Окрестности города Бибракта, Трансальпийская Галлия, 52 г. д.н.э.
Авитий Кандид, примипил Шестого «Железного» легиона, то есть самый старший по званию из центурионов, пребывал в дурном расположении духа.
Четыре дня назад Гай Юлий Цезарь направил его с более чем четырьмя сотнями легионеров и пятьюдесятью всадниками, эквитами, из-под Алезии сюда, в окрестности галльского города Бибракта, столицы племени эдуев, римских союзников, сохранение союза с которыми для Цезаря было крайне важным.
Знать эдуев, хотя и присягнула в большинстве своём лидеру галльского восстания Верцингеториксу, и даже отправила ему небольшое число своих воинов-пехотинцев, всё же пообещала Цезарю не отправлять своих всадников в Алезию, нынешний стан галльского вождя, который посмел бросить вызов Цезарю и Риму.
Это могло стать одним из решающих факторов исхода осады Алезии, которой сейчас командовал сам проконсул. Ещё бы, ведь конница Галльских легионов Цезаря, преимущественно, состояла из галлов и германцев
А отправили Кандида в земли эдуев, чтобы разобраться с варварскими набегами на их городища. Вожди эдуев, впрочем, как и сам Цезарь, полагали, что это набеги мелких групп других галльских племён, которые таким образом мстят своим сородичам, поскольку прознали про их двурушничество, выражавшееся в намерении не посылать конницу эдуев на помощь Верцингеториксу.
Цезарь пожелал выяснить, самолично ли банды галлов зверствуют на землях эдуев, сжигая их дома и убивая мирных жителей, либо их направляют вожди галльских племён.
Впрочем, Цезарь не сомневался в причастности галльских вождей. И будет неудивительно, если вдруг выяснится, что за нападениями стоят галльские воины, поскольку почти добрая половина галльской знати последовала за Верцингеториксом.
Но могло быть и хуже: это могли быть набеги германцев, которые уже давно пробовали на прочность не только силу римских легионов, но и обороноспособность галлов.
И то, что германцы смогли незамеченными проникнуть так далеко вглубь галльских земель, сулило римским легионам одни лишь неприятности, поскольку некоторые горячие головы из числа эдуйской знати смогли бы небезосновательно утверждать, что это месть германских вождей союзникам Цезаря, который совсем недавно этих самых германцев и разбил.
Ведь всё сходилось: другие галльские племена никак не пострадали, хоть земли галльских племён, а именно эбуронов, треверов, лингонов, сенкванов и ремов находились между землями эдуев и германцев.
И тут назревает новый вопрос: сами ли германские племена сумели беспрепятственно пройти на земли эдуев через территории этих самых галльских племён или их пропустили?
Как ни крути, а все эти четыре довода, которые могли быть озвучены некоторыми из недовольных знатных эдуев в любой момент, на первом же собрании, играли против Цезаря.
Вердикт был бы один и тот же: во всех случаях Цезарь, так или иначе, выглядит виновным в том, что происходит с эдуйскими поселениями, а это значит, что союз с Римом есть вред для эдуев.
Решив, что слишком многое может сыграть против него и Рима, проконсул вознамерился сделать всё для того, чтобы не допустить появления эдуйских всадников на стороне Верцингеторикса под стенами Алезии. Потому и распорядился отправить экспедиционный отряд под командованием Авития Кандида для расследования и защиты городищ эдуев в окрестностях города Бибракта, их столицы.
Отряд был очень немногочисленный, если иметь в виду то, что с большинством галльских племён Цезарь вёл войну, но проконсул считал, что и так отрывает от осады Алезии слишком много солдат.
Именно это проконсул и сказал своему сподвижнику, командующему Шестым Легионом легату Гаю Антистию Регину, а тот, в свою очередь, сообщил об этом уже лично Кандиду, когда передавал распоряжение Цезаря.
Обстановка в экспедиционном отряде с самого начала похода была напряжённая.
Первой причиной напряжённости было роптание легионеров. Самый старший из подчинённых Кандиду офицеров, опытный тридцатипятилетний центурион Маний Корвин, хоть и успокаивал солдат, иногда раздавая затрещины, но чаще применяя свой зычный голос, который вселял в солдат уверенность, опасения их полностью разделял.
Конечно, Корвин легионерам даже и виду не показывал, что согласен с ними, зато каждый вечер шёпотом высказывал свои опасения Кандиду, утверждая, что коварные галлы их отряд попросту выманили, чтобы разбить наголову где-нибудь посреди лесной дороги, что уже не раз бывало. И Кандид вынужден был каждый раз признавать, что рациональное звено в рассуждениях Корвина присутствует.
Сам же он считал, что этот вынужденный, по сути, поход их маленького подразделения был скорее политическим решением Цезаря, нежели имел какие-либо рациональные военные цели.
Кандид каждый раз, размышляя, приходил к неутешительному выводу, что проконсул попросту не мог отказать эдуям, опасаясь, что те в ответ на отказ всё же отправят свою конницу на помощь Верцингеториксу, и сознательно отправил вверенный ему отряд, по сути, на верную смерть.
А второй причиной напряжённости была ярко выраженная неприязнь, которую питал по отношению к Авитию Кандиду префект эквитов Шестого легиона, самолюбивый двадцатисемилетний Марк Метелл Тулл, который тоже был направлен Гаем Антистием Регином в поход под руководством Авития Кандида.
Он был настоящим уроженцем Рима, не жителем провинции, как Кандид, и первенцем богатой и знатной римской семьи, а поэтому не желал подчиняться какому-то плебею-центуриону, да ещё и пешему, будучи представителем сословия всадников.
Что и говорить, уже сама сословная иерархия Рима предполагала, что именно начальник эквитов должен был руководить экспедицией, и в разговоре с легатом Регином Кандид об этом даже сказал, недоумевая по поводу его решения.
Но Гай Антистий Регин был непреклонен. Он сказал, что Марк Метелл Тулл ещё слишком неопытен, чтобы командовать сводными соединениями, а уж с поддержанием боеспособности отряда на длительных переходах и вовсе вряд ли справится.
