Птичий корм был отправлен в кормушку, подвешенную за прутья клетки изнутри. Птица же была увлечена кормом соответственно. А я, заметив полное отсутствие сети в телефоне, поняла, что вечерок будет долгим. Даже работа вся сделана. Собственно, этим и было вызвано тяжёлое ожидание конца рабочего дня минувшим вечером. И почему мы, как все другие «нормальные» офисы, не перейдём в дистанционный формат? Вопрос, конечно, риторический.
Я вернулась на кухню, включила газ и подожгла спичку. Хоть чаю выпью, — не смотря на жаркий август, по дороге я всё-таки успела замёрзнуть. И тут что-то упало на втором этаже. Сердце подпрыгнуло и ухнуло со всей высоты моего роста прямо вниз, в область пяток. Чайник с холодной водой прямо-таки грохнулся на печку.
Я попыталась взять себя в руки. Что это может такое быть, и как оно может навредить мне — взрослой женщине? Я уронила этот чайник с таким шумом, что даже если на втором этаже бесятся какие-то сущности, пусть тоже меня боятся, я ведь тоже умею шуметь. К тому же, не зря герои фильмов ужасов всегда идут проверять, когда что-то страшное слышится им из подвала или с чердака. Чем я хуже?
Деревянная лестница мне не понравилась, слишком крутая. Да и темно на втором этаже. Сначала я подсвечивала себе путь телефоном, благо выключатель нашёлся быстро. Тусклая жёлтая лампочка озарила обширную по площади комнату с двумя кроватями (всё непременно завалено пакетами), полными всевозможных вещей. В углу шкаф, советский шифоньер. Ничего явно упавшего нет.
Не моя, собственно, беда. Дом явно старый, кто знает, что в нём скрипнуло, стукнуло, развалилось, в конце концов. А если со мной враждует местный домовой, если они вообще обитают на дачах, то пусть не беспокоится, завтра же вечером я благополучно поеду домой на вечерней электричке. Чувствуя себя по меньшей мере идиоткой, я громко объявила вслух:
— Господин Домовой, если это Вы, не переживайте, скоро я по доброй воле отсюда уберусь, не пугайте меня, пожалуйста.
В ответ, явно услышав мой голос, снова запела канарейка. Кто вообще по доброй воле заводит этих птиц? Ни секунды тишины, если только не накрыть клетку. Но я не хочу мучать животное. Только представьте, ты сидишь себе, поёшь, а тебя резко накрывает темнота. Жутко.
Я спустилась обратно на первый этаж. За окнами поднялся ветер, и в стекло застучали незамеченные мной ранее крупные маки, высаженные, видимо, прямо на подоконнике. В углу импровизированного кухонного гарнитура, между окнами, я обнаружила заботливо накрытый салфеткой пузатенький телевизор. Настолько маленький, что кажется, изначально он создавался как карманная версия.
— Что ж, сейчас узнаем, чем нынче зомбируют, — странная привычка болтать вслух, которой раньше я за собой не замечала, вдруг опрокинула на меня поток ледяной воды осознания. После эпизода с падением чего-то на втором этаже, как бы я себя не убеждала, остался некий холодок, неприятно пробиравшийся под одежду.
«Я здесь одна, одна, не считая чёртового попугая», — пробежала на грани осознанности тревожная мысль. Нет, это совсем перебор, всего-то негромкий звук на втором этаже старого деревянного дома. Может это вообще был кролик, или ёж, или кто там ещё может пробраться в дачный домик.
Пульт обнаружился в верхнем ящике стола — очевидно. Как же он включается? Я уже и позабыла всё это. Представила совершенно дурацкую сцену, как я, женщина двадцати восьми лет отроду, гуглю, как включить телевизор. Не на столько я ещё из ума выжила, красная кнопка — вот то, что надо.
Телевизор зашумел, стал нагреваться. Тусклая картинка, перебиваемая полосами, возникла на замыленном пылью экранчике. Я прибавила громкость. Ток-шоу. Отлично, можно не вслушиваться, не вглядываться, всё и так понятно, — жена некоего мужа опять ушла к соседу или типа того, и снова всё по кругу, снова всё по классике. Я даже как-то успокоилась. Закипел чайник, я придвинула советское кресло ближе к экрану, села, укрылась одеялом. Тихо подпевала канарейка. За окном, в такт телевизору, зашумел дождь. Что-то есть в этом уютное, навевает несвоевременное ощущение осени. Единственная странность — дождь. Когда я шла на дачу небо было чистейшим, иначе как бы я разглядела шикарные загородные звёзды. Неужели тучи могли так быстро сбежаться?
И тут вдруг снова что-то упало. Да не просто упало, а покатилось, в сторону лестницы. От неожиданности я пролила горяченный чай себе на сложенные по-турецки ноги. Больно, но даже вскрикнуть страшно. За окном всё стихло на мгновение, даже дождь перестал, а потом как громыхнуло, будто где-то над самой крышей. Дворик осветила вспышка молнии, ярко расчерчивая пейзаж крупными струями дождя. В долю секунды на втором этаже захлопали створки окна, закрытого ранее, я заметила это, когда поднималась. В комнате завопила канарейка. Как-то слишком душераздирающе. Снова всплеск молнии, я оглянулась на окно. Кажется, там что-то промелькнуло. Нет, я определённо себя накручиваю. Погас телевизор. И снова тишина буквально на долю секунды.
Шаг. Другой. Я, боясь поверить в происходящее, медленно поворачивалась в сторону лестницы. Маленькие, тонкие, как от детских ног, шажочки сбежали по деревянной лестнице. Телевизор зашипел белым шумом. Я обернулась на него. По стене за мной, я видела это в отражении выпуклого экранчика, пробежала тёмная тень.