Суд над Инграмом Фризером, убившим в ссоре драматурга Кристофера Марло. Расшифровка программы «Не так» (24.08.2023). Ведущие: Сергей Бунтман и Алексей Кузнецов.
С. БУНТМАН: Добрый вечер! Сегодня мы продолжаем — действительно, ещё долго собираемся продолжать наши программы из цикла «Не так», знаменитые процессы или малоизвестные процессы, которые в своё время потрясли мир, и вот поэтому у меня вопрос, что имеет в виду, во-первых… Алексей Валерьевич, добрый день!
А. КУЗНЕЦОВ: Добрый вечер!
С. БУНТМАН: Добрый вечер. И вот я у госпожи Вениковой хочу спросить. Прям подарок судьбы, она считает — ну, это мы можем согласиться, — что на прощание со спетой слэш спитой компанией такое дело. Это с какой это компанией вы собираетесь прощаться, не с нашей ли?
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, видимо, с той, о которой сегодня пойдёт речь в деле, она действительно развалилась. Развалилась!
С. БУНТМАН: Ну, она спетая и спитая, да-да-да. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Она была спетая, как мы увидим, не столько спитая, сколько спетая, она действительно развалилась, это правда.
С. БУНТМАН: Но я зато, я зато совершенно неправильно прочитал Ольги Саловой, я не прочитал сообщение, которое говорит о легендарном убийстве Криса Марло, что он стал автором пьес Шекспира, так вот что он спасся, да, действительно, что есть легенда…
А. КУЗНЕЦОВ: Есть и такая версия, да.
С. БУНТМАН: И что она, легенда, дожила до наших времён, а мне показалось, что Кристофер Марло дожил до наших времён.
А. КУЗНЕЦОВ: Да!
С. БУНТМАН: Что было бы, вообще, интересно так.
А. КУЗНЕЦОВ: Да-да-да-да-да. Ну, на самом деле легенда-то гораздо моложе, чем убийство. Дело в том, что вообще шекспировский вопрос — он гораздо моложе Уильяма Шекспира. И рождается он, по сути, в 19-м веке. Но мы сегодня о шекспировском вопросе, разумеется, скажем, это невозможно обойти, но особенно в его дебри залезать не будем: во-первых, время наше ограничено и хочется рассказать о самом деле.
С. БУНТМАН: Да и куда-нибудь не туда ступим или кого-нибудь признаем, например, из этих самых, претендентов на роль Шекспира.
А. КУЗНЕЦОВ: Да!
С. БУНТМАН: А тут Алексей Владимирович Борташевич! Анафеме предаст, проклянёт, вот, да.
А. КУЗНЕЦОВ: А тут! Вот, Серёжа, вот ей-богу, вы… Снял! Снял! Я как раз хотел сказать, что когда-то, года четыре назад, когда ещё выбирали темы, у нас один или, может быть, даже два раза предлагалось это дело, оно тогда не прошло, и я подумал — ну и слава богу, я знаю, что Алексей Владимирович Борташевич нас смотрит постоянно, он мне несколько раз об этом писал сам, и думаю — господи, это ж вот, действительно, скажешь что-нибудь, и всё, и позор на весь, так сказать, образованный шекспировский мир. Ну, а кроме того, если мы уйдём в эту тему, у нас в чате может возникнуть, значит, баттл.
С. БУНТМАН: Смертоубийство. Смертоубийство не хуже того!
А. КУЗНЕЦОВ: Да. Стратфордианцев, антистратфордианцев, марловианцев и так далее.
С. БУНТМАН: Да, рэтклендианцев.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, рэтклендианцев и эссексцев. Нам это совершенно не нужно, вот. И поэтому мы сегодня об этом упомянем, конечно, но в дебри не полезем, тем более что совсем недавно Дмитрий Быков, целая передача была у него посвящена шекспировскому вопросу, на сайте «Живого Гвоздя» без труда найдёте, посмотрите, он несравненно более квалифицированный в этих вопросах человек. А мы поговорим, собственно, о деле. И, как я иногда это делаю, я хочу порекомендовать две книги, которые, по сути, представляют наиболее популярное чтение по этому делу на русском языке. Одна книга — мы много раз её называли в связи с разными делами — одна книга прекрасно известна, она в своё время выходила не один раз, абсолютно фантастическими тиражами, и думаю, что у многих она есть на полке в том или ином варианте. Это Ефим Борисович Черняк, исходное название — «Пять столетий тайной войны», а потом он…
С. БУНТМАН: Она у меня в таком вот виде есть, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Именно! А потом ещё — Ефим Борисович, он ничего не имел против того, чтобы перекомпилировать свои тексты, и в результате вот этот кусок, который говорит о смерти Кита Марло, или Криса Марло, и так и так его называют сокращённо — он угулял и в «Тайны Англии», и, по-моему, в «Судебную петлю» — в общем, в нескольких работах Ефима Борисовича Черняка этот фрагмент есть. Вторая книга, я думаю, гораздо хуже известна, мне очень хочется её прорекламировать, я сегодня не раз буду к ней обращаться, вот я её, собственно, принёс, посмотрите, пожалуйста, на её обложку.
С. БУНТМАН: «Чиста»!
А. КУЗНЕЦОВ: Обложку! Это не опечатка, разумеется. Кирилл Юрьевич Еськов, мой близкий друг, замечательный учёный, палеонтолог, эволюционист, то есть, казалось бы, человек, очень далёкий от этих проблем, хорошо известен любителям фантастики как плодовитый и, на мой взгляд, очень талантливый автор иронической фантастики: «Последний копье… кольценосец», «Rossija (reload game)» «Америkа (reload game)», «Евангелие от Афрания». Эта книга не входит…
С. БУНТМАН: Лихая книга, «Евангелие от Афрания», да.