Да и весь невеликий боевой «опыт» Тулла был скорее позорным, нежели славным.
Полтора года назад, зимой 54-53 года, когда Шестой легион даже ещё не был сформирован, Марк Метелл Тулл служил в Четырнадцатом легионе под командованием Квинта Титурия Сабина.
Этот легион в составе группы войск был направлен Цезарем в земли галльского племени карнутов, которые подняли тогда восстание и убили своего проримского правителя Тасгетия.
Четырнадцатый легион попал в засаду и был полностью разгромлен, а Квинт Титурий Сабин пал в бою, но Марк Метелл Тулл с более чем сотней всадников уцелел и сумел прорваться к лагерю Квинта Туллия Цицерона, брата знаменитого римского оратора и командующего группировкой войск, которых Цезарь направил усмирять восставших галлов.
Лагерь вскоре был осаждён галлами, но Цезарь успел прийти на помощь к боевому товарищу, и они опрокинули нападающих, а само восстание было вскорости подавлено.
Так как лично Цезарь винил в разгроме Четырнадцатого легиона исключительно Квинта Титурия Сабина и никого более, то Марка Метелла Тулла в позорном бегстве вслух никто не обвинял, но никто и не сомневался в том, что это было именно позорное бегство.
Молодому человеку решили дать второй шанс, но ответственных поручений отныне ему никто не давал, как не давали ему и командовать большими соединениями, хотя формально должность префекта эквитов Шестого легиона за ним сохранялась.
Когда Гай Антистий Регин всё это рассказал Кандиду, спокойствия и уверенности у центуриона-примипила не прибавилось, а вот вопросов назрело столько, что хоть отбавляй.
Если этот экспедиционный поход так важен, то почему они отправляют труса, которому не доверили бы и вина себе в кубки налить, в качестве начальника эквитов?
Или просто отправляют на верную смерть или, если повезёт, в бесцельный поход тех, от кого не будет особого прока при осаде Алезии?
А если эта экспедиция является лишь формальностью, необходимой лишь для того, чтобы потрафить эдуям, не считает ли и его Гай Антистий Регин негодным и ни на что не способным примипилом?
Вот Мания Корвина точно никчёмным не считают. Это настоящая военная косточка, почти двадцать лет в армии, отшагал тысячи и тысячи миль. Всё видел, всё знает: и как быстро разбить лагерь, и как моментально сняться с лагеря и быстро развернуть центурию или манипулу в походный порядок.
Маний Корвин происходил из бедной семьи, был третьим сыном скромного землепашца. Он родился в предместьях города Ариминума. В семнадцать лет, как только позволил возраст, пошёл простым легионером в армию.
И уже через год, в 69 году, участвовал в сражении под Тигранакертом, где Луций Лициний Лукулл разбил войско Тиграна Второго Великого, который вздумал укрыть своего тестя Митридата от римского возмездия.
Ещё через четыре года, в 65 году, участвовал в Кавказском Походе Гнея Помпея Великого, который закончился подчинением Риму королевства Иберия.
Ещё через два, в 63 году, был участником осады и захвата Иерусалима под командованием того же Помпея.
Способности Корвина довольно быстро оценило командование. Уже через четыре года службы он стал деканом, то есть десятником, ещё через три тессерарием и командовал уже полусотней, а к двадцати восьми годам – опционом, помощником центуриона.
Центурионом же Маний Корвин стал во время экспедиции Цезаря в Британию в 55 году.
В этой же экспедиции он и познакомился с Авитием Кандидом, сыном богатого землевладельца из города Плацентии, который уже второй год как служил и имел звание центуриона 22-й центурии Девятого «Испанского» легиона. В Девятом «Испанском» тогда нёс службу и сам Корвин.
После высадки на британский берег и постройки лагеря, Цезарь стал вести переговоры с бриттами, которые, время от времени, делали попытки атаковать лагерь римлян.
И вот, в один из погожих осенних дней 55 года, группу легионеров послали собирать фураж на поле в относительной близости от лагеря. Бритты вели слежку за римлянами, поэтому, как только легионеры заняли свои руки мирным трудом, засевшие неподалёку в засаде островитяне, коих было немало, решили атаковать.
Группу легионеров-фуражиров численностью в пятьдесят человек охраняла 39-я центурия Девятого легиона под командованием центуриона Секста Метия, непосредственного начальника Мания Корвина, который находился там же.
Заметив приближающихся к ним бриттов, Метий не растерялся и скомандовал легионерам, в том числе тем, что собирали фураж, построиться и готовиться принять бой.
Сопровождавшее фуражиров малочисленное подразделение эквитов, меньше десятка всадников, поскольку решающего влияния на исход боя оно бы всё равно не оказало, Метий отправил в лагерь за подкреплением.
Цезарь довольно быстро сформировал сводный отряд для поддержки принявших неравный бой фуражиров, но пока он добирался до поля, храбрый Секст Метий пал в бою.
И когда сводный отряд под командованием центуриона 22-й центурии Девятого легиона Авития Кандида достиг вершины холма перед полем, то перед ними открылась следующая картина: не растерявшийся опцион 39-й центурии Маний Корвин уверенно продолжал командовать поредевшим отрядом, обороняя обоз, возле которого лежали раненые. На одной из телег, судя по шлему с гребнем, лежало тело павшего центуриона Секста Метия.
Сводный отряд Кандида разбил бриттов наголову, лишь паре десятков удалось добежать до леса, и римляне не стали их дальше преследовать.
Фуражиры, уже под прикрытием более мощного отряда, завершили сбор, и обоз, груженный фуражом и телами павших легионеров, двинулся к лагерю.
На следующий день разразилась буря, бесчинствовавшая целых четыре дня. А когда натиск природы ослаб, бритты вознамерились уже атаковать сам лагерь.
