Неделя началась с приятного известия – отныне уроки физкультуры будут заменены репетициями последнего звонка. Не то чтобы все ждали этих самых репетиций, но оставаться на них после восьми уроков точно никто не хотел. Расположившись на матах в подобии круга, одиннадцатый "а" активно обсуждал итоговый танец.
— Да почему мы не может танцевать под "Torna a Casa"? — визг Лапуховой раздался эхом по залу.
— Потому что это не вальс! — почти взвыл Дмитриенко. — И "Arcade" это классика!
— Чё, кроме западных песен больше нет? — вступил в спор Дроздов. — Давайте под Басту и дело с концом.
— Что за старье? Неужели обязательно танцевать доисторический вальс? Аннушка не уточняла, между прочим. Можем вытворить и что-то другое. — морщилась Анютикова.
— Что другое? Тиктоник? — усмехнулась Крис.
— Да хоть бы и да.
— Нет!
Янке казалось, что ещё минута и её контузит. В дискуссии она не участвовала – ничего из перечисленного не было знакомо. Хотя танцевать хотелось все-таки вальс – как официальный атрибут последнего звонка. Под всеобщие крики она вышла из спортзала.
Напротив находилась столовая, а у её входа – ряд фонтанчиков. Именно к ним Янка и направилась.
В стоящей рядом фигуре она узнала Василису.
— А ты чего не со всеми?
Брызги ледяной воды на лицо немного привели её в чувства. Одноклассница продолжала стоять, глядя в пол и перебирая пальцами крестик. Янка решила, что её не услышали.
— Не люблю шум. — После гомона в спортзале её тоненький голос звучал почти как шепот. — К тому же, вряд ли кому-то интересно моё мнение.
— Откуда ты знаешь? Может, именно твоё предложение придется всем по душе.
Она неоднозначно покачала головой и полезла в рюкзак. Всё также лицезрея пол, Василиса протянула Янке ручку.
— Ты забыла тогда.
— Оставь себе. — пожала плечами Янка. — Может пригодится.
Цокот каблуков по кафелю привлек внимание обеих девушек. Когда учишься в школе, запоминаешь учительниц именно по этому звуку. У них не возникло сомнений – к спортзалу приближалась Аннушка.
Причём, не в лучшем расположении духа.
Все идеи учеников были немедленно отметены, и на место тиктоника под победителей Евровидения был поставлен венский вальс Шопена. Лица выдавали крайнее недовольство, но спорить с класруком никто не стал.
— Чего стоим? Убираем маты, разбиваемся на пары и начинаем репетицию.
Янку пригласил Дроздов – высокий, худощавый и всегда спокойный пловец, непонятно как попавший в физмат класс. Расценив, что из всех одноклассников он не худший вариант, она согласилась.
Но далеко не все нашли пару так легко. У стен продолжали топтаться несколько человек.
— Ну и в чём дело? Дмитриенко, бери Гореядову и вставайте в круг.
— Не буду я с ней танцевать!
Аннушка была голова взорваться в любую минуту.
— Ну что за детский сад, Женя?
— Не детский сад, я за свою жизнь беспокоюсь! Мало ли, наступлю ей на ногу, она меня отравит!
Янка видела, как ясные голубые глаза Василисы затуманиваются слезами.
— Или проклянет, горе какое-нибудь нашлет! Откуда я знаю, чему её папочка научил!
Класс покатился со смеху. Самообладание Василисы рухнуло, словно плотина, давая волю слезам. Она убежала прочь из спортзала, прижимая ладонь к лицу.
— Доволен, олух? — Аннушка припечатала взглядом так, что Женя отступил на шаг. — В постановке ты не участвуешь. Вместо этого каждый урок будешь сдавать Сергею Витальевичу бег на длинные дистанции. Сегодня – в том числе.
Анна Васильевна обернулась к танцующим:
— Чего ждём? Начали!
После уроков Янкин класс завернул в Макдональдс. По дороге она решила задать вопрос, так не дающий ей покоя всю репетицию.
— Что имел ввиду Женя? На счет Гореядовой?
— Дмитриенко – идиот, каких поискать. Так что ничего. — отмахнулась Крис.
— И всё таки?
Крис нахмурилась, словно пытаясь вспомнить.
— Ну, когда её сестра умерла, перед судом предстали три мажора. Естественно, папочки отмазали своих чад. Но на сегодняшний день все они мертвы. Как и судья, выносящий окончательное решение или как там это называется. Вот и пошли слухи, что её отец колдун. Но это полный бред, конечно же.
— Ага.
Как оказалось, никто не смирился с Шопеном и ребята готовили настоящую диверсию.
— Значит так, — вещал староста. — Танцуем под Шопена ровно круг, потом врубается тиктоник – тоже ровно круг. И завершает под Манескин медленным танцем.
— Если училки не вырубят раньше. — добавила Анютикова.
На то и решили.
Один танец репетировали три раза в неделю – другие два после школы. Василису в постановку так и не вернули, хотя староста предлагал встать с ней в пару, но та отказалась.
Так и проходили будни Янки – репетиции и пробники, пробники и репетиции. Но как бы она не старалась, набрать по физике больше семидесяти одного балла у неё не выходило. Но это лишь больше подстегивало её заниматься.
Последний майский пробник она сдала с полной уверенностью в хорошей оценке. Но чем ближе был день оглашения результатов, тем более шаткой она становилась.
— Волнуешься? — спросила Янка, по-свойски падая на стул рядом с Василисой.
Крис всё чаще обижалась и не разговаривала с Янкой, ведь с гулянками пришлось завязать. На физике они с Василисой продолжали сидеть вместе, иногда говоря на переменах о чем-то нейтральном. Янке было очень жаль её, и она старалась хоть как-то облегчить последние дни Василисы в школе.
Раньше Янка не замечала тупых подколов Дмитриенко, ежедневно осыпавшихся на одноклассницу. И не осознавала, что пришлось пережить девушке, старательно прячущей лицо под волосами.
Но сегодня не прятала. Наоборот, собрала рыжие пряди в высокий хвост, ничуть не стесняясь шрама на шее.
— Ни сколько. Наверху оценки всем уже поставлены. — заявила Василиса.
— Не знаю. — пожала плечами Янка. — Я в Бога верю только на фиговом варианте по физике.
— Как и большинство верующих. Приходят тогда, когда нужна помощь. И Он помогает.
— Кто он?
Василиса стрельнула в неё ехидным взглядом.
— Смотря перед кем преклонишь колено.
Из оцепенения Янку вывел звонок. Но тут же ввёл в него же появившиеся на парте вариант. Огромными красными цифрами на нём значилось:
Тридцать пять. Именно столько первичных Левчук набрала в итоговом пробнике.
В стыдливом стеснении она подняла голову на Аннушку, стоящую рядом.
— Останься после урока.