А. КУЗНЕЦОВ: Очень лихая, и вообще всё, что пишет Кирилл Еськов, очень лихо написано, на мой взгляд, безумно талантливо. Но вот эта небольшая, совсем небольшая книжка, здесь он отступает от части своих, так сказать, писательских навыков. Это, по сути, исследование — здесь фантастики нет, хотя, конечно, в некоторых вопросах совершенно сознательно, пометив это всеми возможными дорожными знаками, Кирилл уходит в некоторые фантазии, тщательно это оговаривая. Собственно…
С. БУНТМАН: Скорее реконструкция, да? Как у него всегда бывает. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Собственно говоря, вот это «Чиста» — «Чис-тА» — это прямо большой знак «Внимание! Вы держите не научную монографию». Вы держите в своих руках очень остроумное, очень лёгкое вот по стилю, по тому, как она написана, и при этом — всей своей, так сказать, экспертной мощью на этом настаиваю — очень квалифицированный разбор того, что случилось в 1593 году под Лондоном, а сегодня на окраине нынешнего большого Лондона, в таверне, а правильнее сказать — в пансионе, где, действительно, то ли был убит, то ли не был убит. Вот когда мы — помнишь, Серёж, мы уже несколько недель говорим о том, что вот эта тема у нас как бы стоит в очереди, да? Мы совершенно не предвидели вчерашних событий. Но когда вчерашние события наступили, и позавчерашние эпидемиологи, они же вчерашние военные эксперты тут же ударились о землю и обернулись специалистами по операции прикрытия, по, так сказать, выведению агента из игры с последующей его маскировкой и так далее…
С. БУНТМАН: Как люди начитанные и насмотренные?
А. КУЗНЕЦОВ: Да! Вот, естественно, всё это приобрело особое влияние. Итак — Поль, дайте нам, пожалуйста, первую…
С. БУНТМАН: Я знаю, чего мы не будем делать.
А. КУЗНЕЦОВ: Чего мы не будем делать?
С. БУНТМАН: Пока здесь первую картинку разглядывают.
А. КУЗНЕЦОВ: Ага.
С. БУНТМАН: Мы не будем делать графического альбома «Спасти Евгения Пригожина».
А. КУЗНЕЦОВ: Думаю, да. У нас просто художника не найдётся такого, который будет в состоянии всё это нарисовать.
С. БУНТМАН: Да. Вот.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот. Итак, гравюра.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: В центре её не нуждающаяся в подписи женщина, конечно, это королева Елизавета, а вот стоящих справа и слева от неё художник счёл необходимым подписать. Слева, по-нашему, по-зрительскому слева — лорд Бёрли. Уильям Сесил, первый барон Бёрли — человек, который значительную часть правления Елизаветы I был фактически главой её правительства. Должности премьер-министра в Англии ещё официально не было, но, разумеется, человек, который руководит кабинетом, — такая фигура была. Вот, соответственно, этим человеком был лорд Бёрли. Его нельзя назвать непосредственным руководителем английской секретной службы — собственно, к чему я и подвожу — но поскольку она находилась в ведении его правительства, его кабинета, он довольно большое внимание ей уделял. А вот справа человек — Поль, дайте нам, пожалуйста, следующий, это хорошо его известный портрет, где он, значит, ну, гораздо более похож на живого человека, а не на картинку.
С. БУНТМАН: Ну гравюра отсюда, оттуда была. Тот же, тот же ракурс примерно, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Я думаю — да, я думаю да. А может быть, с гравюры этот портрет. Я, честно говоря, не знаю историю этого портрета, не знаю, прижизненный ли он. Но вполне возможно, что он прижизненный.
С. БУНТМАН: Чаще всего сначала пишут, потом уже…
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, конечно. Перед нами сэр Фрэнсис Уолсингем. Если вы залезете в «Википедию», что в русскую, что в английскую, то вы заметите, что британская секретная служба, как она сегодня называется — SIS, Secret Intelligent Service, Кирилл Еськов иронически называет её интеллигентной службой. Можно и так перевести, конечно.
С. БУНТМАН: Конечно, интеллигентная.
А. КУЗНЕЦОВ: Так вот, она тщательно скрывает свои корни. Нет раздела в статье, который был бы посвящён истории службы. История службы начинается с акта об её учреждении. Вот в «SIS», статье, посвящённой Secret Intelligent Service, говорится одной фразой, что была создана, там, объединённым комитетом по разведке, или не помню, как точно орган назывался — после ликвидации предшественницы, BIS, British Intelligent Service. Но на самом деле, если рассматривать становление британской разведки как… Английской сначала, в те времена ещё английской. Рассматривать как некий непрерывный процесс, то этого человека можно считать её отцом-основателем. Иногда как об отце-основателе британской разведки пишут о Даниэле Дефо, и мы в своё время несколько слов в передаче о Даниэле Дефо сказали по этому поводу, да? Но вот Уолсингем, который на век, что называется, старше…
С. БУНТМАН: Раньше, конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: На век даже с лишним старше, он, как мне представляется, претендует на эту роль с большим основанием. Дело в том, что правление Елизаветы I, как известно любому мало-мальски интересующемуся этим периодом человеку, — это бесконечные заговоры, как инспирированные из-за границы, так и созревшие вполне себе на родной английской почве.
С. БУНТМАН: Так и высосанные из пальца, кстати говоря.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, потому что любая секретная служба, будучи создана, в том числе занимается обоснованием собственной значимости, собственного бюджета, собственных тайных фондов — а для этого кое-что, извините, приходится из пальца высасывать. Так вот, сэр Фрэнсис Уолсингем, по мнению многих, в том числе и его недоброжелателей, создал службу, которая действительно была не личной разведкой. Личных-то разведок со времён античности в истории было множество, да? Сеть агентов, сеть каких-то их контролёров и так далее.
С. БУНТМАН: Пойди и узнай.
А. КУЗНЕЦОВ: Пойди и узнай, да. По возможности вернись и изложи информацию — получишь звонкую монету. А этот человек создал действительно структуру, которая потом будет видоизменяться, потом будет разделяться на условные MI6 и MI5, да, то есть на разведку и контрразведку — это произойдёт как раз вскоре после отставки Уолсингема. Но в любом случае это уже структура: это не разведка, подчинённая напрямую одному конкретному человеку, это уже государственный институт. И вот, собственно говоря, к чему этот пролог? Дайте нам, пожалуйста, Поль, следующую нашу картинку.
С. БУНТМАН: Пока скажем об «Агентах». Здесь отмечают: была передача у Венедиктова с Кобаладзе, была передача про Уолсингема.
А. КУЗНЕЦОВ: Ой, я пропустил, жалко. Я посмотрю обязательно задним числом. Вот карта: современная карта Лондона и его окрестностей. Ну, в современном варианте это почти всё — Лондон, так называемый Greater London. Ну, вот видно крупными буквами, да, где находится Сити, где находится Вестминстер — то есть вот сердце того, старого ещё, можно сказать, практически римского города. А вот красным сердечком, чтобы было позаметнее, я обозначил место действия. Детфорд: ещё чуть-чуть, и рядом Гринвич, знаменитый своим меридианом, знаменитый тем, что там Катти Сарк на вечном приколе стоит, знаменитый своим Морским музеем и вообще много чем. Вот именно там всё и произойдёт, у впадения реки Рейвенсборн в Темзу.
