У них с Леонидом сложилась привычка субботним вечером заезжать в супермаркет и покупать продукты на всю неделю. Один раз, когда Елена выбирала товары в молочном отделе, а Леонид прошел чуть дальше, чтобы снять с полок бутылку вина, незнакомый человек быстро миновал молодую женщину, но при этом опустил в ее тележку коробку с молоком.
Елена сначала открыла рот от удивления, а потом увидела вдали, в глубине магазина Соню, которая сделала ей знак рукой – мол, все идет, как должно. Елена невольно кивнула. Подойти друг к другу им было нельзя, Леонид сразу бы это пресек. И неизвестно, каким оказалось бы наказание для Елены. Может, он запер бы ее в подвале. Или в очередной раз избил. Он часто поднимал на нее руку. И Елена привыкла, притерпелась к боли. Она теперь не кричала, не плакала. Только вздрагивала, как собака, которую жестокий хозяин пинает ногами.
Когда они с Леонидом приехали домой, первое, что сделала Елена, осмотрела коробку с молоком. На дне ее карандашом было написано: «Твой отец умирает. Надежды нет. Зовет попрощаться».
И тут все навыки, которые приобрела Елена за последнее время, куда-то делить. Она бросилась к мужу.
— Мне надо поехать домой! — умоляла она.
Он вскинул брови:
— С чего это?
— Отец при смерти. Я не видела его уже несколько лет. Я никогда не смогу простить себе, если не попрощаюсь с ним. Ты же не окончательное чудовище! Отпусти меня на несколько дней. Я вернусь, клянусь тебе. Или давай поедем вместе.
Он схватил ее за подбородок.
— Откуда ты знаешь про отца? Говори!
Она ляпнула первое, что пришло в голову:
— В магазине встретила знакомую, она сказала…
— Не ври, — он не поверил ни на миг, — Во-первых ты там ни с кем не разговаривала. Во-вторых, если бы тебе там кто-то и сказал про отца, ты бы тут же мне все выложила. А ты узнала обо всем только сейчас. Тебе кто-то передал телефон? Написал записку? Говори!
Елена не видела другого выхода, как раскрыть карты. Может быть, тогда он сжалится и отпустит ее к отцу. Она показала ему злополучную коробку.
— Понятно, — он прищурился, — Ты никуда не поедешь. Отец прекрасно сможет умереть без тебя…
— Леня, ради Бога…., — Елена встала перед мужем на колени, — Ты понимаешь, что сделаешь страшное дело, если не отпустишь меня? Судьба многое может простить, но вот за такое она наказывает. Бумеранг прилетит…
— Интересно будет на это посмотреть, — у него даже тон не изменился, оставался таким же холодным и насмешливым, — А за то, что ты вот так хотела меня обмануть, в следующем месяце не будет тебе фото.
С Еленой приключилась вторая на ее памяти страшная истерика. Она рыдала несколько часов, запертая в своей комнате. А когда она все-таки захотела выйти, то поняла, что в намерения Леонида не входит в ближайшее время выпускать ее. Примерно неделю она провела в одиночестве. Хорошо, что спальня сообщалась с ванной комнатой. По крайней мере от жажды Елена не страдала. А вот еду ей муж не приносил. Это была настоящая тюрьма. На окнах установлены решетки — якобы от грабителей. Вид – на высокий забор, за которым лес.
Елена не знала, когда ее выпустят из заключения. Но когда Леониду позвонили сообщить о том, что умер ее отец, муж нарочно подошел к двери, чтобы она слышала его голос. Леонид выразил соболезнования, и сказал, что, к сожалению, они с Еленой не могут приехать на похороны, очень загружены работой. Ах, завещание? Ну что ж, как только выдастся свободная минута, они приедут, чтобы с ним ознакомиться.
Прошла, кажется, неделя, Елена чувствовала, что рассудок ее мутится, и она не может точно осознать, сколько миновало дней, когда Леонид отпер двери. Можно было спуститься вниз и что-то съесть.
