое-то время смирилась с положением вещей. Теперь и зимою Марии скучать было некогда. Куда бы ни уходил муж, она не оставалась одна, с ней был ребенок. Мать переживала, что малыш может простудиться – она часто топила печь, и все равно в избе было холоднее, чем обычно в зимние месяцы бывало в родном доме Марии.
Но маленький Ваня не заболел. Беда пришла весной, когда уже пригрело солнце, и мать с ребенком много времени проводили на свежем воздухе. Малыш ползал на расстеленном одеяле, Мария шила или вязала. Как Ванечка подцепил клеща – никто не заметил. Но когда малышу стало худо – родители не смогли ему помочь. Мальчик умер от энцефалита.
Это было самое тяжелое время в жизни Марии. Она казнила себя, что не настояла на своем. Надо было перебраться с сынишкой хоть на время в опустевший родительский дом.
Георгий принял смерть сына гораздо спокойнее.
- В природе тоже всё так и происходит, - говорил он жене, - Естественный отбор, выживают только сильные. От энцефалита сами собой, без лекарств выздоравливают. Раз Ваньке не суждено было – значит, такая его судьба.
О похоронах на кладбище тоже, по словам Георгия, не могло быть и речи.
-Мы-то с тобой знаем, как все произошло. А чужие люди могут и не поверить. Да и в любом случае, сделают нас во всем виноватыми. Скажут, что нельзя было растить ребенка в лесу, что мы сами его угробили…
-А разве нет? – Мария поднимала заплаканные глаза.
- Никто не может запретить нам жить так, как мы считаем правильным, - твердо говорил Георгий, - У нас все еще наладится, вот увидишь….
Может быть, если бы Марию ждали отец с матерью, она собралась бы и ушла к ним. Но близкие люди уже жили далеко от этих мест, да и Георгий постоянно внушал Марии, что у нее никого нет, кроме него, что она нужна только ему.
И молодая женщина согласилась остаться. Через полтора года, к тому времени, когда на свет появилась девочка, Марию уже трудно было узнать. Совсем молоденькая, она выглядела чуть ли не вдвое старше своих лет. Руки огрубели от тяжелой работы, одежда истрепалась, и давным-давно исчезло веселое, лукавое выражение лица, которое прежде было ей свойственно.
Чувствовала она себя настолько неважно, что, когда Георгий собрался в село, чтобы купить что-то из одежды и продуктов, она лишь махнула рукой:
-Ступай сам, покупай, что хочешь…
-А вдруг не угадаю с размером?
-Мне все равно, что принесешь, то и буду носить.
Она действительно, стала совершенно равнодушной к своему внешнему виду. ,а может быть, и к своей судьбе. Она уже ничего не ждала, вчерашний день был похож на сегодняшний, и так, однообразно, протекали месяц за месяцем. Между тем, вторые роды прошли легче, и роженица быстрее поднялась на ноги. Малышку она теперь не спускала с рук.
Георгий и второй раз надеялся, что будет сын. А когда стал отцом дочери, заявил, что будет воспитывать ее как мальчишку.
Может быть, какие-то высшие силы пожалели девочку, или ее мать. Неизвестно, смогла бы Мария перенести потерю второго ребенка или нет. Уверения Георгия в том, что природа все правильно делает, совершая естественный отбор, успокаивали ее не слишком.
Детство маленькой Кати было нелегким. Ни игрушек, которыми забавляются ее сверстники, ни особого выбора еды, ни мультфильмов. Самая простая еда, которую добыл отец, и самая простая одежда, которую сшила мать. Мать же и подарила ей одну-единственную куклу, тоже ручной работы.
Конечно, детство всюду находит свои радости. И Кате доставляло удовольствие возиться со зверушками, целые дни проводить в лесу, и усваивать уроки, которые давал ей отец. К той поре, когда дети готовятся идти в школу, Катя умела читать, считать до ста, и сумела бы продержаться несколько дней в тайге, даже если бы рядом не было никого из взрослых.
Но вот зимой приходилось трудно. В прямом смысле слова – холодно, голодно и одиноко. Из дома никуда не отлучишься, особенно в мороз.
Чем старше становилась Катя, чем больше она понимала, тем чаще замечала, что мать пытается изменить их жизнь. И все ради нее.
- Дочке надо учиться, - говорила она отцу.
-Да брось ты, - отмахивался он, - Всему, что действительно надо, мы ее сами обучим. А в этих школах – одни пороки. Там дети один от другого учатся – и к выпуску уже и пьют, и курят, и сожительствуют друг с другом.
