Он вернулся в свой дом после принудительного вывоза
Через 37 лет после катастрофы на ЧАЭС Чернобыль все еще называют "городом-призраком». Сейчас здесь во время дежурств проживают около трех тысяч рабочих администрации зоны отчуждения, спасателей и правоохранителей.
Кроме них в городе поселилась сотня самоселов. Их раздражают туристы. На них не давит тишина. Им уютно среди нетронутой природы, которая постепенно разрушает заброшенные дома и дороги - пока в зарослях деревьев исчезают целые улицы.
Мы пообщались с одним из самоселов, 86-летним Леонидом Петровичем Рындюк. Он вернулся в Чернобыль 25 лет назад. И остался.
"Вам налить?"
На небольшом дворе звонко лает собака. С поникшего деревянного дома на шум получается маленький худой старик. По его старческом коричневом жакете - дыра, прожженная огнем. Вчера во дворе горел сарай и он пытался самостоятельно с ним справиться.
"Тузик, тише! Проходите, не бойтесь", - показывает рукой на дверь.
На скрипучий полу вокруг тарелки сидят четыре кошки. В доме Леонида Петровича самое время ужина. На столе - блины, колбаса и бутылка домашнего вина, которую принес ему знаком.
"Принесли на пробу, я так понемногу пью. Вам налить?", - улыбается дед.
Уже больше месяца он ужинает сам - 40 дней назад похоронил жену. Детей у них не было. Теперь единственная живая душа рядом - сосед, его тезка, к которому Леонид Петрович ходит в гости прямо через город. Тот помогает по хозяйству, а еще с ним можно порыбачить и просто поболтать.
Дедушка живет в районе, который местные называют Подолом. Он расположен у самой реки Припять. Сейчас здесь проживает всего трое жителей. Опрятные дворики, тюльпанами и огородами впадают в глаза на фоне улиц с покосившимися домами, в которых уже 37 лет за хозяина - природа.
"В этом доме я родился, она еще при царе Горошко, когда людей было немного, строилась. Был у нас хороший дом на Кирова (улица в центре Чернобыля - УП), и по глупости продали", - вспоминает Петрович.
Он до сих пор сам печет хлеб, все остальное необходимое для жизни - продукты, дрова зимой, воду - ему приносит сосед.
Несмотря на сложившиеся стереотипы у людей вне зоны, в Чернобыле работают два магазина. Кроме того, некоторые из местных выезжает за покупками в соседний Иванков.
Петрович признается: ему не бывает одиноко. В свое время он специально бежал из Киева в тишину, в родительский дом. Но судя по тому, что быстро отпускать нового гостя ему не хочется, стареньком все же не хватает общения.
"Не мерил радиацию"
Спрашивает, рассказать ли мне об аварии на ЧАЭС.
"Тогда все молчали, никто ничего не говорил. Оно ночью взорвалось. Я 26 апреля приехал именно из командировки, из Киева. Иду на кладбище, смотрю, думаю:" Чего так много машин? ". Я не имел представления тогда, что такое респираторы , а здесь стоит человек в нем.
Когда шел назад, автобусов уже стояло кто знает сколько! Я тогда поехал в Киев, а меня диспетчер спрашивает: "Сколько радиации у вас?». Отвечаю: "Мишка у меня нет, я ее не мерил", - отметил собеседник.
Леонид Петрович всю жизнь работал крановщиком на Пятитонный машине. Вспоминает: после аварии на ЧАЭС около полуночи их "привлекли" в Чернобыль.
Тогда на реке стояли 18 кранов со всей Украины. С их помощью грузили песок, цемент и щебень, которыми засыпали четвертый энергоблок.
После тех времен в реке осталось "кладбище кораблей" - наиболее радиационные судна оставили в воде. Затем их еще долго резали и сдавали на металлолом любители легкой наживы.
"Я был военнообязанный, куда бы я поехал? Многие разбежались следующий же день. А на крановщика ... не так, чтобы рвался кто сюда. После аварии по радио говорили, что здесь такая радиация, сто лет нельзя будет в Чернобыль ездить. Но это они сами ничего не знали ", - говорит дед.
В Чернобыле он отработал в 1986-1987 годах. Затем к пенсии - на кране в Киеве. А в 1993 году снова вернулся в родной город.