Крис Марло. Поль, дайте нам, пожалуйста, следующую картинку. Мы не уверены, он ли перед нами, но, в любом случае, это единственный портрет, который хоть в какой-то степени претендует на то, что он изображает великого английского поэта и драматурга, погибшего — или не погибшего, — что называется, в расцвете лет. История этого портрета сама по себе безумно интересна. Посмотрите, на «Арзамасе» есть отдельная лекция, посвящённая именно портрету. Он был обнаружен сравнительно недавно, в 1952-м, по-моему, или 1953 году, когда в Кембридже начинается глубокий ремонт одного из зданий, не ремонтировавшегося практически с конца 16-го века. И под каким-то очередным слоем то ли штукатурки, то ли обоев, то ли чего-то, обнаруживается вот этот самый портрет. Здесь нигде не указано, что перед нами Кристофер Марло, но по некоторым соображениям многие исследователи осторожно говорят, что это может быть портрет Марло. Философская надпись… Да, есть дата: 1585 год — как раз примерно в это время Марло заканчивает Кембридж. Есть философская надпись: «то, что меня питает, меня уничтожает» на латыни. Это вполне может быть отнесено к Марло: он вёл действительно крайне нездоровый образ жизни, так сказать, очень далёкий от здорового образа жизни, об этом чуть позже скажем. Исследователи обращают внимание на необычайно богатый для студента наряд — большинство студентов себе подобного роскошного камзола позволить не могли. Но как раз у Марло в последние годы его обучения в Кембридже денежки водились — это ещё одно косвенное соображение в пользу того, что перед нами действительно он. В любом случае ничего лучше на сегодняшний день нет, приходится довольствоваться этим.
Итак, 30 мая 1593 года. Вот как описывает компанию, собравшуюся в Детфорде, Ефим Борисович Черняк. «Это были карточный шулер Инграм Фризер, его достойный помощник вор Николас Скирс и, наконец, правительственный шпион и провокатор Роберт Пули, уже известный читателям…» — почему известный, сейчас скажу. «А четвёртым был человек, которого, казалось бы, трудно было ожидать встретить в такой компании, — Кристофер Марло». Что о Марло известно нам сегодня? Нам он известен в первую очередь как поэт и драматург. Что он к этому времени написал? Написал не так много, но громких достаточно, уже к этому времени принесших ему славу на английской сцене, среди любителей английской поэзии произведений. Серёж, вот тут мне нужно твоё экспертное мнение. Как мне представляется, из его наследия сегодня наиболее знаменитая пьеса — это, наверное, «Фауст».
С. БУНТМАН: «Фауст» Марло, да. Ещё его пьеса не на исторические и не на фантастические сюжеты, а пьеса, посвящённая недавним событиям 24 августа 1572 года. Сегодня как раз, вот. Варфоломеевская ночь. «Варфоломеевская ночь»…
А. КУЗНЕЦОВ: Да. С праздником, дорогие товарищи.
С. БУНТМАН: Да-да. Вот, и да, наверное. Да, наверное, потому что всё основное наследие входит в один вот, в общем-то, такой вот томик, если брать карманное издание, Penguin.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, вот у нас дома у мамы стоял русский сборник Марло: это тоже был один том, но большой — такой полноформатный, толстый, да, так сказать…
С. БУНТМАН: Крупно напечатанный.
А. КУЗНЕЦОВ: Крупно напечатанный. Академическое издание с комментарием, конечно, разумеется. На самом деле…
С. БУНТМАН: Да-да-да. Талантливый человек, вот сразу видно, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Видимо да, видимо да. На самом деле то, что Ефим Борисович Черняк, значит, вот, в описании этой компании использовал, в общем тоже правда, ни слова лжи здесь нет. Но акценты расставлены не совсем так, и, собственно, дальше Ефим Борисович сам об этом пишет. Дело в том, что Инграм Фризер действительно подрабатывал карточной игрой, — вполне возможно, что не вполне честной, — но главное его занятие было не это. Это был человек — специалист по операциям с недвижимостью и вообще, видимо, специалист по такой, не очень явной бухгалтерии. По крайней мере, он был одной из правых рук — их было, безусловно, много, этих правых рук — Томаса Уолсингема, который был преемником своего родственника Фрэнсиса Уолсингема (он ему приходился, если я не ошибаюсь, двоюродным племянником) на посту фактического главы секретной службы. И он был правой рукой как раз, вот, по финансовым операциям, в том числе и личным финансовым операциям Томаса Уолсингема, который аккурат незадолго до описываемых событий вроде бы ушёл в отставку. Что касается Николаса Скирса, который здесь обозначен как вор. Он действительно имел большие связи в кругах лондонского преступного мира, но дело в том, что, похоже, здесь обратная последовательность. Он не уголовник, которого вынесло наверх, и он приобщился к кругам секретной службы, а он, похоже, сотрудник…
С. БУНТМАН: Опустившийся…
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, не опустившийся, а опущенный, в хорошем смысле слова, сотрудник секретной службы, который направлен на работу в уголовный мир. Потому что любая секретная служба с уголовниками…
С. БУНТМАН: Под прикрытием…
А. КУЗНЕЦОВ: Да, да. То есть человек, который осуществляет связь с этим важнейшим элементом разведывательной работы. Ну, а что касается Роберта Пули, он действительно шпион, он действительно провокатор, agent provocateur. Это человек… Почему, собственно, Черняк пишет, что он уже знаком читателям, — потому что в книге, до эпизода с Марло, очень подробным образом описан так называемый заговор Бабингтона: это дело Марии Стюарт. Это история частично реального, частичного вымышленного, отчасти сконструированного спецслужбами заговора, в результате которого шотландская королева лишилась головы. И вот, собственно говоря, эти люди проводят время, а дальше случается вот что. Я не буду пересказывать своими словами, как раз у меня есть время до середины часа для того, чтобы зачитать документ — приготовьтесь, он довольно объёмный. Но я хочу, чтобы, во-первых, услышали некий отзвук английского юридического языка раннего Нового времени. Перевод, уж извините, мой, причём это перевод не первый, дело в том, что перевод, который делал я, с английского текста, а он, в свою очередь, перевод с оригинала.
С. БУНТМАН: Он на латыни?
