Александр Виноградов о перспективе расширения союза, справедливости его позиционирования как альтернативной точки силы и реальности введения своей валюты
Внешне БРИКС выглядит вполне внушительно: четверть территории земной суши, более 40% населения, порядка четверти мирового ВВП, солидные запасы полезных ископаемых. Но, увы, объединению не хватает инфраструктуры, капитала и технологий. Мешают и разногласия участников. Информация о возможном вступлении в организацию новых стран породила новую волну разговоров о том, сумеет ли БРИКС стать альтернативой гегемонии Запада. Об этом в своем блоге для «БИЗНЕС Online» рассуждает экономист Александр Виноградов.
О «кирпичах» в мировой экономике
На предыдущей неделе прошел очередной саммит БРИКС — не до конца понятной структуры, состоящей из Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР. Изначально от саммита ничего особого не ожидалось, кроме очередных заявлений о желательности сотрудничества, многополярного мира и уважения к традиционным ценностям (нужное подчеркнуть, ненужное вычеркнуть, недостающее вписать). Но незадолго до него пошли слухи о расширении проекта.
Слухи имели некоторое обоснование. Еще в прошлом году заявки на вступление в БРИКС подали Аргентина и Иран. Запросы продолжились: в июне этого года к ним присоединились еще две мощные экономические державы — Египет и Эфиопия. В итоге в августе был утвержден список из 23 стран, официально подавших заявки. Популярность БРИКС резко выросла, что позволяет говорить об альтернативе гегемонии Запада и тому подобных вещах, приятных уму и сердцу истинного патриота всякой незападной страны. За этим, однако, следует простой вопрос: «А дальше-то что?»
БРИКС есть структура, изначально появившаяся в рамках именно западной мысли. Началось все с того, что в 2001 году аналитик американского инвестиционного банка Goldman Sachs Джеймс О’Нил в одной из аналитических записок упомянул эти четыре страны (все нынешние, кроме ЮАР) как важные для дальнейшего развития мировой экономики, объединив их термином BRIC. Он созвучен английскому слову brick, которое обозначает «кирпич» — сей образ данного строительного материала, без которого немыслимо величественное здание мировой экономики, активно пошел «в народ». Конспирологи тут могут увидеть прямой акт «программирования будущего». Так оно или нет — неизвестно, но о термине узнали в самих странах, это стало дополнительным основанием для национальной гордости («они там на Западе нас признали!») и в конечном итоге привело к образованию структуры BRIC. Чуть позже к клубу присоединилась ЮАР, а аббревиатура расширилась до БРИКС.
Создание банка, строительство штаб-квартиры в Шанхае
Поначалу толку и пользы от клуба было мало — за исключением, пожалуй, ежегодных саммитов с приятными для ушей лидеров и электората заявлениями о грядущем величии. Активная деятельность началась после 2015 года, когда заработал банк БРИКС, позже переименованный в Новый банк развития (New Development Bank, NDB). Страны-участницы скинулись деньгами, сформировали пул капитала, дополнительный капитал привлекли на рынке, после чего новосозданный банк начал свою деятельность, активно инвестируя в проекты, связанные с развитием всякого хорошего и современного, в основном инфраструктурного характера. Банк работает с частными и государственными структурами стран-участниц, предоставляя им услуги кредитной поддержки (то есть речь не идет о бесплатной раздаче капитала). Часть денег пошла на поддержку инициатив, связанных с борьбой с коронавирусом. Аморфная до того БРИКС таким образом обрела плоть — живую экономическую деятельность. Дополнило ее строительство небоскреба в Шанхае специально для размещения управленческого аппарата всей структуры.
Организация выглядит вполне внушительно — четверть территории земной суши, более 40% населения, порядка четверти мирового ВВП (если считать по паритету покупательной способности, то есть куда меньше в номинальном выражении), солидные запасы полезных ископаемых, пахотной земли и иных ресурсов. Не хватает у БРИКС тоже много чего — инфраструктуры, капитала и технологий. Тем не менее обыватель ценит скорее потенциал, чем достигнутый уровень, особенно если этот потенциал длительное время поддерживался относительно более высокими темпами экономического роста — чего, очевидно, несложно достигнуть при экспортной модели экономики, низкой базе и наличии хорошего внешнего спроса.
Станет ли БРИКС альтернативным центром силы?
БРИКС стали прочить пост альтернативного центра силы, этакий аналог G7 среди развивающихся стран. Но этого не случилось, и сейчас копится все больше признаков нарастания конфликтов внутри организации.