И вновь Маний Корвин сумел проявить себя, ведь во многом благодаря его уверенным и чётким действиям 39-я центурия сумела выстоять под натиском островитян, что способствовало удержанию всего левого фланга римлян, на который и пришёлся основной удар неприятеля.
Атака бриттов была отбита, превратившись в кровавый разгром. Римляне обратили вероломных островитян в бегство, которое обернулось для них огромными потерями.
В римской армии, если легион находился в походе или экспедиции, действовало непреложное правило: место павшего центуриона, как и его звание, наследует опцион.
Так и случилось: Маний Корвин был назначен центурионом 39-й центурии Девятого легиона.
А через два с половиной года, когда Гай Юлий Цезарь формировал новый, Шестой легион, назначенный им командовать новым соединением легат Гай Антистий Регин, вспомнив про храброго Авития Кандида, назначил его центурионом-примипилом.
Сдружившийся за почти три года службы с Манием Корвином Кандид попросил Регина о назначении своего товарища в Шестой легион, и Корвин получил звание центуриона 5-й центурии Шестого Легиона.
И вот, спустя почти полгода после формирования Шестого легиона, Авитий Кандид сидел в своём шатре в построенном менее чем за день маленьком военном лагере в двух милях к юго-востоку от города Бибракта, одолеваемый невесёлыми думами.
Структурно экспедиционный отряд под командованием Кандида состоял из его же, 1-й сдвоенной центурии Шестого легиона численностью в двести легионеров, стандартной 5-й центурии Мания Корвина численностью в сто легионеров, 19-й центурии под командованием молодого, но очень толкового центуриона Гая Габина численностью также в сотню, и сводного отряда эквитов под командованием Марка Метелла Тулла численностью в пятьдесят всадников.
Первая сдвоенная центурия насчитывала сто восемьдесят рядовых, восемнадцать деканов, четырех тессерариев и одного опциона.
Пятая, как и девятнадцатая, насчитывала девяносто рядовых, девять деканов, двух тессерариев и одного опциона.
Сводный отряд эквитов насчитывал сорок семь всадников, двух декурионов и самого Марка Метелла Тулла.
Декурионы, то есть офицеры-всадники, командовали двумя отрядами по двадцать эквитов каждый, а ещё семь всадников составляли охрану Марка Метелла Тулла.
Все всадники, кроме эквитов-офицеров и самого Тулла, были галлами, а не римлянами. Ведь Республика предпочитала набирать конницу, преимущественно, у союзных галльских и германских племён, и огромная мощная римская военная машина просто подчиняла конных варваров офицерам-римлянам.
А уж из какого галльского племени или племён была набрана полусотня Тулла Кандиду было пока неизвестно. Маний Корвин предполагал, что это как раз эдуи, но доподлинно выяснить это пока не представлялось возможным в силу натянутости отношений между офицерами-всадниками и пешими центурионами.
Так что всего экспедиционный отряд под командованием Кандида насчитывал четыреста пятьдесят восемь воинов.
Авитий Кандид уже перестал просто грустить, а всерьёз начинал злиться и терять терпение.
Гонца в Бибракту к старейшинам города он послал ещё вчера, когда они вместе с Корвином выбрали эту обширную поляну для постройки лагеря. Однако никто из эдуев не почтил своим присутствием Кандида в день прибытия, и его легионерам пришлось спешно возводить лагерь со всеми укреплениями самим, что потребовало немалых усилий.
Достройку закончили только лишь затемно, несмотря на то, что лагерь был небольшой, совсем не чета тому, что Цезарь возвёл под Алезией. Кандид и Корвин всерьёз опасались, что часовые ночью будут валиться с ног от усталости и уснут на посту.
Вопреки опасениям первая ночь прошла без происшествий, но новый день, то есть сегодняшний, ничего хорошего тоже пока не принёс. Из Бибракты в лагерь по-прежнему никто так и не явился, а ведь согласно договорённости эдуи должны были предоставить их отряду продовольствие.
А вот это уже было худо. Легионеры, которые и так роптали, того и гляди, начнут вслух и громко выказывать своё недовольство, ведь отсутствие еды этому только способствует.
Гай Антистий Регин, ссылаясь на приказ Цезаря, выделил экспедиционному отряду под командованием Кандида довольно скудный запас провизии: только чтобы добраться до Бибракты, с небольшим запасом. И это было предсказуемо, ведь Галльским легионам Цезаря ещё только предстояло произвести осаду Алезии, и буквально каждый асс провизии был на счету.
Поэтому проконсул решил, что нечего отнимать излишнее количество провизии от основного войска, поскольку экспедиционное подразделение направляется как раз в одно из мест, где провизию для римской армии заготавливают и формируют союзные племена согласно договорённости с прославленным римским полководцем Гаем Юлием Цезарем.
Но Авитий Кандид начал уже сомневаться, что договорённости будут выполняться галлами в полной мере, и причиной этому были прошедшие сутки, показавшие, что прибытие сводного римского подразделения эдуи попросту игнорируют.
Но больше всего Кандиду доставляли беспокойство громкие оскорбительные речи Марка Метелла Тулла, доносившиеся всё утро из его шатра, что стоял неподалёку от шатра центуриона-примипила.
Префект эквитов нарочито громко орал, что, дескать, неудивительно, что к какому-то безродному старейшины эдуев не спешат являться на поклон и всё в этом духе.
Авитий Кандид, как мог, себя сдерживал, а у Мания Корвина вовсю ходили туда-сюда желваки. Впрочем, ближе к полудню никаких криков из шатра Тулла уже не доносилось, и Кандид заключил, что префект эквитов, нализавшись вина, забылся сном.
Кандид тоже было хотел уже налить себе и Корвину по кубку, но в шатёр вошёл центурион Гай Габин и доложил, что к лагерю приближаются галлы, по виду знатные.
Центурион-примипил решил встретить гостей у ворот лагеря и поговорить с ними там, опасаясь того, что нетрезвый Марк Метелл Тулл, заслышав гостей и скинув со своего разума покрывало Сомна, но всё ещё пребывая под винными парами, не преминет бросить ещё парочку оскорблений в его адрес при посторонних, и тут уже Кандиду придётся принимать жёсткие меры, а доводить до этого он пока не хотел.