А. КУЗНЕЦОВ: Оригинал был написан на латыни, совершенно верно. «Расследование коронера, проведённое на Детфорд-Стрэнд» — это улица — «в вышеупомянутом графстве Кент в пределах границ» — позже я скажу, что имеются в виду за границы — «первого июня в тридцать пятый год правления Елизаветы, божьей милостью Англии, Франции, Ирландии королевы, защитницы веры — тридцать пятый год, да, 1593-й — «в присутствии Уильяма Денби, джентльмена, коронера нашей упомянутой леди королевы, в присутствии тела Кристофера Морли» — надо сказать, что фамилии как только не писали, несчастного Фризера здесь написали четырьмя разными вариантами, — «в присутствии тела Кристофера Морли, лежащего зарезанным и мёртвым» — и то, и то. Вот повезло человеку! И зарезанный, и мёртвый, — «в присутствии находящихся под присягой Николаса Дрейпера, джентльмена, Олстона Рэнделла, джентльмена, Уильяма Кари, Адриана Уокера, Джона Барбера, Роберта Болдуина, Джайлса Филда, Джорджа Хавпенни, Генри Огера, Джеймса Батта» — далее список, всего шестнадцать присяжных. Слово «джентльмен», которое сегодня вежливое обращение к любому мужчине, в то время означает принадлежность к сословию, да? Это мелкопоместное дворянство. Все остальные, кто не джентльмены — джентльмены не называются. «…которые под присягой заявляют, что Инграм Фрисар» — один из вариантов — «из Лондона, джентльмен, и вышеупомянутый Кристофер Морли, и Николас Скирс из Лондона, джентльмен, и Роберт Пули из Лондона же, джентльмен» — так и хочется добавить «же» — «30 мая вышеупомянутого тридцать пятого года на вышеупомянутой Детфорд-Стрэнде в вышеупомянутом графстве Кент в пределах границы примерно в десятом часу до полудня того же дня собрались вместе в комнате в доме некой Элеоноры Булл, вдовы» — про вдову поговорим — «и там вместе провели время и пообедали, и после обеда были в спокойной обстановке вместе и гуляли в саду, принадлежащем указанному дому, до шестого часа после полудни того же дня, а затем вернулись из указанного сада в указанную комнату и там вместе в компании поужинали, и после ужина упомянутый Инграм и Кристофер Морли обменялись друг в адрес друга несколькими злобными словами по той причине, что они не могли быть едины во мнениях».
С. БУНТМАН: Интересно!
А. КУЗНЕЦОВ: Что же они не поделили? «И не договорились о выплате суммы в пенс». Счёт был несколько пенсов, но вот один пенс!
С. БУНТМАН: Один пенни?
А. КУЗНЕЦОВ: Да! Они не поделили. Мы к денежной системе сейчас, чуть позже обратимся, для этого будет повод. «И упомянутый Кристофер Морли тогда лежал на кровати в комнате, где они ужинали, и с гневом набросился на упомянутого Инграма Фрисаара после вышеупомянутых слов, произнесённых между ними, и упомянутый Инграм тогда сидел в вышеупомянутой комнате спиной к кровати, где тогда лежал упомянутый Кристофер Морли, сидящий рядом с кроватью, то есть над кроватью, и передней частью своего тела обращённый к столу» — ну короче. Да, сейчас я дочитаю — «и вышеупомянутый Николас Скирс и Роберт Пули, сидящие по обе стороны от упомянутого Инграма таким образом, что тот же Инграм Фрисар никоим образом не мог убежать». Вот эта фраза про «не мог убежать» встретится ещё два или три раза, она чрезвычайно важна. Поскольку на слух всю эту юридическую белиберду воспринимать крайне трудно, объясняю, как было: если верить всему этому.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: То Кристофер Марло лежит на кровати. Спиной к нему на одной лавке сидят три человека, в центре Инграм Фризер. Стол перед ними. То есть если мы входим в комнату: стол — лавка — кровать. Что же дальше? «Случилось так, что упомянутый Кристофер Морли, внезапно озлобившись по отношению к упомянутому Инграму, тогда и там — then and there — злонамеренно вытащил кинжал у упомянутого Инграма, который был у него за спиной, и тем же кинжалом понаверх упомянутый», как вы понимаете, «Кристофер Морли тогда и там злонамеренно нанёс вышеупомянутому Инграму две раны в голову длиной в два дюйма и глубиной в четверть дюйма». Запомните эти измерения, дюйм — двадцать пять миллиметров. «После чего упомянутый Инграм, опасаясь быть убитым и находясь вышеупомянутым образом между упомянутым Николасом Скирсом и Робертом Пули так, что он никоим образом не мог сбежать» — два раза, второй раз, да? — «в свою защиту и для спасения своей жизни тогда и там боролся с упомянутым Кристофером Морли и отнял у него вышеупомянутый кинжал. В этой схватке тот же Инграм не смог сбежать» — третий раз! — «от упомянутого Кристофера Морли».
С. БУНТМАН: Ну как, как вот это там, как стоп-кадр просто он.
А. КУЗНЕЦОВ: Угу. «И вот в этой схватке случилось так, что упомянутый Инграм, защищая свою жизнь, вышеупомянутым кинжалом стоимостью двенадцать пенсов нанёс упомянутому Кристоферу смертельную рану над правым глазом глубиной в два дюйма и шириной в один дюйм, от которой смертельной раны вышеупомянутый Кристофер Морли тогда и там мгновенно скончался. Итак, вышеупомянутые присяжные заседатели заявляют под присягой, что упомянутый Инграм убил вышеупомянутого…» — я сокращу, потому что вы понимаете, что опять будут вышеупомянутые…
С. БУНТМАН: Да-да-да. Это я всё жду, когда появится кто-нибудь не упомянутый.
А. КУЗНЕЦОВ: И который не смог сбежать! Уверяют, что они не исследовали, есть ли имущество Инграма. «И упомянутые присяжные заседатели заявляют под присягой, что упомянутый Инграм после вышеупомянутого убийства, совершённого им вышеуказанным образом, не бежал и не пытался скрыться». Одним словом, решение коронерского жюри присяжных: это было убийство, совершённое несчастным случаем в состоянии необходимой самообороны. Здесь мы прерываемся.
С. БУНТМАН: Есть у нас реклама? Есть.