Во-первых, надо понимать, что БРИКС — это не сообщество хоть сколько-то равных стран, это «Китай и все остальные». Китайская экономика имела относительно низкий подушевой ВВП, она нарастила его с начала века, так что автоматически выросла и значимость БРИКС. При этом и торговля внутри блока носит такой же центростремительный характер: это не «страны торгуют между собой», а «страны торгуют с Китаем». Иначе говоря, экономически БРИКС ярко китаецентрична, как ты эту действительность ни лакируй. При этом у Индии и Китая есть нерешенные территориальные вопросы, не редкость и конфликты между пограничниками обеих сторон. Опять же, Индия активно и взаимно пытается выстраивать отношения с США, поскольку равноправных отношений с Китаем у нее нет, и взяться им неоткуда.
Во-вторых, внезапные проблемы обнаружились у кошелька организации — NDB. Как выяснилось в июне этого года, банк, задумывавшийся как один из инструментов ухода от гегемонии доллара посредством активных инвестиций в страны – участницы БРИКС, очень нуждается в долларах. Причин тому две: часть капитала банка была привлечена на финансовом рынке, и теперь взятые кредиты надо рефинансировать, да еще и под более высокую ставку. Другая же причина проще — капитал уже подъеден, а запросов на инвестиции не становится меньше. Отдельно стоит отметить, что банк моментально прекратил все отношения с РФ, как только весной прошлого года были введены санкции. Фактически банк сейчас зависит от позиции КСА (Королевство Саудовская Аравия — прим. ред.), только помощь арабов позволяет ему добывать необходимую долларовую ликвидность.
В-третьих, китайская экономика четко и однозначно вошла в фазу торможения. О китайских рисках здесь писалось уже неоднократно — о достижении предела модели инвестиционного взаимодействия, о фейковой статистике (недавно Китай вообще запретил писать о высочайшем уровне безработицы среди молодежи), о пузырях в экономике. Можно вспомнить и практически полное отсутствие восстановительного постковидного роста, который так ждали в этом году, многомесячную дефляцию в ценах производителей, а также внезапно практически полную остановку прироста производительности труда, что наблюдается последние десять лет. А проблемы в Китае — проблемы у БРИКС, так или иначе.
И вот в такой неоднозначной ситуации — возможное расширение с 2024 года (пока оно, впрочем, не гарантировано). Наглухо подсанкционный Иран, Бразилия с коррупционными скандалами, Аргентина с тремя в этом веке дефолтами и народными волнениями, Египет, где недавно иностранцам запретили покупать недвижимость за местные фунты (можно только за очень нужную ему твердую валюту). Сюда же — нищая Эфиопия. Особняком в этой банде слаборазвитых государств стоит лишь Саудовская Аравия, что в теории позволяет собрать треугольник основных производителей (РФ и КСА) нефти вкупе с основными потребителями ее, а именно Индией и Китаем. Но что с того? Цели относительно нефти у этих стран противоположны, а сложившийся рынок в нормальных условиях спокойно балансирует спрос и предложение при столь же низких транзакционных издержках.
Появится ли новая валюта БРИКС?
Особого упоминания заслуживает вопрос отдельной валюты БРИКС. С одной стороны, есть свидетельства Антона Силуанова и президента Бразилии Лулы да Силвы о том, что страны рассматривают «введение единой расчетной единицы, альтернативной доллару». С другой — есть свидетельство министра финансов ЮАР, что вопрос создания единой валюты БРИКС никогда не обсуждался даже на неформальных встречах. Но даже если представитель ЮАР и не прав, в любом случае единая валюта выглядит эфемерной.
Тот же евро вводили долго и старательно, причем в хорошее для экономики время, делалось это в капстранах, и прошло довольно много времени, прежде чем евро был признан и в этих деньгах люди стали хранить свои резервы. Откуда возьмется доверие к новым деньгам, особенно с учетом соперничества Индии и Китая? Напомню, что деньгами является то, что люди считают деньгами, они кладут их в резервы только тогда, когда верят, что за них смогут купить все, что им надо.
Это не так для БРИКС, даже расширенного: технологии остаются в США и Западной Европе с Японией. И им вряд ли потребуется в обмен локальный «тугрик» или как там его назовут.
В целом попытка расширить БРИКС выглядит как желание хоть что-то предъявить «городу и миру». Эклектичное расширение более чем вдвое по числу стран, расположенных в разных частях света, не даст значимого прироста капитала, мобильности труда, расширения рынков сбыта и так далее. Интересна здесь позиция Саудовской Аравии: что она хочет? Все эти игры со вступлением в БРИКС могут быть лишь попыткой набить себе цену перед республиканцами в преддверии президентских выборов в США. Но узнать это можно будет лишь постфактум. Пока же это лишь еще одно возмущение в и без того задорном августе.
Мнение авторов блогов не обязательно отражает точку зрения редакции