Кроме того, Кандид решил таким образом, то есть не пуская в лагерь и выказывая тем самым своё явное неуважение, проучить надменных галлов, которые посмели не явиться к нему ещё вчера, чем предоставили повод Туллу вдоволь над ним поиздеваться.
За ворота он вышел в сопровождении Мания Корвина и ещё восьми легионеров-ветеранов. Когда ворота раскрылись, он увидел перед собой четырёх богато, по галльским меркам, одетых мужчин, которые держали под уздцы своих коней.
Трое из них были относительно молоды, чуть младше самого Кандида, которому было двадцать восемь, а вот четвёртый был мужчиной лет преклонных.
На молодых людях были надеты расшитые красивыми узорами рубашки с длинными рукавами, и коричневатые штаны в светлую, почти белую, клетку. У двух из них были синие плащи на пряжках, у третьего – зелёный.
Старший галл был одет в рубашку алого цвета, более богато расшитую, нежели у трёх молодых галлов, серые брюки в жёлтую клетку и ярко-красный плащ, который очень удачно сочетался с цветом рубашки.
Явно смущённый тем, что их не приглашают пройти в сам лагерь, старший из галлов на слегка ломаном, но чётком латинском донёс до Кандида и Корвина, что его зовут Бедикс, и что совет старейшин Бибракты, в отсутствие вождя эдуев, уполномочил его во всём помогать прибывшему римскому отряду.
Он собрался было представить и трёх своих молодых спутников, но Кандид, всё ещё пылая гневом из-за их опоздания и тех словесных унижений, которые он из-за этого вынес от Марка Метелла Тулла, поднял руку вверх в останавливающем жесте и прервал Бедикса, сказав, что ему неинтересно, как их зовут.
Лица трёх молодых эдуев покраснели, их вначале покрыла печать смущения, а затем и обиды. Кандид поймал многозначительный взгляд Корвина и понял, что тот тоже догадался, что латинский молодая троица прекрасно понимает.
- Почему вы не прибыли к нам сразу же, как только я послал к вам гонца? – спросил убелённого сединами Бедикса Кандид.
- Поймите, молодой господин, вчера у нас случилось несчастье прямо рядом с нашим городом. Ещё одно поселение подверглось разбою, а его жители зверски убиты. Вчера наши оставшиеся в городе немногочисленные мужчины просто-напросто опасались покидать его пределы.
Бедикс хоть и говорил не без ошибок, но делал это очень спокойно, с достоинством, и глядя Авитию Кандиду в глаза.
- И вы наверняка полагали, что разбойники, что вчера сожгли ваше городище, обязательно нападут на наш лагерь? И когда этой ночью этого не произошло, вы соизволили явиться? – с вызовом спросил Бедикса Кандид.
- Да, молодой господин. Мы думали, что на вас нападут ещё во время постройки лагеря и застанут вас врасплох, - всё так же глядя Авитию Кандиду прямо в глаза ответил Бедикс.
- И решили, что завтра вам уже будет не с кем разговаривать, так что нечего терять на разговоры со мной драгоценное время. Что ж, по крайней мере, вы отвечаете честно и прямо. А как быть с продовольствием? Вы не передумали нам его предоставлять, надеюсь?
- Еду для вас уже собирают и сегодня же доставят, господин. Старейшины ещё сегодня утром распорядились, узнав, что ваш отряд цел и невредим и укрылся за укреплениями. А теперь не могли бы вы пойти с нами и посмотреть на разорённое городище?
Авитий Кандид ответил Бедиксу согласием и тут же дал распоряжение Манию Корвину строить 5-ю центурию к маршу, только попросил при этом не трубить. А то, того и гляди, Марк Метелл Тулл проснётся, а от этого, учитывая его состояние, сейчас добра точно не жди.
Старшим по лагерю в своё и Мания Корвина отсутствие Кандид распорядился назначить молодого центуриона Гая Габина. Пусть высокородная столичная пьянь хоть немного побесится оттого, что ему придётся, пусть и короткое время, подчиняться совсем уж «зелёному» по армейским меркам центуриону, если изволит проснуться раньше их возвращения.
Спустя короткое время 5-я центурия, возглавляемая Авитием Кандидом и Манием Корвином, двинулась на северо-восток от лагеря по небольшому подлеску, через который шла не то дорожка, не то тропинка.
Эдуи, возглавляемые Бедиксом, шли впереди спешившись и ведя под уздцы своих коней.
Когда солнце стало клониться к западу и достигло верхушек деревьев, процессия вышла к холму, на котором располагались постройки эдуев.
Маний Корвин подозвал опциона и распорядился, чтобы центурия заняла круговую оборону на опушке рядом с городищем, поскольку предугадать направление возможного нападения на тот момент было невозможно. А сам, в сопровождении всё тех же восьми легионеров-ветеранов, вместе с Кандидом и четырьмя эдуями, поднявшись на холм, зашёл в разорённое поселение.
Частокол был в трёх местах вырван большими секциями, заострённые брёвна разбросаны, но вот постройки галльского городища были, в целом, нетронуты. Даже запертые ворота были на месте.
Само городище было окружено почти ровным кругом добротно сработанного частокола, и, соответственно, имело круглую форму. В диаметре оно было, наверное, футов сто, не больше.
Построек всего было семь. Одно большое, судя по всему, амбар. Второе, поменьше, точно было хлевом, поскольку оттуда доносилось мычание, блеяние и ржание скотины. Из третьего доносилось кудахтанье и гоготание, таким образом, курятник тоже был немедленно опознан.
Четвёртое было совсем маленькое, поэтому Корвин заключил, что это, возможно, кузня. Три остальных домика средних размеров, шагов двадцать пять в длину и примерно десять в ширину наверняка были жилыми.