А книга, которую мы вам представляем — тоже это детектив и тоже исторический. Это знаменитая книга, Джозефина Тей, «Дочь времени», и она вплотную примыкает к тем временам, о которых мы говорим в нашем графическом романе про спасти принцев из Тауэра. Вот, мы вам её предлагаем, это очень хорошая серия, я очень люблю эту серию, в которой есть классики разнообразные, такой-сякой, вот эта жёлтенькая с таким вот бордо цветом плюс зелёный ещё — вот это очень компактная, очень красивая серия. И книжка замечательная! Джозефина Тей. Ну вот, говорят, что это один из вообще лучших на свете детективов. Так что вот так. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Книжка совершенно замечательная, я её читал, я её рекламировал как-то в одной из предыдущих передач пару недель назад, очень, очень-очень-очень горячо. Вот. А ещё мы хотим сказать, что, как обычно, там довольно большой выбор подарочных изданий, дорогих, каждый в одном экземпляре, и в этот раз там есть в том числе и сборник шекспировских пьес.
С. БУНТМАН: Это хорошо. Это очень полезно.
А. КУЗНЕЦОВ: А это как раз имеет отношение к нашей теме. Что мы знаем более или менее точно? Кристофер Марло был агентом английской секретной службы.
С. БУНТМАН: Вот это всё доказано? Вот это — доказано?
А. КУЗНЕЦОВ: Доказано! Доказано. Смотри. Доказательств гораздо больше, чем я успею привести, но вот я для краткости приведу следующее. Вот представь себе, Сергей Александрович.
С. БУНТМАН: Так.
А. КУЗНЕЦОВ: Что в период обучения на инязе, например, ты несколько раз подолгу пропускал занятия, конкретно — по нескольку недель. И тебя натурально сначала песочили: комсомольское собрание, в деканат вызывали, а потом решили выгнать такого нерадивого студента к чёртовой матери.
С. БУНТМАН: Да, и путь в армию сразу.
А. КУЗНЕЦОВ: И тут в ректорат приходит бумага с указанием не трогать, с объяснением, что ты оказал государству значительные услуги, причём приходит с уровня, я бы сказал, Политбюро. Вот не меньше.
С. БУНТМАН: Знаешь, я как в «Не горюй» скажу: вот почему про меня рассказываешь? Вон, расскажи про кого-нибудь ещё.
А. КУЗНЕЦОВ: Принцип наглядности, джан, принцип наглядности!
С. БУНТМАН: Да! Вот почему, вот клянись вот ими, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Дело в… Да, дело в том, что, когда совершенно аналогичная история произошла с кембриджским студентом Марло, кстати, обучающимся на стипендию, пробитую архиепископом Кентерберийским для нескольких уроженцев Кентерберри — то есть он учился не за свои деньги, а за казённый счёт, то есть должен был бы учиться втройне хорошо. А он начинает прогуливать, подолгу его нет, и вот когда его собираются отчислить из Кембриджа, приходит письмо, которое объясняет, почему его не надо трогать. Приходит оно из Тайного совета (Privy council).
С. БУНТМАН: О господи!
А. КУЗНЕЦОВ: Ни много ни мало! Я же говорю, Политбюро. 29 июня 1587 года: «Because it wasn’t Her Majesty’s pleasure that anyone employed as he had been in matters touching the benefits of his country should be defamed» («Поскольку Её Величество против того, чтобы кто бы то ни было, вовлечённый как он в дела, затрагивающие интересы его страны, подвергался бы шельмованию»).
С. БУНТМАН: Короткий перевод: «Не трогать!»
А. КУЗНЕЦОВ: Не трогать! Руки от студента Марло!
С. БУНТМАН: Вот это — наш человек, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Мы не очень знаем, чем он занимался в студенческий период, но вот, например, чем он занимался после окончания Кембриджа, то, что по документам восстанавливается. Значит, город Флиссинген. Что это такое? А это город, расположенный на острове при впадении реки Шельда в Северное море, то есть это Нидерланды. Нидерланды, надо напомнить, в это время находятся в состоянии перманентного восстания против испанского владычества.
С. БУНТМАН: А это, в общем-то, испанские Нидерланды вот здесь вот, Шельда где впадает.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, а пока все Нидерланды испанские, ещё пока все.
С. БУНТМАН: Да, все, все испанские, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Но Нидерландам из своих соображений очень помогает Англия. И во Флиссингене как раз находится военно-морская база английского экспедиционного корпуса. Настолько военно-морская база, что, как во все времена, юрисдикция на этом острове и в городе Флиссингене — английская. И вот местный военный начальник, сэр Роберт Сидни, препровождает в Англию, в распоряжение Бёрли (Поль, дайте нам, пожалуйста, картинку. Вот он, Уильям Сесил, первый барон Бёрли. Он уже перестал быть главой правительства, но он лорд-казначей. Что важнее, я, честно говоря, не знаю) компанию арестованных. Почему именно в распоряжение лорда-казначея? А потому, что они арестованы как фальшивомонетчики и занимается ими лорд-казначей. И в этой компании находится, — дальше прилагается список лиц, — в том числе и бывший студент Кит Марлоу. Надо сказать, что студент Кит Марлоу через месяц после прибытия опять на родину, — вроде бы он должен, там, в кандалах прибыть, да, и готовиться к виселице, — а он через месяц после этого сдаёт очередную свою комедию, она с успехом идёт на лондонских сценах. Это этот самый, «Богатый еврей»… «Венецианский еврей», по-моему, у него. «Венецианский жид» в неполиткорректных переводах 19-го века.
С. БУНТМАН: Ну это, в общем-то, близко к «Венецианскому купцу».
А. КУЗНЕЦОВ: Ну конечно, господи. Там же сюжеты все гуляют из одного… из одной корзинки. Если будет время, проговорим, сколько там «Гамлетов» гуляло. А что это было? На самом деле то ли Марло был внедрён в группу настоящих фальшивомонетчиков… Надо сказать, что испанцы очень активно использовали вброс фальшивой монеты в борьбе с англичанами. И то ли во Флиссингене была сеть, через которую эта фальшивая монета должна была идти на территорию Англии, то ли, что тоже вполне вероятно, это была приманка, сделанная для того, чтобы подманить испанских агентов, но местное начальство, не зная об этом, эту сеть накрыло и получилась, как это у спецслужб бывает, фигня полная. Это я к тому, что Марло действительно активный агент секретной службы. А дальше, весной 1593 года, в Лондоне происходят такие события: начинаются уличные беспорядки, вызванные засильем понаехавших в Лондон. А кто же в Лондон понаехал? Скрывающиеся на территории Англии протестанты из католических стран Европы — в основном это жители Нидерландов или французские гугеноты. Они понаехали, они предлагают свои рабочие руки, они сбивают тем самым зарплату собственно английским ремесленникам, торговцам и так далее, и патриотически настроенные личности под лозунгом «Бей голландцев, спасай Англию»…
С. БУНТМАН: Спасай Англию, да.