После этого Елена окончательно сломалась. Она стала апатичной и безразличной ко всему. Ей было все равно – сидеть дома или идти за мужем туда, куда он ее вел. Не поднимая головы, она делала домашнюю работу, но делала тщательно, как автомат. А когда домашние дела заканчивались, она сидела или лежала неподвижно, глядя в одну точку. И нельзя было сказать – то ли она погружена в свои мысли, то ли находится в прострации.
Когда Леонид заговаривал с ней, она отвечала ему. Но именно отвечала на поставленный вопрос. Лишнего слова от нее теперь было не дождаться. Оставался вопрос – зачем ему такая сломанная кукла? Но он словно бы был доволен, что довел ее до такого состояния. Что она ходит как манекен – без чувств, мыслей, желаний. Что он имеет над ней полную власть.
Что-то человеческое появлялось во взгляде Елены, только когда муж клал перед ней очередную фотографию дочери. Она смотрела на нее долго, и выражение глаз ее становилось печальным. Словно она мысленно разговаривала с Верочкой. Потом она вкладывала фотографию в альбом и клала его в ящик комода. Она знала – если она будет постоянно доставать и рассматривать снимки – Леонид выбросит альбом, как уничтожал он все, что было ей дорого.
Поэтому брала она в руки альбом раз в месяц. Только для того, чтобы положить в него очередную фотографию.
Так шли годы. Когда -то в разговоре супругов промелькнула цифра – восемнадцать.
— Когда Верочке исполнится восемнадцать лет - я расскажу ей о тебе. И тогда она сама решит, хочет ли она тебя видеть. Если захочет – я возражать не стану.
Про себя Елена решила считать этот день какой-то переломной точкой своего заключения. После него она или получит свободу и дочь. Или ее просто не станет. Теперь она знала, что можно не прикладывать для этого никаких усилий, не брать грех на душу. Она уйдет просто от тоски и отчаяния.
В последний месяц перед этой датой, она вязала красивую голубую шаль. Когда-то это был ее любимый цвет, и она надеялась, что он понравится и ее дочери. В заветный день она отдала Леониду пакет с шалью, попросив:
— Передай Верочке. От меня.
Он усмехнулся, но пакет взял.
В этот день он долго не возвращался домой. Елена не сомневалась, что он поехал к Вере. В конце концов, она ведь и его дочь. И празднует свое совершеннолетие. Услышав вечером, что открываются ворота дома, она сбежала вниз.
— Ну что? — спросила она.
Он мог поиздеваться над ней, потребовать, например, сначала подать ему ужин. Но Леонид не стал этого делать. Он протянул ей пакет с шалью.
— Вера знать тебя не хочет.
— Почему? — прошептала Елена одними губами, — Ты сказал ей, что ты со мной сделал?
— Я сказал ей, что ты ее бросила. А теперь сожалеешь, и хочешь искупить свою вину. До этого я не говорил ей о тебе ни слова.
Елена сама не ожидала, что произойдет потом. Она бросилась на мужа. Забыв обо всем, она била его кулаками – неумело и отчаянно, и кричала, как человек, которому причинили непереносимую боль. Леонид настолько не ожидал этого, что лишь через несколько секунд пришел в себя. Скрутил жену и поволок в подвал.
**
Елена лежала на полу. Шевелиться ей было очень трудно, да и не хотелось. Даже поднимать голову. Даже поворачивать ее. Единственное, чего хотела женщина, чтобы все закончилось здесь и сейчас. Она знала, что Леонид запер дверь снаружи. Вернее, тут был английский замок. Муж втолкнул ее внутрь и захлопнул дверь.
Рано или поздно он ее откроет. Или не откроет. Это все равно. Когда Елена попыталась приподняться, голова ее бессильно упала на пол, и из разбитого носа опять пошла кровь. Но Леонид никогда не бил ее до того, чтобы изувечить. Надо думать и сейчас ничего непоправимого не произошло. Просто жестокий урок. Через некоторое время она снова сможет ходить как раньше.
Но все произошло иначе, чем предполагала Елена. Когда дверь распахнулась, и Леонид увидел жену, даже он видимо решил, что переусердствовал. Он подошел к ней и нагнулся. Позже Елене казалось, что это действовала не она, а какая-то сила вместо нее. Она рванула мужа за ногу неожиданным резким движением, и когда он на несколько мгновений потерял равновесие, она вскочила и метнулась к двери.