На всех домиках была соломенная крыша, а сами дома были не каменными, а глиняными. Стены их даже были выкрашены в белый цвет.
На территории городища было два небольших поля: пшеничное и бобовое. Бобовое уже было убрано, на нём лежали только жухлые пучки стеблей, которые центурион никогда и ни с чем бы не спутал.
А за частоколом виднелись ещё несколько полей. До них было сравнительно далеко, и что там конкретно растёт, Маний Корвин не разобрал, но мог побиться об заклад, что на двух растёт ячмень.
Повсюду лежали истерзанные тела в разных позах. Были и мужчины, успевшие схватиться за оружие, которое лежало рядом с их телами, и женщины, и старики с детьми. Больше всего тел лежало рядом с колодцем, расположенным в центре городища.
Маний Корвин склонился над трупом молодой женщины, лежавшей возле двери жилого домика, у которой в груди в районе сердца виднелась огромная сквозная рана, а кусок её плоти из бока словно бы кто-то вырвал.
К Корвину подошёл Кандид и вполголоса, чтобы его не слышали четверо эдуев, что с бесстрастными лицами стояли чуть поодаль, спросил: «Ну, что думаешь?»
- Трудно ответить вот так сразу, господин примипил, – ответил по форме Корвин, который на людях при общении с Кандидом всегда соблюдал субординацию и обращался к центуриону-примипилу соответствующе. – Дыра в груди, скорее всего, от копья, но оно какое-то невероятно толстое и, наверное, очень тяжёлое.
- А вырванный бок? Дикие звери? – всё так же полушёпотом спросил Кандид.
- Нет, господин. Это не медведь, и уж точно не волк. Кусок плоти словно бы вырван за один раз, зверь бы так сразу не смог, он терзал бы плоть этой несчастной женщины некоторое время, и это было бы видно моему глазу. Даже не знаю, кто бы смог сделать такое, но не звери, ведь скотина на месте, а курятник даже не разорён. Может, это какое-то оружие, которого мы ещё не видели. – Корвин поднял глаза на Кандида и многозначительно быстро бросил взгляд в сторону стоящих поодаль, давая центуриону-примипилу понять, что остальное он скажет ему с глазу на глаз.
Авитий Кандид объявил о своём решении возвращаться назад, и Бедикс изъявил желание поговорить с Кандидом на обратном пути. Тот, в свою очередь, тоже был не против. Три молодых эдуя шли впереди, за ними Маний Корвин с восемью верными ветеранами, следом отдельно Кандид с Бедиксом, а уже за ними вся 5-я центурия Шестого легиона.
- Молодой господин, а что же нам делать с урожаем и скотиной наших павших людей? – начал разговор убелённый сединами галл. – Они ведь останутся здесь, у меня сейчас нет людей, чтобы доставить всё это имущество в Бибракту, а здесь, без присмотра, его тоже оставлять нельзя.
- Послушайте, Бедикс, это ведь не имущество Рима или Галльских легионов, ведь так? – ответил ему Кандид, стараясь скрыть свой раздражённый тон. – Вы ведь не собираетесь передать нашему отряду добро этого разорённого городища, всю скотину и весь убранный в закрома урожай? И урожай с тех полей, которые ещё не убраны?
- Нет, господин, провизия для вас уже готовится, как я уже сказал, а судьбу этого имущества будет решать совет.
- Тогда вопрос закрыт. Проконсул прислал нас сюда, чтобы мы защитили ваших людей и разобрались с разбойниками, а не для того, чтобы перегонять для вас скот и грузить убранный урожай на повозки.
- Тогда что же нам со всем этим делать? – слегка удивлённым тоном спросил примипила галльский старейшина.
- Право слово, вы меня удивляете, почтенный Бедикс. Ваше племя с отходом части войска на север, что, превратилось в маленьких беспомощных детей? Завтра рано утром отправьте в городище сто, а лучше ещё больше, человек с повозками для погрузки на них урожая и перегонки всего этого вместе со скотом и птицами в Бибракту. Сегодня отправьте трёх-четырёх просто для охраны скотины и птицы от ночных зверей, этого будет достаточно. Половина ваших людей будет гуртовать и запрягать скот, и нагружать повозки, а вторая половина – их в это время охранять. А урожай с неубранных полей, когда он дозреет, тоже соберёте таким же способом, под охраной.
- Зря вы вот так оскорбили этих трёх молодых людей своим нежеланием узнать их имена, - резко сменил тему Бедикс.
- Неужели? Они так оскорбились оттого, что их не желает знать какой-то римлянин? – попытался перевести разговор в шутливое русло Кандид.
- Зря вы так, ещё раз вам говорю. Они, да будет вам известно, поклонники всего римского, хоть и являются чистокровными эдуями, - не без печали в голосе промолвил Бедикс.
- А вас это, видимо, огорчает? – с сарказмом спросил Бедикса центурион-примипил.
- Да. Не стану скрывать. – Голос Бедикса перестал быть печальным и стал жёстким. – Мне противно видеть, как всё больше и больше молодых воинов моего племени хотят жить по-римски, носить вашу одежду, говорить на вашем языке, строить себе дома, похожие на ваши, чтить ваших богов, а не тех, что мы чтили всегда!
- Ну, а вы, наверное, выступаете против союза вашего племени с Цезарем и Римом, я вас правильно понял? – на удивление уже спокойным и даже задумчивым тоном спросил Бедикса Кандид.
- Истинно так! Союз с Римом вреден для нас, вреден для эдуев, вреден для всех, кого вы, римляне, называете галлами, не желая называть нас так, как называем себя мы сами – «кель-та!» - с нарастающим гневом в голосе почти выплёвывал из себя слова убелённый сединами галл.
- Что ж, то есть вы не станете отрицать, Бедикс, что были бы не против, чтобы нас вырезали при постройке лагеря? Я помню ваши слова, которые вы произнесли сегодня, - приподняв бровь, но при этом сохраняя ледяное спокойствие и обратив свой взор к собеседнику, задал более чем прямой вопрос Авитий Кандид.