А. КУЗНЕЦОВ: …пытаются указанное осуществить. И вот на двери одной церкви, куда повадились ходить голландские протестанты, появляется памфлет, дерзкий, написанный в стихах. Потом это получит называние «Dutch church libel» («Навет голландской церкви»). Интересно, что памфлет написан в единственном экземпляре, в стилистике Кристофера Марло, подписано «Корнелий», а «Корнелий» — это одна из его пьес так называется, то есть явно всё пытается указать: «Это написал Марло! Это написал Марло!». Поскольку королева Елизавета очень против вот этого «Бей, спасай!» по ряду соображений, не гуманистических, а исключительно прагматических, то Тайный совет проводит аж три заседания по этому вопросу, как бы утихомирить вот эти самые беспорядки. И поскольку совершенно очевидно, к Марло ведёт дорожка как к автору возмутительного сочинения, проводится обыск. Самого Марло затребуют из того места, где он в данный момент находится, — а он находится в поместье своего покровителя Томаса Уолсингена, неподалёку от Детфорда, где его потом убьют, — являются на квартиру к человеку, который не так давно вместе с ним эту квартиру снимал. Человек там по-прежнему живёт, а Марло там уже нет. А человек хорошо известный — это Томас Кид — тоже драматург, автор очень знаменитого в то время сочинения, «Испанской трагедии». Современные литературоведы полагают, что, возможно, он — наиболее вероятный автор так называемого «Предгамлета» — пьесы, которая до нас не дошла, но о которой до нас дошло, и похоже, что Шекспир взял оттуда не меньше, чем из легендарного сочинения Саксона Грамматика.
С. БУНТМАН: Ну да, ну да, «О Хамлете».
А. КУЗНЕЦОВ: Того самого, «Легенды о принце Амлете», да, совершенно верно. Пьеса внутри пьесы, появление призрака, призывающего героя к мести, колебания героя, его смерть в финале — это всё… Вы думаете, это «Гамлет»? Это «Испанская трагедия» тоже, между прочим. Так вот, Кид и Марло вместе жили. У Кида проводится обыск, и в бумагах находится несколько листочков возмутительного содержания. А что в содержании возмутительного? Антиправительственные? Нет. Они атеистические. А также содержат намёки на… как бы это сказать… Ой, однополую любовь. «Ай-й-й», — говорят те, кто делает обыск, — «какая скверность!» «А это всё бумаги Марло», — говорит Кид, трясясь, — «это они случайно попали в мои бумаги и перемешались с ними. Смотрите, и почерк-то не мой, а его!» Марло приказано привесть. 18 мая он предстаёт пред светлы очи этого самого Совета, и ему выписывают подписку о невыезде: он должен впредь, до особых указаний, каждый день являться в канцелярию Совета и там отмечаться. И он тут же спокойно уезжает отдыхать, причём недалеко. Не бежит, сломя голову, за границу, не прячется в дальней шотландской деревушке, а примерно в 15 милях от центра Лондона, так сказать, вот вращается, ни разу не отметившись в канцелярии этого самого Совета. Неизвестно, знает Марло или нет, но за этот месяц с Кидом произошла очень печальная история. Следствие его взяло под стражу, его пытали — на это была специальная санкция Тайного совета (пытка-то формально вообще-то была запрещена по всем делам, кроме дел о государственной измене). В общем, человека сломали. Его выпустят, но он проживёт после этого год и умрёт, и, похоже, это будут последствия вот этого самого кавалерийского наскока. А Марло, на котором теперь сходятся все обвинения, почему-то под подпиской о невыезде, причём никто не следит, соблюдается она или нет. А дальше в Детфорде 30 числа встречается вот эта действительно странноватая компания. А на самом деле ничего странного: четыре джентльмена из спецслужб. И они гуляют по саду, они обедают…
С. БУНТМАН: Угу. Кафе «Разведка», кафе «Контрразведка», да.
А. КУЗНЕЦОВ: Всё тихо, всё мирно. И только почему-то вечером, когда их никто не видит и они вчетвером в замкнутом пространстве, там возникает очень странная ситуация. А теперь давайте вернёмся к тому, что обнаружил инквест, и немножко над ним порассуждаем. Первое. Серёж, тебе не показалось, что они очень странно сидят?
С. БУНТМАН: Ну вот если вдуматься, вот снова посмотреть на эту…
А. КУЗНЕЦОВ: Картину.
С. БУНТМАН: …картинку, которая описывает, где все вышеупомянутые на вышеупомянутом, — что-то не то.
А. КУЗНЕЦОВ: Может, такая… Вот я вспоминаю свою студенческую, да, юность. Такая мизансцена, как мне кажется, возможна только в одном случае: четвёртый напился как зюзя, лежит бездыханный, поэтому логично, — мы его сгрузили себе за спину на единственную кровать, которая есть в комнате, — ну и слава богу, да, что мы его пьяную рожу не видим, и сидим продолжаем наше интеллигентное общение.
С. БУНТМАН: Ну, в общем, да, тогда выходит.
А. КУЗНЕЦОВ: Но не получается, потому что выясняется, что он затеял ссору, и эта ссора некоторое время продолжалась — он не сразу набросился на Фризера, да, он сначала с ним чем-то там обменивался… То есть явно он не был пьян как зюзя, то есть явно совершенно он продолжал оставаться участником беседы. Лавку почему не переставить? Я понимаю, дубовые стол и кровать таскать трудно. Лавку-то что стоит перекинуть на другую сторону стола, и сидите к нему лицом. То, что Фризер сдвинул кинжал за спину, — это как раз понятно. Длинный кинжал, когда ты садишься на лавку, а по бокам у тебя ещё двое, либо ты сдвигаешь вперёд, но тогда тебе будет жать, ну, скажем так, в ногах…
С. БУНТМАН: Отсюда так. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: …либо ты сдвигаешь его назад — понятно. Тем более, что неизвестно, был ли он у Фризера на поясе или на перевязи — он мог быть в отдельном чехле на перевязи, и тогда он его просто закинул за…
С. БУНТМАН: Скорее на поясе.
А. КУЗНЕЦОВ: Неважно, в любом случае, понятно, что его место сзади. Ты обратил внимание на то, что в инквесте указана стоимость кинжала?
С. БУНТМАН: Да, там 20 пенсов, по-моему.
