Если вы, захотев в Гурзуфе посетить дачу Антона Павловича или музей Александра Сергеевича, вдруг засомневаетесь, несмотря на указатели, что идёте верной тропкой, то дорогу «к Чехову» или «Пушкину» вам покажет, кажется, не то что любой и каждый человек, но даже вчера родившийся котёнок.
А на днях я понял, что близок тот день, когда новым фирменным «логистическим» вопросом Гурзуфа станет: «А как пройти к Цветаевой?».
- «К Цветаевой?! В ГУРЗУФЕ?!!! Да полно Вам!», - наверняка скажут даже многие поклонники творчества дочери создателя нынешнего ГМИИ имени Пушкина;
- «Гурзуф - это же не Коктебель и даже - не Елабуга», - хотя он и в Крыму, с которым у Марины связаны лучшие дни жизни!!
- «Цветаева в Гурзуфе?…Ну вроде и проезжала… мимо; может и останавливалась… на ночь; а может и не была вовсе… но, по-любому, ничего тут и не делала и тем белее ничего тут не написала: не Москва, чай!».
И они ошибутся в любом случае!
Оказывается, Гурзуф не только «виртуально» хранит память о жизни в нём этой крупицы серебра одноименного века русской культуры, но хранит вполне осязаемо: еще целы стены дома, в котором поэтесса ПРОЖИЛА целый месяц перед поездкой к гостеприимному Волошину и своему будущему мужу Эфрону в Коктебель, о которой знает каждый её поклонник.
ПРОЖИЛА в окружении привезённых ею в багаже своих любимых книг, число томов которых КРАТНО превышало число предметов ее одежды (!!!) (грубо: юбка была одна, а книг было десять).
ПРОЖИЛА, гуляя и наслаждаясь звуками, видами и ароматами, регулярно поднимаясь к Генуэзской крепости и любуясь морем (сейчас к крепости общий доступ закрыт, так как это - территория «Артека»).
ПРОЖИЛА фактически на маленьком скалистом полуостровке среди морского прибоя, прямо у дачи Чехова и рядом с Адаларами в небольшом домике, удивительным образом сохранившемся с позапрошлого века и преодолевшего революции, войны, природные катаклизмы, но пока примечательном лишь тем, что в 1950-х годах в нем проживал известный пушкинист Томашевский (что, собственно, и спасло его в последующие годы от сноса или продажи в частные руки).
И она не просто в нём «ПРОЖИЛА», она написала там два стихотворения, что лишь еще больше повышает ценность этого места.
Домик этот носит название «учительский» и долгое время это была служебная «коммуналка»… может, это и было его «охранной грамотой»?…
В видеорепортаже (ссылка выше) о встрече на даче «Терп-Ламбат» с Владиславом Кожиным, главным хранителем «Крымского литературно-художественного мемориального музея-заповедника» , на которой Влад фактически первый раз публично рассказал о своём исследовании проживания юной Цветаевой в Гурзуфе в апреле 1911 года и которое вскоре будет официально опубликовано как исследовательский труд в сфере музейного дела, Вы можете коротко узнать о том, что Марина Ивановна не только получила тут незабываемые для нее впечатления, но даже испытала первую любовь - мимолетную, но все-таки настоящую, а не абстрактную, как до той поры к историческим героям вроде Наполеона, писателям или литературным персонажам.
Любовью этой стал «роман» с татарским мальчиком Османом, с которым они встречались на огромном камне, торчащем над морем возле домика. Валун этот до сих пор существует и хранит память о той пьянящей разум весне начала прошлого века…
Я процитирую Влада Кожина:
«… Если идти до Гурзуфа морем, вы не разминётесь ни с Пушкинской скалой, ни с уютной Чеховской бухтой, где всё осталось так, как было более чем сто лет назад - только группки пёстрых посетителей музея осаждают летнюю дачу драматурга.
Чуть в отдалении, над самым морем, спрятанный за белой балюстрадой под кронами инжира и кипарисов, приютился домик, которому в 1911 году довелось целый месяц принимать в своих стенах Марину Цветаеву. Здесь юный поэт, которой было лишь 18 лет, впервые, кажется, столкнулась с настоящим, не книжным чувством - с любовью, непохожей на любовь к Наполеону I или II-му, или к теням Элоизы и Абеляра, но с любовью человеческой. Это чувство связало Марину с татарским мальчиком Османом. Свои впечатления об этом трепетном восхищении, поэт выразила с строчках стихотворения "Детский юг", которое было написано здесь же в Гурзуфе и весьма автобиографично.