- Не против. И я в совете старейшин эдуев в Бибракте не один такой, - тоже уже спокойным тоном, словно бы избавившись от огромной тяжести, ответил Бедикс.
- И для того, чтобы спровоцировать всю вашу знать и воинов на ссору с Цезарем, вы разоряете собственные селения?
- Нет, клянусь богами! – старый эдуй смутился, и его лицо покрылось красными пятнами. – Мы не стали бы убивать собственных людей, эти нападения нас самих тревожат. Но этой ситуацией можно было бы и воспользоваться для блага всех эдуев…
- Я сегодня услышал достаточно, - остановившись и развернувшись всем корпусом к Бедиксу, произнёс Кандид. – Надеюсь, с поставками еды вы затягивать не будете?
- Нет. Как я и сказал, её доставят сегодня же, - всё так же глядя прямо в глаза Кандиду отвечал Бедикс.
Остаток пути Кандид прошагал рядом с Корвином, погрузившись в собственные мысли и храня молчание.
А когда они достигли лагеря, то оказалось, что Бедикс не соврал: вышедший им навстречу из ворот Гай Габин сообщил, что галлы доставили двенадцать возов еды два часа назад, в основном, овощи и вяленое мясо.
Кандид приказал Корвину и Габину прибыть в его шатёр не позднее, чем через час, ровно тогда, когда солнце уже зайдёт, для того, чтобы поделиться с ними своими мыслями.
Но первым в его шатёр вошел Марк Метелл Тулл с кувшином вина. На его лице были, как это ни странно, запечатлены лёгкая растерянность и стыд. Ему, видимо, уже рассказали его декурионы, что, пока он лечил опьянение тяжёлым сном, центурион-примипил, которого он громко поносил сегодня утром, закрыл вопросы с продовольствием, встретился с эдуями и даже успел сходить к городищу.
Впрочем, следы последствия обильных возлияний на лице Тулла тоже присутствовали. Он молча налил в кубок, стоящий на столе, вина из своего кувшина, и жестом предложил испить его Авитию Кандиду.
Кандид не стал возражать, ведь прекратить дурацкое и никому не нужное противостояние, хоть и не им начатое, в такой непростой ситуации не помешало бы. Он, к удовлетворению Тулла, опорожнил кубок и предложил ему сесть за стол.
Не успели они налить себе ещё по кубку, как в шатёр вошли Маний Корвин и Гай Габин. На столе тут же появились ещё два кубка и два кувшина вина, и Кандид попросил Корвина начать.
- Что ж, начну с того, что городище эдуев почему-то не разорено и не сожжено, - пригубив вина многозначительно произнёс Корвин. Постройки целы, урожай в закромах, скотина в хлеву, домашняя птица в курятнике. Пострадали только частокол и жители галльского городища.
- Заметь, ценное и дорогостоящее оружие тоже никто не забрал, оно осталось лежать на земле, - слегка приподняв левую руку в извинительном жесте прервал Корвина Кандид. – Словно бы кто-то позаботился о том, чтобы добро эдуев осталось у эдуев. Однако прости, Маний, продолжай…
- Нападавшие были пешими, всадников не было. Судя по следам, довольно крупные мужчины, на ногах странные обмотки, которые оставляют необычные следы. Толщина древка копья, а я думаю, что ту женщину проткнули весьма толстым копьём, тоже подтверждает мысль о том, что нападение совершили весьма крупные и могучие воины.
- То есть, эдуи в результате этих нападений теряют только людей? – спросил молодой Габин.
- А теряют ли на самом деле, Гай? – парировал Кандид. – Сам подумай, откуда мы знаем, что там лежат тела эдуев? Они их пока даже не забрали, что странно. Эдуи, да и вообще все галлы, вечно скулят, что римляне захватчики, однако сами не гнушаются разбоем и обращают пленных, что захватили в ходе своих набегов, в рабов. Что, если там лежат не эдуи, а рабы, которых не жаль, а? Что делает лежащие в городище тела в наших глазах эдуями? Слова самих эдуев и одежда на трупах…
- А это мысль, - задумчиво протянул Маний Корвин.
- Именно! Настоящие жители этого поселения, наверное, сидят себе сейчас в Бибракте и посмеиваются над римскими дураками! – убеждал товарищей Кандид, у которого, определённо, уже сложилось своё понимание происходящего.
- Но я могу побиться об заклад, что нападающие – это не сами эдуи, господин примипил, - уверенно заявил Маний Корвин.
- Договорённость, - к удивлению для всех подал голос до этого медленно потягивавший вино Марк Метелл Тулл. Он поднял глаза, шумно вздохнул, сделал большой глоток и продолжил. – Знаю, вы все считаете меня плохим воином и трусом, пусть пока так и будет. Но одного у меня не отнять: котелок у меня варит хорошо, и я отдаю себе в этом отчёт.
Гай Габин и Авитий Кандид молча кивнули, соглашаясь с этим утверждением, а Маний Корвин, немного наклонив голову влево и уважительно подняв кубок вверх, чуть улыбнувшись, опорожнил его. Марк Метелл Тулл ответил ему тем же, и продолжил.
- Конечно, очевидно, что галлы кого-то наняли. Если бы они сделали это сами, то скотину и остальное добро уже перевезли бы куда-нибудь, оставили бы только неубранные поля. А если оно осталось на месте, то это нападение на предполагаемых рабов, переодетых в эдуев, совершил тот, кто соблюдает определённую договорённость: добро эдуев остаётся нетронутым и впоследствии достаётся эдуям.
- Я думаю, вы правы, префект Метелл. Тоже так считаю. И обрёл эту уверенность ещё будучи в городище, – поддержал префекта эквитов Маний Корвин. Но зачем они всё-таки это делают? – обратился Корвин к Кандиду. – Примипил, я чувствую, что ты догадываешься, в чём дело.
- Да, каковы их цели? – подал голос молодой Гай Габин. – Поссориться с Цезарем и разорвать союз с Римом?