А. КУЗНЕЦОВ: 12. Почему это странно? Я когда в первый раз прочитал: что-то мне режет…
С. БУНТМАН: Спор из-за одного пенни, 12 пенсов.
А. КУЗНЕЦОВ: А мне показалось странным другое.
С. БУНТМАН: 12 пенсов — это шиллинг.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот, Серёж, 12 пенсов — это шиллинг. Почему не указать, что он стоит шиллинг. Почему 12 пенсов? Ты представляешь, что оружие стоимостью 100 копеек? Странно!
С. БУНТМАН: Ну да. Если б это было бы, там, 50 копеек, как здесь, как «Луна и грош» — это sixpence.
А. КУЗНЕЦОВ: Sixpence, или полшиллинга. Я сначала подумал: может, ещё нет такой монеты — шиллинг? Полез проверять — нет, есть такая монета шиллинг, её ещё Эдуард VI начал чеканить
С. БУНТМАН: Извините, есть, есть, есть.
А. КУЗНЕЦОВ: Оказывается, чисто психологически 12 пенсов звучит более дёшево, чем шиллинг. Шиллинг — это серебряная монета, это много!
С. БУНТМАН: Ну зачем 100 копеек? Ну что у тебя, ста копеек нету?
А. КУЗНЕЦОВ: Дело в том, что, похоже, что составители этого документа подчёркивают ничтожность происшедшего. Господи, кинжал за 12 пенсов! Да поймите, да какой это кинжал? Это же, это закусочку порезать. Помнишь, как у Райкина, да, «это мне закусочку порезать».
С. БУНТМАН: Закусочку порезать, да, во-первых.
А. КУЗНЕЦОВ: Это фактически кухонный ножик у него.
С. БУНТМАН: И поссорились из-за одного пенни.
А. КУЗНЕЦОВ: Поссорились из-за одного пенни, оружие грошовое, получилось всё случайно.
С. БУНТМАН: Ну выпили, да, ребята.
А. КУЗНЕЦОВ: А Фризер… Если б Фризер мог сбежать, он бы, конечно, не стал драться. Но не мог он — эти два бугая тут по краям сидят… Раны Фризера. Я просил обратить внимание на то, что рана длиной два дюйма и глубиной четверть дюйма. Сверху головы рана. Два дюйма — нормально, рана может быть длиной два дюйма, три дюйма. А что такое глубина четверть дюйма? Шесть миллиметров. Где на голове такое место, ежели вы, конечно, не носорог, чтобы у вас кожа была шесть миллиметров? Там же кожа, а под ней сразу, собственно, череп. Либо это ошибка, и рана не глубиной четверть дюйма, а шириной четверть дюйма. Вполне возможно, что Марло бил Фризера по голове его кинжалом, но не остриём…
С. БУНТМАН: А рукояткой?
А. КУЗНЕЦОВ: Рукояткой. И тогда — вполне возможно, могла быть ссадина полоской, да, полоской шириной 6 мм. Вот тут ничего невозможного нет. И тогда понятно, каким образом получилась рана: Фризер отталкивает руку Марло в его сторону, а у того кинжал, по сути, направлен в сторону своего лица. Вот эту идею они хотят создать. Что самое слабое место в этом самом отчёте решения жюри присяжных? Самое слабое место заключается в том, что вся ситуация описана со слов трёх участников, четвёртый — вот он лежит уже остывший, а единственные объективные улики — это царапины на голове у Фризера. Вот не говорите мне, что эти царапины не могли быть нанесены потом для инсценировки произошедшего.
С. БУНТМАН: Ну это как бывает: «Ну-ка, ну-ка, ну-ка, дай-ка мне в глаз», — это говорят, — «он первым ударил».
А. КУЗНЕЦОВ: Пройдёт две недели после принятого решения, и королева пишет личный рескрипт коронеру Уильяму Денби: «Елизавета, божией милостью королева Англии, Франции и Ирландии, защитница веры и так далее, нашему горячо любимому Уильяму Денби, джентльмену, коронеру нашего двора, приветствие. Желаю, чтобы определённые основания были подтверждены и обвинительным заключением, вынесенным в вашем присутствии, в связи со смертью Кристофера Марло в Детфорд-Стрэнде в графстве Кент, в то время как некому Инграму Фриссар из Лондона, джентльмену, предъявлены обвинения, как полностью следует из сохранившейся у вас записи, и убил ли тот же Инграм вышеупомянутого Кристофера в целях самообороны, так что он никоим образом не мог избежать собственной смерти, а не преступно или по заранее обдуманному злому умыслу? Мы приказываем вам отправить содержание вышеупомянутого заключения». Королева должна утвердить решение присяжных, и она просит документы, она просит ещё раз прояснить вопрос: это точно убийство в состоянии самозащиты? Фризер действительно по-другому не мог действовать, чтобы не нарваться на смертельно опасную ситуацию? Видимо, документы пришли и подтвердили это, и Фризер был освобождён от ответственности на том основании, что он действовал в состоянии самозащиты и других возможностей к действию у него, собственно, не было.
С. БУНТМАН: Какие сомнения в том, что его убили всё-таки? На чём они основываются?
А. КУЗНЕЦОВ: Сомнения в том, что его убили, основываются на том, что для инсценировки очень удобная ситуация. На самом деле, идея о том, что Кристофер Марло не был убит, а потом, так сказать, жил и творил, рождается в 19-м веке, когда рождается шекспировский вопрос. И вот когда начинают искать альтернативного Шекспира, трудно пройти мимо такой кандидатуры: они ровесники, они одного года рождения. Марло, в отличие от других кандидатов в Шекспиры, доказанный незаурядный поэт и драматург — он уже своим творчеством показал огромный объём таланта, — и с этой точки зрения вот эта ситуация идеально подходит к антистрадфордианской идее: актёр Шекспир — не автор шекспировских пьес, он лишь прикрытие для кого-то гораздо более мощного. Но вот Кирилл Еськов (я не буду спойлерить) предлагает подумать здесь над тем, что операция прикрытия была, но это не имеет никакого отношения к шекспировскому вопросу. Разведчика выводили из-под удара. Конкуренты в Тайном совете собрались его уморить, а покровители его вывели из игры. Нет больше Марло, отвалите!
С. БУНТМАН: Хм, ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Аргументы? А аргументы здесь читайте, сразу скажу. У меня нет своего мнения по поводу того, что произошло с Кристофером Марло. Я вполне допускаю, что он был убит. Поль, дайте, пожалуйста, нам картиночку. Вот, собственно говоря, обложка… это не прижизненное издание «Фауста», это 1610 год, то есть, через…
С. БУНТМАН: Ну достаточно скоро.
