Последний факультатив перед экзаменом Аннушка решила посвятить отнюдь не сложным темам.
— Птенчики мои, — проговорила она, приваливаясь бедром к столу. — я не хочу грузить вас сегодня формулами и задачами. И чтобы вы, придя домой, не делали тоже самое. Ничего нового вы не выучите, но завтра, на экзамене из-за стресса и недосыпа и это из головы повыпадает. Проведите этот вечер с семьёй, друзьями, не зацикливаетесь на завтрашнем дне. И вовремя ложитесь спать.
С каждым словом её голос становился всё нежнее и ласковее.
— Вы всё знаете. Всё сдадите. — она протянула руку к стопке на столе. — Это – ваши пробники. Я была приятно удивлена, проверяя их.
Янка трясущимися руками брала свой вариант и едва не заорала в голос, увидев балл.
Пятьдесят два. Долбаные сто вторичных баллов.
Глаза бегали по строчкам, пытаясь найти ошибку зрения, но всё было верно. Вот только ответы, помеченные ею самой не совпадали. Она помнила, как в задаче на силу тока нашла пять ампер, а с учеными указала Джоуля. Но сейчас были поставлены другие, правильные ответы.
Нет, она не могла забыть подобное. Не могла написать одно, а отложить в памяти другое.
Когда все засобирались домой, Янка подошла к Аннушке.
— Это не моя работа.
Она досадливо цокнула языком.
— Кто бы мог подумать, что именно ты станешь тем, кто меня рассекретит.
— Зачем?
— Потому что вы умные и трудолюбивые птенчики. Задолбали себя так, что вползайте ко мне на консультации с двумя безднами под глазами. Чем больше вы делаете работ, тем хуже результат. Я хочу, чтобы завтра вы пошли на экзамен отдохнувшие и с полной уверенностью в себе.
— Сколько у меня баллов?
— Зачем тебе…
— На. Сколько. Я. Написала? Это важно.
— Тридцать девять. — нехотя призналась Аннушка.
Дальше следовал длинный монолог, который Янка прервала на середине и соврав что-то, двинулась прочь из кабинета.
На лестнице она столкнулась с Василисой.
— Судя по лицу, ты только что уверовала.
Секунду Янка взяла на раздумья, и, сама не понимая что делает, спросила:
— Твоё предложение ещё в силе?
— Какое предложение? — её взгляд так и изучал ехидство. — Хочешь просить хорошие баллы?
— Типо того.
Не то чтобы Янка надеялась на результат – это было скорее отчаяние. А ещё из головы не выходили слова брата и ей хотелось самой удостовериться в нормальности того, что происходит в доме Гореядовых.
— Так обычно и бывает. — вздохнула Василиса. — Когда умирает надежда, возрождается вера.
— Давай без громких слов: да или нет?
— Приходи ко мне сегодня в десять. Подберу тебе кого-нибудь. — и строго добавила: — Учти: это на всю ночь.
Янка топталась у калитки, не решаясь постучать. Судорожно проверяла адрес, по которому ей было необходимо прийти. На доме не было ни его, ни каких других опознавательных знаков – пришлось спрашивать у прохожих.
Впрочем, Янка сама не додумалась спросить, где находится это "ко мне". За пол часа до выхода ей пришло сообщение с адресом и подписью " В. Г".
Ехать пришлось в частный сектор и Янка, не расчитав времени, опоздала да пятнадцать минут. А из-за её нерешительности эта цифра только увеличивалась.
Поставив полицию на горячую кнопку, она набралась смелости и постучала. В окне что-то зашевелилось и на порог вышла румяная женщина средних лет, вытирая руки хлопковым полотенцем.
— Здравствуйте, я…
— Ты Яна? Подружка Василисы из школы? — она быстрее направилась к калитке, а лицо озарила искренняя улыбка. — Ты не стесняйся, проходи, сейчас Лиску позову.
— А вы?…
— Я её мама, Лариса.
— А отчество?
— Лучше без него. — отмахнулась она и жестом пригласила в дом.
Внутри пахло мясным пирогом и приправами и Янкин желудок вспомнил, что не переработал сегодня ни грамма. Прихожая с зеркалом и полкой для обуви, дальше кухня-столовая и зал. Обстановка была скромная, но везде чисто и опрятно. Обычная среднестатистическая семья.
— Лиска! Иди встречай гостей!
— Гостей?