- Нет, конечно. Поссориться с Цезарем они могут и попроще, без таких ухищрений и без всякого предупреждения. Тут всё сложнее.
- Не тяните, примипил. Говорите уже, - наливая себе в кубок новую порцию вина с интересом в голосе попросил Марк Метелл Тулл.
- Они хотят, чтобы Цезарь поверил, что у него в тылу на юге действует крупное вражеское соединение. Они хотят, чтобы он снял осаду с Алезии, или хотя бы ослабил хватку, выслав сюда пару-тройку легионов. Они хотят спасти Верцингеторикса, который попал в трудную ситуацию. А он для галлов почти что божество, даже для тех племён, с кем Рим заключил союз.
- Ну, Цезарь осаду ни за что не снимет, - уверенным тоном протянул Маний Корвин, качая головой. – Ну, оторвёт он от осады какое-то количество сил, но это же будет временно! Сюда, под Бибракту, подойдут римские подкрепления с юга, и временно высланные сюда на усиление соединения тут же пойдут обратно под Алезию! Что получит Верцингеторикс в таком случае?
- Время. И шанс, - опять дал немногословный взвешенный ответ префект эквитов Марк Метелл Тулл. - А эдуи получат отличный повод отказать Гаю Юлию Цезарю.
- Время? Шанс? Повод? – переспросил молодой Гай Габин. – Объясните подробнее.
- Видите ли, Габин, Верцингеторикс, перед которым преклоняется большинство галлов, оказался в очень трудной ситуации, - медленно и подбирая правильную интонацию молвил Метелл. – Выиграть он никак не сможет, даже если несколько ослабить силы Цезаря, участвующие в осаде. Ему сейчас нужно время, которое играет против него, и шанс прорвать осаду и удрать с некоторым количеством войск на северо-запад. Там он легко соберёт новую армию галлов. Цезарь именно поэтому и загнал его в ловушку и окружил Алезию, понимая, что просто разгром галльского войска ничего не решит. Нельзя допустить сбор нового войска, а уцелевший Верцингеторикс легко ему это устроит.
- А ослабление осаждающих сил именно что увеличивает шансы галльского лидера прорывом сделать брешь в римском кольце и дать дёру, - заключил Корвин.
- Именно! – всё так же коротко, в своём стиле, подтвердил префект эквитов.
- Так, а что тогда с поводом? Про повод для какого-то отказа вы ничего не объяснили! – напомнил Гай Габин.
- Эдуи получат отличный повод отказать Цезарю в предоставлении дополнительных конных соединений, что ещё больше увеличит шансы Верцингеторикса улизнуть. Они будут ссылаться на то, что их деревни разоряют безжалостные германцы, и что конница нужна им самим, - ответил ему Марк Метелл Тулл.
- Всё равно как-то всё шатко, всё это не даёт Верцингеториксу железных гарантий на успешный побег, - с сомнением в голосе произнёс Габин.
- Ну, эдуи и не боги, чтобы иметь возможности давать такие гарантии в подобной ситуации, - парировал Авитий Кандид, - они просто помогают своему новому галльскому божеству, чем могут. Увеличивают его шансы на успешный прорыв римской осады и бегство.
- А о чём тебя сегодня на обратном пути просил Бедикс? – спросил Кандида Маний Корвин.
- О, боги, как же я рад, что эдуи из Бибракты прислали к нам такого болтливого мужа почтенного возраста! – улыбаясь во весь рот провозгласил Кандид, словно действительно обращался в этот момент к богам. – Он чуть ли не первым делом в начале нашего разговора сообщил, что эдуи в Бибракте ожидали, что на нас нападут ещё при постройке лагеря! А на обратном пути не преминул поведать о том, что ненавидит Рим и римлян.
- Интересно! - опять коротко отметил Марк Метелл Тулл. – Искренний человек, храни его боги. А был ли он расстроен тем, что нападение не состоялось?
- Да, - подтвердил догадку префекта эквитов Авитий Кандид. – У вас появились ещё мысли, Тулл? Прошу поделиться ими.
- Охотно! – ответил Тулл, вновь наполняя свой бокал. – Кого бы ни наняли эдуи, они, скорее всего, их ослушались. Ведь эдуи ожидали нападения на нас, а их наёмники не стали этого делать. Из чего я могу заключить, что эти наёмники не больно-то велики числом.
- И это объясняет странную просьбу Бедикса, - вторил префекту эквитов Кандид. – Маний, ты хотел знать чего хотел от меня Бедикс? Чтобы я выставил охрану в галльском городище, дабы сберечь скотину, птицу и скарб убитых.
- Они хотят разделить нас! – с недобрым выражением лица усмехнулся Маний Корвин. – Если они нас разделят, то наёмники отказаться от нападения на нас уже не смогут. Ведь для охраны городища надо высылать как минимум центурию! А триста пятьдесят шесть это гораздо меньше, нежели четыреста пятьдесят восемь.
- Умно! – прихлёбывая вино вновь вставил звонкое слово префект эквитов. – А действуют они по отношению к нам так грубо и прямолинейно, потому что изящного выхода из текущей ситуации у них просто нет. Они не глупы, отнюдь. Сама большая задумка по спасению Верцингеторикса это доказывает.
- И что бы было в том случае, если бы я был глупцом и разделил наш отряд, префект эквитов? – спросил Тулла Авитий Кандид.
- Они всем отрядом сначала бы разгромили ту сотню, что якобы охраняла бы добро эдуев в городище. А потом всей силой обрушились бы на уже ослабленный лагерь и попытались бы нас всех перебить! И провернули бы это за одну ночь! – ответил вместо Тулла Маний Корвин.
- А вот и нет, - резко возразил Корвину Марк Метелл Тулл. – То, что они полностью бы вырезали центурию, стоящую в деревне, абсолютно верно. Как и то, что и на лагерь они напали бы в ту же ночь. Но они не пытались бы перебить нас всех. Они бы попытались ворваться, и, воспользовавшись эффектом неожиданности, перебили бы, сколько могли, а потом ретировались с минимальными потерями. Эдуям просто невыгодно иметь под стенами Бибракты полностью перебитый римский отряд.