А. КУЗНЕЦОВ: Достаточно скоро, через 17 лет после смерти Марло. Поль, следующую (она у нас будет последней). Я думаю, что на самом деле, по сей день, всё-таки, можно более-менее доверять вот этой табличке: «Near this spot lie the mortal remains of Christopher Marlowe, who met his untimely death in Deptford on May 30th 1593» («Недалеко от этого места лежат смертные останки Кристофера Марло, кто встретил свою безвременную кончину в Детфорде 30 мая 1593 года»). И цитата из «Фауста»: «Cut is the branch that might have grown full straight» («Обрублена ветвь, которая ещё могла бы расти и расти»).
С. БУНТМАН: Да, очень грустно. Но правда, могла бы, но это история странная, конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: А вот теперь…
С. БУНТМАН: История с разведкой и со всеми её делами…
А. КУЗНЕЦОВ: А теперь смотрите, какие есть версии. Разведка убирает человека, который… Своего человека, который проштрафился. Разведка убирает своего человека, который не проштрафился, но который засветился, слишком много знает и, если сейчас он живым попадёт в руки следователей, он неизбежно рано или поздно расколется и выдаст те сведения, которые должны быть похоронены. То есть убивают не виноватого, а убивают источник информации, которой может воспользоваться конкурент.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Вторая версия. Третья версия заключается в том, что выводят из игры разведчика — то, о чём я сказал. Четвёртая версия — что Марло сам, при помощи своих приятелей, договорившись с ними, выходит из игры. То есть не его выводят, а он приходит к ним и говорит: ребят, у меня есть деньги, возьмите, но помогите, пожалуйста — мне нужно, так сказать… Свидетельство о смерти мне нужно, на моё имя выписанное, а то чего-то за меня такие люди взялись, что несчастный Кид уже, это, ходит с трудом, и чего-то, мне кажется, больше года не протянет. Да? И, наконец, есть пятая версия. Ну, подрались мужики.
С. БУНТМАН: Встретились чекисты…
А. КУЗНЕЦОВ: Встретились чекисты, кто-то из них что-то сказал нехорошее, вспомнил старую обиду, или просто…
С. БУНТМАН: Или просто, если даже и не сказал, а замахнулся туда этой самой рукояткой…
А. КУЗНЕЦОВ: Английское пиво — оно знаете какими эффектами обладает? Вот, вроде пьёшь-пьёшь-пьёшь, а потом такая дурь в голову. Болельщиков британских видели? Во-о-от.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Могла быть драка не очень трезвая? Могла быть. Строго говоря, могла быть. Кто-то же башку Фризеру поцарапал? Поцарапал. Сразу скажу, что все трое, так сказать, вышеупомянутых джентльменов дальше жили своей жизнью, своим чередом. Кто-то прожил дольше, кто-то прожил короче, но все они продолжали выполнять определённые официальные и не очень официальные, так сказать, оказывать услуги британской секретной… английской, извините, конечно, ещё пока, секретной службе. То есть, судя по всему, что бы там ни было, но никаких репрессивных мер собственная служба к ним не применяла. А коли так, значит она исходила из того, что они действовали правильно. А что правильно, как правильно? Это мы не знаем. Прямо хочу сказать, что, хотя тому уж скоро пятьсот, так сказать, лет будет, как вся эта история… Ну, не скоро, но тем не менее уже пятый век пошёл, да, как всё это, так сказать, замутилось. Но продолжают писаться исследования, и сугубо научные, и научно-популярные. Ну, например, из сугубо научных — не так давно британские… чуть не сказал «учёные»! Британские лингвисты…
С. БУНТМАН: Ну, бывают британские учёные.
А. КУЗНЕЦОВ: Бывают британские учёные, да. Британские лингвисты, например, высказали такую обоснованную гипотезу, что в известной, без автора, пьесе этого времени «Эдуард II», судя по всему, автор коллективный, как нередко бывало в то время на театрах. И вот, якобы, какие-то фрагменты, по их мнению, принадлежат руке Шекспира, а какие-то — руке Марло. То есть, вполне возможно, они не только были знакомы, но даже и вместе немножко работали. Шекспир единственный… Прошу прощения, Марло единственный драматург того времени, который упоминается Шекспиром один раз. Ну и, кроме того, в одной из ранних шекспировских комедий есть тёмное место, которое сторонники марловианской теории — вот этой, его превращения в Шекспира — считают, что это он таким образом передаёт привет, когда шут Оселок говорит: «Это как большой счёт в маленькой комнате, который не может быть оплачен». Да.
С. БУНТМАН: Всяко можно трактовать.
А. КУЗНЕЦОВ: Безусловно!
С. БУНТМАН: Всяко можно трактовать. Но беда состоит британских историй и британских великих розыгрышей — состоит, что они не пробалтываются. Вот, участники не пробалтываются.
А. КУЗНЕЦОВ: А другое, от чего в восторг…
С. БУНТМАН: А когда разоблачают — когда бывает, что разоблачают, — то это вплоть до самоубийства. Они как японские самураи.
А. КУЗНЕЦОВ: Не случайно великий Всеволод Овчинников объединил в одной книге заметки о двух странах, да?
С. БУНТМАН: Да!
А. КУЗНЕЦОВ: «Ветка сакуры» и «Корни дуба». А Кирилл Еськов не раз в этой книге с восхищением пишет о том: ну это же Англия! Даже чеки, буквально за пиво, и те сохранились с конца 16-го века.
С. БУНТМАН: Да. Да, замечательно. Ну что ж, мы с вами встречаемся по четвергам в 18 часов. Я же вам назначаю свидание завтра, потому что у нас из исторических программ будет тоже в 18 часов, будут «Дилетанты», но не просто какая-нибудь из тем нашего номера о мятежах и походах на столицу у нас будет, но обзор всего журнала — 96 страниц.
А. КУЗНЕЦОВ: А в следующий четверг мы с вами не увидимся, потому что у Сергея Бунтмана будет одно дело, у меня другое, извините нас, пожалуйста.
С. БУНТМАН: Да. Как говорил Гитлер Штирлицу, не до вас, Максим Максимович.
А. КУЗНЕЦОВ: Да.
С. БУНТМАН: Всё, спасибо большое, всего доброго.
А. КУЗНЕЦОВ: Всего хорошего.