Мужской бас с кухни заставил Янку вздрогнуть и задуматься о пути отступления. Нога рефлекторно поднялась для шага назад, но сделать его было невозможно – мама Василисы почти прижималась к её спине, проталкивая вперёд.
В проходе появился высокий тучный мужчина с усами, и почти следом за ним – Василиса. В голове промелькнула мысль, что чтобы скрутить невысокую и костлявую Янку, ему не придется напрягать даже вторую руку. Но задержаться эта мысль не успела, ведь одноклассница уже тащила её за локоть в сторону комнаты.
— Мы у меня посидим!
— Что, и даже не поужинайте? Может вам хоть чая с пирогом принести?
Василиса обернулась к гостье.
— Хочешь пирог?
Запах так задурманил ей голову, что Янка не сумела отказаться.
Не прошло и минуты, как в приёме показался поднос с заварником и пиалушками, а только за ним – Лариса. Мама Василисы была внимательна и гостеприимна, чем безумно бесила дочь. Она пыталась как можно быстрее выпроводить родительницу за дверь. Похоже, гостей Василиса приглашала не часто.
Пока хозяйка разливала чай по пиалушкам, Янка во все глаза разглядывала её комнату. Кровать, стол, комод – обычный набор комнаты подростка. Никаких плакатов исполнителей, медалей или выкроек – чего то, что указывало бы на интересы жильца. Хотя, у самой Янки комната выглядела точно также – только в сто раз захломленнее.
На глаза попалась единственная рамка с фотографией.
— Это твоя семья?
— Бывшая семья.
Янка обернулась к ней и успела заметить тоску в болотных глазах.
Болотных.
Её аж потом прошибло. Каждый раз, когда Василиса осмеливалась смотреть Янка в глаза, та восхищалась ясно-голубым цветом глаз, который казалось можно было сделать разве что в фотошопе.
Василиса тем временем передала ей пиалушку и охотно заговорила:
— Алисе было тринадцать, когда она связалась с компании отморозков, которые к тому же были старше. Она умерла от удара в висок, но судмедэксперты были в ужасе от того, что сделали с её телом до. — рука, державшая пиалушку, задрожала. — Отец залез в огромные долги, чтобы засудить этих подонков. Но у их родителей всё равно было больше.
— Они не понесли никакого наказания?
— Нет. Папа вскоре спился, а мама нашла дядю Володю, чтобы хоть как-то выплачивать долг.
— Но, насколько я знаю, справедливость всё же восторжествовала.
— Так и есть. Первого насмерть загрыз его любимый пёс, второго сожгла за пол года онкология, а третий пропал без вести и до сих пор не был найден. — в её голосе было слышно удовлетворение. — Но дело не в том, что любое преступление наказывается, как ни крути. Справедливость – самая продажная тварь из всех. И надеется на неё может лишь тот, кто готов платить. Ты пей чай, мамин фирменный рецепт.
— Кто заплатил за то, что случилось с этими парнями?
— Это они заплатили за то, что сделали. — прошипела Василиса. — Хочешь сказать, не заслужили?
— Заслужили, наверное.
Она спохватилась, словно сказала что-то не то и поспешила перевести тему.
— Прошение придется проводить на рассвете. Так что предлагаю пока посмотреть какой-нибудь фильм. Угощайся.
Пока Василиса искала на ноутбуке фильм, Янка отписалась Славе, что добралась до подруги и ложиться спать. В ответ она тут же получила пожелание отдохнуть и выспаться.
Пирог оказался ещё вкуснее, чем она предполагала, а горячий чай приятно разморил тело – Янка не заметила, как уснула посреди фильма.
Ещё не было и четырёх утра, когда Василиса толкнула Янку. На мутный полувопросительный взгляд ответила просто:
— Пора.
Ванну Янка нашла почти наощупь – давно ей не удавалось так крепко уснуть без таблеток. Ледяная вода немного взбодрила, но мир всё равно был затуманен. Она пыталась рассеять дымку, рассматривая саму себя в зеркало, но ничего не выходило. Взгляд задержался на собственных глазах, цвет которых за размером зрачков было не разглядеть, но Янка не придала этому значения.
Василиса ждала её на улице. В одной руке она держала лопату, в другой маленькое ведро и ключ. Последний оказался от погреба, куда девушки и направились.
— Осторожно, высокие ступеньки.