Только когда за ее спиной щелкнул замок, и ее мучитель остался там, внутри, она перевела дыхание. Елена слышала, как муж стучит в дверь и что-то кричит, но знала также, что дверь была плотной и надежной – просто так не выбить даже мужчине. Тем не менее, она не могла позволить себе спокойно собраться. Действовала быстро, лихорадочно. Переоделась в джинсы и тонкий свитер, набросила куртку. Сунула в сумку несколько смен белья и самые необходимые вещи. Она знала, где лежат деньги и карточка мужа. Ей не было необходимости заметать следы, наоборот, она хотела сделать так, чтобы Леонид был наказан. Деньги, документы, вроде все было на месте.
Подъехало заказанное такси, Елена машинально назвала адрес подруги. Если той не будет дома, значит, надо сразу ехать в больницу. Но Соня была дома. Она ахнула, увидев на пороге Елену с сумкой. Подруги обнялись и плакали, и никак не могли разжать объятий.
Потом Соня смазала ссадины Елены, приложила лед к самому большому кровоподтеку, сделала бутерброд и чашку крепкого кофе. Она хотела налить коньяка, но Елена остановила ее.
— Нет, не надо. Сначала в больницу – нужно снять побои, а потом в полицию.
Так подруги и поступили. Соня не оставляла Елену одну, держала ее за руку. Елене же казалось, что вот -вот за ее спиной появится Леонид, окликнет ее. Точно наяву она слышала его голос. И брала себя в руки раз за разом, повторяя, что сам он из тайной комнаты выбраться не сможет.
Елена закончила рассказывать свою историю Алексею, и теперь сидела, глядя на море.
— Что было дальше? — спросил он, помолчав.
— Дальше в дом Леонида приехала полиция, его выпустили из заточения и сразу задержали. Был суд, он получил срок – меньший, чем я ожидала. Всего два года. То есть, ему дали больше, но выпустили через два года. Когда я узнала об этом, я сразу уехала из города. Сюда. Скоро мне нужно будет возвращаться.
— А как вы прожили все это время?
— Выяснилось, что отец оставил мне хорошее наследство. И еще я узнала, что по брачному договору Леонид положил на мой счет довольно большую сумму. Так что проблем с деньгами не было. Это хорошо, потому что работать я какое-то время не могла. Лечилась. Я была очень близка к тому, чтобы лишиться рассудка. Может, из-за этого Леониду и дали так немного. Решили, что я не в себе, и многое на него наговариваю. Побои, правда, было не скрыть.
— А ваша дочь?
— Мой бывший муж так и не сказал, где она. Ни в полиции, ни в суде, — Елена покачала головой, — Так что я не знаю ничего.
— А в похищении ребенка разве его не обвиняли?
— Он так все обставил, что и не было никакого ребенка, — сказала Елена, — Не было и все. Это мое больное воображение. Чудо еще, что благодаря показаниям Сони и других моих знакомых удалось все-таки доказать, что он лишил меня свободы.
— Почему же его выпустили так рано? — пытался сообразить Алексей, — Что-то тут не вяжется.
— Я купила себе квартиру, — сказала Елена, — Мне же надо было где-то жить. Но теперь я не представляю, как вернусь. Ведь он тоже будет ходить по улицам того же города. Он не оставит меня в покое. Мне кажется – у него какое-то помешательство на мне.
— Вы не хотите переехать? — спросил Алексей.
— В другой город? Снова начинать все с нуля? Голый человек на головой земле? У меня на это нет сил. Отец умер, с мачехой и сводными братьями я не поддерживаю отношений. У меня есть лишь несколько подруг, а теперь я буду вынуждена и их бросить. Но когда я узнала, что его выпустили, я стала панически бояться приходить домой. Входить в пустую квартиру. Мне кажется, что меня там ждут. Ждет он. Сейчас откроется дверь, и он выйдет.
— Когда вам нужно ехать назад? — спросил Алексей.
— Через три дня, — ответила Елена.6