"Еще немного сторожем работал. А здесь леса было-о-о! Его пилят и куда везут - непонятно", - заявил пенсионер.
Уверяет, что попал обратно в зону отчуждения очень просто. Мол, "тогда было свободнее".
Если сейчас добраться Чернобыля - цель многих "сталкеров", то после аварии лесными дорогами несмотря на запрет в город возвращались те, кого эвакуировали.
Кто-то хотел забрать вещи, кто-то - снова поселиться в собственном доме, несмотря на высокий уровень радиации.
Со временем самоселы таки вернулись в дома вокруг Чернобыля. Некоторые приехал и в самое "город-привод". Чтобы получить официальное разрешение на проживание, они устраивались на работу в зону отчуждения, в частности, на ЧАЭС.
Самоселы говорят, что их около ста. Кроме них - работники Государственной службы чрезвычайных ситуаций и правоохранительных органов.
"Нас, чернобыльских, боялись. Вот жену мою сестра не пустила в дом. Потом мы приехали в Киев, там нам дали квартиру. С нами был пожарный Ваня, фамилия его не помню. Он получил дозу уже умирал. Но один из десяти человек их бригады выжил ", - заявил пенсионер.
Мы жили все на восьмом этаже. Я побыл в этом Киеве ... Там надо председатель крепкая, а тут - тишина, соловьи.
Леонид Петрович до сих пор отчетливо помнит, что вернулся в Чернобыль в марте, вечером - в 18.00. Говорит, в доме нельзя было подойти - лежали поваленные тракторами яблони.
"Здесь спокойно. Правда, на второй год, как мы здесь жили ... у нас собачка был, так пришли ночью волки и съели его полностью, один пятак оставили. Вот страдают люди в Донецке, что там война, а сюда всех можно было пустить - живи! ", - добавил пенсионер.
"Евреев будут стрелять. Мы пошли посмотреть"
Петрович значительно интереснее рассказывать о войне в родном городе, чем об аварии на ЧАЭС. Тогда он был еще маленьким, но до сих пор помнит много деталей Второй мировой.
"Скажу так, как я знаю: у нас был мост через реку деревянный, наши отступали - сожгли его, пожарную колокольню - тоже. А немцы пришли в 1943, это мне уже было 13 лет, и сразу спрашивают:" Киндер, куда дорогая? ". Показываю. Они сразу городов понтонный пустили и пошли машины.
Немцы нам ничего плохого не делали. Правда, как зашли, повесили в парке сразу двух людей - женщину и мужчину. Может, партизанами были, а может и нет. Нас отправляли рыть окопы. Я копал сначала нашим, а потом немцам. У меня тоже окоп был у дома, немцы говорили: "Гуд, как под Сталинградом". А как там под Сталинградом я не знал ", - добавил пенсионер.
На войне погиб родной брат Леонида Петровича. Его имя высечено на мемориале в центре Чернобыля. Есть в городе также братская могила - место расстрела евреев. Это тоже запомнилось дед навсегда.
"Это был 1941 год. Уже и ледок был маленький. У нас тут недалеко жил староста, он говорит:" Сегодня будут евреев стрелять ". Ну, знаете, детство, мы думаем - пойдем посмотрим. Мы подошли туда, смотрю - о, мотик , что со мной в школу ходит! А он мне кричит: "Ленька, все!".
Их довезли в глубокую яму, а мы назад пошли. Далеко ушли, а было слышно, как стреляют из автоматов. Мы только знали, что евреям сказали брать лучшие вещи, а там их раздевали.
Сейчас деду приходится бороться с раком. Несмотря на свой возраст и болезнь, Леонид Петрович держится оживленно. В перерывах между рассказами подходит вино и часто перескакивает с мысли на мысль, ностальгирует.
На прощание Петрович проводит экскурсию по двору: показывает хозяйство, на которое еще хватает сил: старые кусты смородины и нарциссы.
"Здесь был дом моей сестры, а там - тети, - показывает Петрович на участки, поросшие густой травой и деревьями. - Их приехали и засыпали после аварии", - добавил собеседник.
На следующий день после обеда застаю Петровича у реки. Он тянет подтоплен лодку.
"Хочу выбросить кислые огурцы рыбе", - улыбается.
Рыбачить и расставлять сети - одна из самых любимых развлечений деда, живущего в отчуждении...