Над нагромождением скал и живописных камней над волнами стихии, будто бы язык, пробравшийся под балюстрадой, выглядывает плоский камень, который хорошо видно с воды. Это то самое место, которое Цветаева называла "своим" и то, о котором она позже заметила: "- Когда я уезжала он [Осман] сказал: - "Когда ты уедешь я буду приходить к тебе в сад и сидеть". И я, лицемерно: "Но меня не будет?" - "Ничего. Камень будет". И добавила "Эту любовь я считаю - gros lot de ma vie . Не смеюсь и не смейтесь. В ней было всё, что мне нужно..."
Скажу честно: я не поклонник поэзии Цветаевой (это не её вина, это - моё упущение) и наверняка кому-то всё, рассказанное мною в этой статье , покажется ерундой, особенно на фоне текущих событий как в стране, так и в мире. Однако, я прекрасно понимаю, что Марина и ее жизнь - часть не только нашей культуры, но нашей памяти, истории.
И даже тех, кто как и я не засыпает с томиком ее стихов под подушкой, прошу: ВДУМАЙТЕСЬ, НАСКОЛЬКО ВАЖНО СОХРАНЯТЬ ПОДОБНЫЕ МЕСТА, КАК ЭТОТ ДОМИК НА ГУРЗУФСКИХ КАМНЯХ, СДЕЛАВ ИЗ НЕГО ЦЕНТР ПАМЯТИ!
Во Франции, например, где до сих пор царит культ Наполеона и каждый куст, где самопровозглашенный император останавливался, например, … ээээ … до ветра, помечен памятным знаком; к подобным местам водят экскурсии: французы думают о сохранении национальной памяти.
Да зачем далеко ходить: при СССР размещали бронзовые доски на доме, если Ленин просто выступил в нем полчаса на каком-нибудь собрании!
Бесспорно, у Цветаевой далеко не масштаб Наполеона или Ленина, перевернувших мир, но она - один из кирпичиков русской культуры, на которой мир в том числе держится.
Да, и в планах крымских музейщиков сделать в домике не только мемориал Цветаевой, но и мемориал пушкиниста Томашевского, что будет и справедливо и еще более интересно. Кстати, в одной из своих прежних статей я переживал за то, чтобы была сохранена память об академике Кёппене, одном из первых системных исследователей Крыма, чья усадьба с парком гибнет сейчас,уже в Российском Крыму, на глазах: она недавно выкуплена некой богатой структурой для создания на ее месте… SPA-отеля.
На самом деле, память о любом событии бесценна. Печальный факт жизни, увековеченный в монументе, помогает избежать повторения трагедии, а памятник или музей в честь человека или события, внесшего ценный вклад в историю или культуру, создает тот самый генетический культурный код, отличающий человека от насекомого.
Борьба с памятниками и памятью, с человеческим разумом - это борьба с человеческой сущностью - с тем, что делает человека венцом божественного творения. Пример подобный борьбы в наши дни - «древняя нация укров», избавляющаяся от следов тех событий, которые с блеском опровергают само существование подобной отдельной «нации», но славящая сатанистов и извергов…
В общем, я - за то, чтобы наша окружающая действительность была насыщена и памятниками в любом виде и музеями, даже если их экспозиция будет составлять одну миллионную экспозиции Эрмитажа или Лувра, так как эти музеи - кирпичики ИСТОРИИ И РАЗУМА (я даже предлагал каждому на своем дачном участке сделать мини-мемориал своего рода, фамилии)
Именно эти кирпичики нашей личной, а также русской и мировой культуры, будут складываться в стену, охраняющую БУДУЩЕЕ человека разумного, человека благородного, противостоя валу тупого «тик-токерства», «инстаграмщины», а теперь, к сожалению, и «дзенщины» с их идиотскими «видосиками про ни про что», превращающих людей в жвачное животное, будущее которого только в одном: превратиться в фарш…
И если лично Вы разделяете моё мнение, то почему бы не поставить одобрение этой публикации?