Так вышло, что сошлись мы… Трое одноклассников. Лёд и пламень. Я сказал трое? Значит, ко льду и пламени надобно добавить ещё эпитет. Бицепс. Лёд, пламень и… бицепс. Сошлись мы – Ксюха, Сява и Я. Девочка-скандал, Боксёр и… я. Просто я. Сошлись на любви к поэзии. На самом деле, конечно, на любви к нашей смуглянке. Она этого не понимала. Конечно. Или делала вид. Она любила Сашу. Сашу Чёрного. Я подарил ей томик его стихов. Купил на «Книжке», – чёрном рынке у Горсада, где небритые БИЧи (*БИЧ – бывший интеллигентный человек) барыжили марками, нумизматикой и букинистикой, но в основном, – редкими книгами.
Часто после школы, провожая друг друга по нескольку часов, мы с Сявой (как же я хотел, чтобы он свалил на свою тренировку) закатывались в однокомнатную уютную квартирку на улице Ласточкина и… книжку вслух читали… Нет, серьезно… Сидели у Ксюхи и читали. С выражением. Читали Сашу, который Чёрный… Значит, был меж нами и четвёртый:
«Из всех билетов вызубрив четыре
Со скомканной програмкою в руке,
Неся в душе раскаяния гири…»
Сява поэзию не жаловал. Он занимался боксом. У него был поставленный удар и… бицепс. Но он был неглупый мальчик. Внимательно слушал, наклонив белобрысую голову, и понимал, наверное, что, если уйдёт и оставит нас с Ксюшей и Сашей наедине, у него не будет шансов. И он слушал:
«Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты…
И брать от людей из дола
Хлеб вино и котлеты….»
Однажды я не выдержал и написал Ксюхе записку. Совершенно идиотскую. С безнадёжно наивными стихами. В них фигурировала замерзшая на ветру птица, какая-то вечная зима и прочая символятина.
«Мне даётся, а я не беру,
Прямо в руки даётся синица,
И тепло её крыл на ветру
Может в пыль для меня превратиться…»
Протянув ей сложенный вчетверо тетрадный листок, попросил прочитать, когда я уйду, всё хорошенько обдумать(!) и дать ответ не позднее завтрашнего дня. Получив записку с объяснением в любви, Ксюха посмотрела на меня прищурившись и сказала, что знает содержание записки. Мне казалось, свои взглядом она гладила мою короткостриженную голову. И надежда на взаимность поселилась в сердечке. Только потом понял, что это была жалость.
На следующий день, когда она пришла ко мне домой, на ней была клетчатая юбка, от которой я сходил с ума. Точнее, не от юбки, или не совсем от юбки… А от того, что она скрывала… Юбка не была короткой, но и длинной не была. Однако на ней вместо пуговиц по всей длине, от живота вдоль бёдер, располагались блестящие круглые заклёпки. Я старался изо всех сил на них не смотреть. Ведь благодаря им, этим заклёпкам, юбку можно было сорвать с загорелых ног за считанные секунды…
Ксюша пришла… Пришла ко мне. Пришла, чтобы попросить прощения…Да, она выбрала Сяву. Она, смуглая, черноволосая, с обаятельной щербинкой. Она, глубиной карих глаз неуловимо напоминающая африканскую антилопу. Она предпочла его. Его – мне. Его – блондина, боксёра, атлета. Мне, скромному подростку с фиолетовыми кругами под зелёными глазами.
Я психанул и… пошёл на бокс. Я пошёл за Сявой. На что надеялся? Сява уже был разрядником, готовился к соревнованиям на первенство области по юношам. Никто, включая Михалыча, тренера, не сомневался, что вскоре Сява получит КМСа, а то и мастера. На одной из тренировок, чуть ли не третьей, только выучив челнок и постучав по мешку, я попросился стать с Сявой в пару. Михалыч был против: разный опыт, разные весовые… Я настаивал… И настоял…
Сява отправил меня спать в первом же раунде, буквально через несколько секунд после гонга. Левой-левой-правой, так называемым «почтальоном». После его «письма» я очнулся на лавке. Первое, что увидел: испуганное Славкино лицо. Михалыч приподнял меня, осмотрел зрачки, помахал полотенцем. Потом попросил меня подождать «один секунд» и пошёл на вахту – звонить, вызывать скорую. Или за штатной медсестрой, которая, наверное, должна была быть при секции, не помню. Я её не дождался. Сбежал через запасной выход, оставив в шкафчике спортивную форму и югославские кроссовки, на которые смотрели с завистью все пацаны во дворе. За формой я так и не вернулся. Может, она там до сих пор лежит? В подвале, в раздевалке спорткомплекса «Динамо», в пятом шкафчике у стены.
Сява гулял с Ксюхой. Они даже несколько раз звали меня в кафе «Камышинка» (мы называли «каФе камыФынка»)поесть мороженое из железных креманок. Я не пошёл. У меня с детства аллергия на пломбир.
Всё равно у них ничего не вышло. Всё равно. Ничего.
Сява стал морпехом. Закончил ДВОКУ. В Чечне получил пулю в спину, возможно, от своих. Его парализовало. Жена с ребёнком ушла. Жил с мамой в городе у моря. Ксюха вышла замуж за наркомана. Говорили, сама тоже кололась. Соскочила? Не знаю. Когда я как-то лет десять назад пытался быть у неё в гостях, в той самой однокомнатной квартирке, меня не пустили. Её парень сказал, что она спит.
– Так разбуди!
– Она крепко спит…
Я отдал торт и ушёл.
«И встаёт былое светлым раем.
Словно детство в солнечной пыли…»
Автор: Террапевт
Источник: https://litbes.com/dinamo/
Больше хороших рассказов и стихов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
Понравилось? Читайте! Подписывайтесь!
о жизни и любви истории о жизни и любви реальные истории миниатюры Литературная беседка главные ценности в жизни