- Поясните, Тулл, - вновь попросил префекта эквитов Кандид.
- Что ж, начну с того, что задам вам вопрос, Кандид. Представьте, что к нашему проконсулу прибыли гонцы от эдуев, чтобы сообщить о полном разгроме отряда, который он послал под Бибракту. Представили? А теперь представьте мысли Цезаря по этому поводу. О чем он, по-вашему, подумает?
- Он подумает о том, что эдуи, как минимум, участвовали в нападении на римлян, - ответил Кандид.
- Верно. И не поверит в россказни про злых германцев, поскольку ему их рассказывают вероломные вруны. Следовательно, с посылкой двух-трёх легионов под Бибракту и временным ослаблением осаждающих Алезию римских сил может ничего и не получиться. Для эдуев мы – лучшие свидетели, поскольку Цезарь железно поверит в донесение, написанное римской рукой и доставленное римским гонцом.
- То есть, они хотят, чтобы я, или другой оставшийся в живых после нападения римский офицер в случае моей смерти, написал бы донесение, а гонец благополучно бы доставил его до нашего лагеря под Алезией. Так? – спросил Тулла Кандид.
- Именно. А твой новый болтливый друг, так сильно ненавидящий Рим почтенный Бедикс, сразу же после нападения или на следующее утро прискакал бы сюда, Кандид, и заявил бы тебе или другому офицеру, исполняющему твои обязанности, поскольку ты умер в результате нападения, что через тридцать две полянки и сорок пять ручейков на северо-запад отсюда бродят тысячи и тысячи злых германцев. И этот офицер, или ты, не будь дураком, сразу бы отправил гонца с донесением о крупных вражеских силах в римском тылу самому Цезарю, что им и нужно, - многозначительно закончил Марк Метелл Тулл.
- Да, пожалуй, вы правы, префект Тулл, - согласился Авитий Кандид.
- Тогда что будем делать? – спросил Маний Корвин
- А делать будем вот что, - уверенным голосом произнёс Кандид, наполняя кубки все четверых вином. – Сегодня это наши последние кубки, ведь завтра тяжёлый день. Маний, ты завтра со своей центурией, как и сегодня, двинешься к городищу якобы для охраны пришедших собрать добро эдуев. Если среди эдуев будут люди, которые будут пересчитывать птицу и скотину, то это, возможно, настоящие хозяева, и наша догадка насчёт перебитых рабов для замыливания наших глаз верна.
- Верно! Ведь какие-то животные могли убежать, пару-тройку кур, в конце концов, могли взять нападающие, к огорчению их хозяев. Но я бы больше следил за птицами. Некоторые посторонние ведь всё-таки и могут знать, сколько там было лошадей, волов и даже овец, но вот точное количество птицы даже ближайший сосед вряд ли знать может. Всё сделаю, господин примипил, буду держать глаза открытыми, а рот на замке! – пообещал Маний Корвин.
- Отлично, Маний! Теперь ты, Гай. Завтра ты будешь заниматься укреплением лагеря, и держать ухо востро, поскольку на ослабленный лагерь могут напасть. Нарубите леса, сколько надо, заготовьте больше кольев для ограждений и ям, а самих ям с кольями наройте в лагере везде, где только можно. Днём мы будем закрывать их брёвнами и досками, а ночью скрытно будем обнажать.
- Будет сделано, господин! – почти что выпалил молодой Гай Габин.
- Не сомневался в тебе, Гай. А вы, префект Тулл, сначала поедете со мной в Бибракту, а потом в лагерь Цезаря. Но сначала прошу вас уделить два часа вашего времени и написать донесение о том, что в районе Бибракты действуют крупные силы, предположительно, германцев. И мы покажем это донесение старине Бедиксу и остальным старейшинам, - многозначительно, с ударением на слово «покажем» промолвил Кандид, глядя на Марка Метелла Тулла.
- Хотите использовать их хитрость против них же самих? – с интересом спросил Кандида Тулл.
- В точку! Так у нас будет гарантия, что на вас и вашу охрану не нападут по пути в Алезию, поскольку вы везёте в лагерь Цезаря донесение именно с таким содержанием, с каким им и нужно. А вы по прибытию устно доложите Гаю Антистию Регину о наших догадках, а тот уже изложит всё Цезарю. Ложное донесение, разумеется, надо сжечь.
- Будет исполнено, господин примипил! – без всякого намёка на сарказм сказал Тулл.
- Это ещё не всё, Марк. Вы ведь знаете, из какого галльского племени подчинённые вам всадники? – спросил Кандид
- Конечно же, знаю. Они как раз из эдуев, - ответил Тулл.
- Вы им доверяете?
- Ну, они уже сражались против войск Верцингеторикса на стороне Рима, если вы об этом, Кандид.
- Уже хорошо. Тогда прикажите одному вашему декуриону завтра же сформировать разъезды и прочесать близлежащую местность, насколько это возможно. А второй декурион со своими двадцатью всадниками пусть попробует пройти по странному следу, который в городище обнаружил Корвин. Наверняка среди ваших всадников-галлов найдутся следопыты. В бой не вступать, наших таинственных разбойников наверняка больше, нежели двадцать. Посмотрим, на кого мы наткнёмся…
- Умно! – не без лёгкого привкуса похвалы в интонации ответил на распоряжения Кандида Марк Метелл Тулл.
- Друзья! - вставая и поднимая кубок с вином обратился к Туллу, Габину и Корвину Кандид. - Пью за то, чтобы у нас завтра всё получилось! Ergo bibamus!
- Ergo bibamus! – хором прогремела вся троица в ответ Кандиду.
Опорожнив кубки Габин, Корвин и Тулл молча вышли, а Авитий Кандид ещё долго с задумчивым видом сидел за столом, прежде чем отправиться спать.