- Я вот не стала ни пить, ни курить, - возражала мама.
-Тебе просто повезло, что ты не успела испортиться. А Катьку там собьют с пути.
- Рано или поздно сюда придут люди, - мать заходила с другого конца, - И станет известно, что ребенок сидит дома, не ходит в школу. У нас отберут Катю, лишат родительских прав.
-Если ты станешь мотаться в село туда и обратно, так и будет. Ты еще на жизнь там пожалуйся. Распиши, что муж тебя обижает, держит в скотских условиях. Тогда точно дочери лишишься. А если не будешь мозолить людям глаз – никто в нашу жизнь вмешиваться не станет. Вон, цыгане живут как хотят, никто их не трогает..
- Но мы…, - начинала мама.
- А мы отшельники, - обрывал ее отец, - Это наш выбор.
-Может быть, это твой выбор, а не наш, - один раз осмелилась сказать мама, - я не мечтала о том, чтобы чистить кастрюли речным песком и носить латаную-перелатаную юбку.
-Тебе не нравится? – отец пристально посмотрел на нее, - Вали в свою деревню. А я заберу Катьку и уйду с ней туда, где ты никогда нас не найдешь – ни меня, и ее.
Мама сникла. Катя понимала, что расстаться им друг с другом было бы тяжелее всего на свете.
Неизвестно, как и когда изменилась бы их судьба, но помогло несчастье. Отец стал брать Катю с собой на охоту. И в недобрый час они столкнулись с медведем. Если бы мама не кинулась тогда их искать – Катя бы точно погибла. Тогда и была искалечена ее нога.
Как мать дотащила дочку до села, до людей – Катя на помнит. Мама говорила – не на руках несла, волокушу какую-то из веток сделала, продиралась по бездорожью. Счастье, что не заблудилась.
Только одно повторяла мама Кате:
-Про отца никому не говори. Не говори про отца.
- Мама, но он же там умрет, он же совсем один…
-Не говори, - твердила мама, и дочери казалось, что в эти минуты она не в своем уме.
Отец там лежит один, в тайге, раненый – и не оказать ему никакой помощи? Мама, наверное, понимала – если он останется жив, он никогда не даст им покоя. И выбрала такой жестокий способ стать свободной. Раз судьба сама дала такую зацепку.
Кате же по большому счету было не до чего… Слишком страдала она от боли, от потери крови. Ее ждало тяжелое лечение, несколько операций, но врачи сказали, что ходить ей отныне придется или с костылем, или – в лучшем случае – опираясь на палку.
В больнице на Катю смотрела как на диковинку, как на какую-то Маугли женского рода. Да и для нее все вокруг было настолько незнакомым и чужим, будто она на иную планету попала. Но вскоре Катю в лечебнице полюбили – она никогда не жаловалась, не капризничала, вела себя на редкость мужественно и ненавязчиво.
Мама после рассказывала – с ней разбирались. Катю действительно могли у нее забрать. Но мама как-то сумела донести, что вместе с дочерью стала жертвой обстоятельств, что муж не отпускал ее с дочерью к людям, а то она бы уже давно вернулась в родной дом. И их не стали разлучать.
Мать призналась, что муж ее остался в тайге, дочь она сумела вытащить, а мужа нет. Но сказала, что место точно указать не может. Конечно, были организованы поиски. Катя понимала – мать надеялась, что пока отца ищут – он умрет. И маму не сочтут виновной, ведь это сделал медведь, трагический случай, ничего больше.
Однако поисковые отряды не нашли ни отца, ни его тела. И долгое время это страшно тревожило маму.
Катю выписали, и они с мамой действительно поселились в мамином родном доме. Обеим после таежной избушки такая жизнь показалась роскошной. В домике две комнаты и кухня. Баня и еще одна кухня, летняя…Свой сад с яблонями и сливами. Марию и Катю сельчане жалели. Помогли провести газ, делились вещами, а в первое время – и продукты несли. Потом Мария нашла работу – в селе открылось что-то вроде маленькой столовой. А Катя стала учиться. В школу она не пошла, но к ней ходила учительница и занималась с ней индивидуально. Она говорила, что Катя почти не отстала от сверстников, а при таком остром уме, как у нее, конечно, быстро их нагонит.
Мария переживала, что рано или поздно Георгий объявится. Она считала, что он на все способен. Самым страшным для нее было – если он увезет с собой дочь, а она, мать, не успеет позвать на помощь и навсегда потеряет девочку.
(продолжение следует)