В темноте Янка едва могла разглядеть спину Василисы, не то что какие-то ступени. Поэтому решила дождаться, пока хозяйка щелкнет включателем, и потом спуститься.
Вдоль одной стены стояли полки с консервацией, над потолком подвязаны рыболовный сети, а у другой закованный человек в цепях.
Человек?…
Крышка люка захлопнулась.
— Он…
— Жив. Такие твари бессмертны.
В доказательство своих слов Василиса окатила парня водой из ведра – тот закричал и заизвивался, как уж на сковородке. На его груди Янка заметила ряд рубцов в виде иероглифов. Подставив тару, Василиса взяла с полки перо, размерами похожее на страусиное, и холоднокровно стала вскрывать рубцы острием. Кровь, капля за каплей тарабанила по металлическому дну ведра. Подопытный при этом не издавал не звука и ни одна мышца на его теле не дернулась.
Увидь Янка такую сцену на экране, немедленно бы прекратила просмотр и не смогла бы спать ещё неделю. Но сейчас из неё словно высосали все эмоции – пугаться или брезговать было не чем. Удивляться собственному поведению – тем более.
Кровотечение остановилось, хотя в ведре только-только перестало быть видно дно. Иероглифы зажглись золотым светом и из ран посыпался песок. Василиса предусмотрительно отодвинула набранное.
Последний песок осыпался, раны зарубцевались. Гореядова потрепала парня по щеке:
— Умница.
И направилась к выходу. Пленник поднял на Яну белые невидящие глаза и прошептал:
— Беги.
— Зачем? — не поняла она.
Следом за Василисой она вышла на задний двор. Светало. Гореядова достала из кармана шорт коробок каминных спичек и закатала рукав. На предплечье Янка разглядела татуировку, напоминающую перо. Только очень ощипанное, всего с один волоском. Кровь была разлита на землю, а спичка зажжена.
Услышанное дальше едва ли можно было назвать молитвой. Скорее проклятьем на древнем языке, которое следовало произнести до того, как пламя добежит до пальцев.
Догоревшая спичка упала на землю. Янке казалось, что ничего не происходит, но вдруг под пропитанной кровью почвой что-то зашевелилось.
— Она тебя услышала. — восторженно прошептала Василиса.
— Кто она?
— Судьба. — не менее загадочно произнесла она. —У меня была мысль взывать к мудрости, но он слишком принципиальный, с несовершеннолетними не связывается.
Нечто из-под земли угрожающе зажужжало и взлетело в рассыпную. Облетев Василису, они направились прямиком к Янке. Когда она сообразила, что это пчелы, было поздно – около дюжины уже выпустили жало. Отбиваться от них голыми руками было единственным способом обороны, но Янка их лишь сильнее злила. Она побежала прочь, не видя ничего перед собой и истошно крича.
Янка вскочила с кровати, лишь позже поняв, что это был сон. Ощущение мелких лапок и жал на коже заставило её в приступе паники содрать с себя одежду и кожу вместе с ней. Остановиться вышло лишь тогда, когда на плечах заалели царапины от обкусанных ногтей.
Василисы в комнате не наблюдалось.
С кухни доносился звон посуды и приглушённые голоса. Янка было схватила телефон, но сразу поняла бесполезность своей идеи. Кто ей поможет? Полиция на быстром наборе? Слава? В её бредни никто не поверит, а следов от укусов не осталось.
Она по-хозяйски зашла в ванну, заперевшись изнутри. Ей стоило всё обдумать, но времени на это не было – через четыре часа начинался ЕГЭ по физике. Заглянув в зеркало, Янка едва удержалась от крика. Шея и всё, что можно было увидеть оттягиванием ворота, было в волдырях. Так показывало зеркало, но сама Янка не могла этого разглядеть. Пальцы нащупывали гладкую и здоровую кожу.
Горло начало драть. Она сделала несколько глотков из-под крана, чтобы сбить приступ, но только сильнее закашлялась.
На белоснежную эмаль высыпалась горсть песка с кровью. Внутри всё горело, а на языке и зубах противно щелкало. В порыве паники Янка начала промывать рот с мылом и спешила смыть в канализацию любые следы.
— У тебя всё в порядке?
— Великолепно!
Янка распахнула дверь и наткнулась на испуганный взгляд Василисы. Небесно-голубой взгляд.
— Ты простудилась? Может чаю или…
— Мне нужно домой.
