Мама моя родная,
Кто же тебя осудит?
Ну, знала ли ты, рожая меня,
Какою судьба моя будет?
(Елена Ваенга)
Пролог
Дерево качнулось, тени от веток повторили манёвр и накрыли собой чёрную кошку, притаившуюся на крыше конюшни. Она беззвучно оскалилась от боли, мелкие сучья прямо впились под кожу. Дерево снова качнулось под порывами ветра, но тень даже не шевельнулась, вонзая свои иглы в попавшуюся жертву. Кошка оттолкнулась и, совершив высокий прыжок, оказалась на развилке дерева, при этом некоторые сучья сломались, а другие проткнули кошку насквозь.
Несмотря на то, что дерево было в меру густым, его тень казалась лысой и голой, словно вместо летнего дуба на траве лежал силуэт зимнего, давно облетевшего ствола с десятком острых ветвей и веточек помельче. Кошка поудобнее расставила лапы и выпустила длинные тонкие острые когти. Они с хрустом пробили кору и воткнулись в плоть дерева. И тень, и дерево задрожали и задёргались как под ураганом, но кроме обычных ночных порывов, стандартных для этого края, не было. Внимательный глаз наверняка заметил бы, что тень и дерево двигаются не синхронно.
Кошка резко втянула когти, слегка передвинула подушечки лап и снова выстрелила когтями в агрессивную древесину. Ветки затрещали, и ствол змеёй закрутился, дабы скинуть нахалку со своего самого уязвимого места. Кошка сверкнула глазищами и зашипела. Острые когти вонзались в дуб всё глубже и глубже.
Луна спряталась за облако. Кошка сделала внезапный выпад и схватила толстую ветку зубами. Любая другая кошка давно бы оставила все клыки в вековой древесине, но эта хоть и с трудом, но перекусила сук. Щепки брызнули в морду, казалось, целясь прямо в глаза. Кошка возмущённо чихнула и, оттолкнувшись, упала на землю. Элегантный прыжок не вышел из-за боли.
Кошка напряглась, словно желая вонзить зубы в основание дуба, но боясь этого. Монстр питается подземными водами как обычное безобидное дерево, но, попав в корневую систему, вода становилась ядовитым соком. И сама кошка, и её хозяйка, делящая с ней кошачье тело, знали об этом. Перегрызть важные сосуды чёрной кошке не составило бы труда, но при этом она сама почти стопроцентно умрёт. Умирать не хотелось.
Секунда замешательства сыграла на руку и кошке, и одержимому дереву. Животное окутало еле заметное серебристое сияние, в глазах мигнули белые искры. Тело кошки содрогнулось, на какую-то секунду в глазах отразилось отчаяние пополам с растерянностью, но потом она вздыбила шерсть и удлиннившимися зубами впилась в самое уязвимое место чудовища.
Дерево содрогалось и корчилось, уже не помышляя о сопротивлении. Когда скрип и свист ветвей над головой затихли, кошка оторвалась от перекушенного ствола, пригнулась к земле и облизнулась. Во время схватки они стали одним целым, и юная хозяйка позволила кошке слишком много. Она старалась быть хорошей хозяйкой и искренне любила свою кошку. Она мечтала стать с ней одним целым и провести обряд слияния, но, видимо, не судьба. Она, пошатываясь от боли, добрела до тени от крыльца и приткнулась в самом тёмном углу, прижимая раненый бок к нагретому камню родового поместья графини Полянской.
Молодая девушка беззвучно отошла от окна. Молодец её хозяйка, предпочла долг личному, а теперь ниточка связи оборвана. Графиня прикусила губу, её лицо сложилось в хищную улыбку. Как же богаты люди на мимику, не то что кошки. Она открыла ставни и присмотрелась, суть её хозяйки осталась в кошачьем теле, а она, кошка, наконец вырвалась из чёрной опостылевшей шкуры.
Графиня отошла от окна, заглянула в зеркало. Из рамы смотрела Анна Полянская с холодным взглядом и такой же улыбкой.
– Теперь я человек, – беззвучно одними губами прошептало отражение.
Продолжение