Зашедшая проверить моё состояние медсестра застала меня в неадеквате. От отсутствия привычного ночного сна, дикой боли и страха я перестала понимать, кто я и где нахожусь. Хотелось только одного- чтобы все это поскорее закончилось.
Мысленно я клялась себе, что вот это перетерпеть, и все- больше никаких детей. Никогда, ни от каких мужчин, даже самых любимых.
Тем временем осмотр показал, что дела идут не так, как того хотелось врачам. Иными словами, за прошедшее время они ожидали большего открытия шейки, я по их представлениям должна была быть на финишной прямой, в то время как я совсем немного ушла от старта.
Проведя консилиум на месте, они решили поставить мне капельницу. Для меня это звучало как "она поможет, скоро все закончится ". На самом деле это был окситоцин, и для меня все только начиналось. Но в тот момент я об этом, разумеется, не знала.
Минут через 20 с момента установки капельницы я поняла, что та боль, которую я испытывала ночью- вовсе не боль, а вполне терпимое неудобство. Ибо сейчас пришла настоящая БОЛЬ. Я достаточно терпелива, не плачу и не жалуюсь по ерунде, но тут временами не могла сдержать крик. В какой-то момент я просто отключилась и очнулась от того, что меня хлопают по лицу. На руке затягивался тонометр.
Где-то через час этих пыток меня общими усилиями перевели на стол. И вот тут появилась новая вводная- у меня практически полностью прекратились схватки и ушли потуги.
Время шло, ничего не менялось. Я тщетно пыталась выпустить ребёнка в этот мир, но ничего не получалось. В какой-то момент врач решил, что я просто халтурю, жалею себя, поэтому он решил меня замотивировать фразой: "Если ты сейчас не потужишься, ребёнок задохнется и умрёт. Ты пережала ему шею: туловище не может родиться. Решай, как быть ".
Несмотря на отсутствие нормального сознания, дикую усталость и боль, мой организм выдал истерику: я рыдала и умоляла делать со мной, что угодно, резать вдоль и поперёк, лишь бы ребёнок был жив. Мои мольбы врачи расценили по-своему. Два двухметровых крепких мужика по очереди легли мне на живот и буквально выдавили ребёнка за пару заходов.
Передать эти ощущения невозможно. Я не чувствовала рёбер, не могла дышать, я даже не заметила, что мне сделали разрез промежности в последний момент- чтоб не порваться. Все перестало иметь значение, и я плыла в плотном ватном тумане.
Из этой серой мглы проступило лицо акушерки, она улыбалась и спрашивала: "Ну и кто это у нас тут родился? Смотри, какой синенький!".
Мне на живот плюхнулся тёплый, влажный, действительно синенький малыш. Он был такой крохотный, я не верила, что его только что достали из меня.
"3480, 52 см., время- 8.55"- буднично диктовал кто-то кому-то, а я просто рассматривала это чудо и не верила, что все наконец-то позади. Ранним летним утром родился мой Тамерлан.
