ВСЕ ЧАСТИ РОМАНА ЕСТЬ В ПОДБОРКЕ
Рамки в руках майора в семидесятые годы произвели бы впечатление на кого угодно, поэтому Иван понял, почему им нельзя светиться.
Походив с минут десять по дну котлована, Петелькина поднялась наверх и сообщила Ивану:
— Мне все понятно, осталось поговорить со всеми югославскими рабочими. Сегодня хотя бы с ними. Если кто-то отсутствует, достаточно фотографии. Если беседы не дадут результата, переместимся на нашу стройку.
— А как вы будете беседовать с югославами? Они ведь по-русски знают от силы несколько слов. Джинсы, покупай, цена двадцать пять.
— Вы видимо здесь отоваривались? — ехидно заметила Петелькина.
— Нет, товарищ майор, в обыкновенном бутике, — почему-то Ивану захотелось сказать правду.
— Это что — сленг фарцовщика? — майор раздраженно передернула плечами, — ладно, к делу. Освободите мне кабинет и вызывайте по одному.
Они сидели уже третий час, но, на взгляд Ивана, не продвинулись ни на сантиметр. Опрашивал югославов он сам. Те отвечали, мешая русские, английские и еще бог знает какие слова из неизвестных Ивану диалектов. Этот язык походил на марсианский. Так как руководитель расследования сказала ему совершенно серьезно, что это для нее не имеет никакого значения, задавал он вопросы просто автоматически. Впрочем, даже из набора слов было понятно — никто ничего не видел, никто ничего не знает. Горан, Драган, Борислав…Основательно устав от впечатлений предыдущего дня, Иван различал из всего потока слов только имена.
Он заставил себя отключиться от реальности и попытался вспомнить беседу с отцом.
— Что же еще говорил батя, кроме того, что раскрыл преступление за день?
Прозвучавшее имя очередного югослава, словно ударило его током.
— Гойко! Гойко! Точно! Гойко Митич! Только вовсе не в этом югославе дело! Дело в его тезке! Ну да, все дело в Гойко Митиче, югославском актере, переигравшем все фильмы с индейцами, которые вышли на советские экраны в семидесятых.
В голове отчетливо прозвучал голос отца.
— Понимаешь, Ваня, я сам удивился. Я только вошел в его будку на нашей советской стройке, как он мне все и выложил. Этот несчастный югослав зашел к нему на пост. Чтобы пожаловаться и припугнуть. Мол, устали они уже от воровства. То унитаз исчезает, то раковина. Это последнее предупреждение, в следующий раз пойдет в милицию. Но увидев афиши с Гойко Митичем, сменил гнев на милость. Это его и погубило. Сначала они выпили за Гойко, потом за дружбу народов. В общем, по дороге в свою общагу он просто свалился в котлован. Потому что темно было, а сам он был уже в стельку пьян.
Через час они все-таки закончили опрос, и Иван посмотрел на Зинаиду Петелькину с интересом. Та, откинувшись на спинку стула, о чем-то сосредоточенно думала.
— Так, капитан, завтра мы будем опрашивать наших строителей. Но это проще.
— Потому что они все-таки говорят по-русски? — Иван, попытавшись сохранить серьезность, закашлялся.
Петелькина впилась в него своими огромными карими глазами, и у Ивана в который раз екнуло в сердце.
— Нет, потому что до югославов ваши коллеги просто еще не успели добраться, а вы с утра на планерке получите всю информацию от снятых показаний, и, надеюсь, это значительно сузит круг людей, интересующих меня.
Петелькину увезла служебная машина. Как только она отъехала, Иван бросился прямиком на соседнюю стройку.
Сторож отечественного строительства, уже опрошенный Стрельниковым, был весьма удивлен приходу капитана в столь поздний час. Конечно, Стрельников выяснил, что в ту ночь дежурил не этот бедолага, просто у него не было времени, чтобы найти его коллегу. При всей своей словоохотливости Стрельников был человеком серьезным.
Но деликатным. Иван же, не церемонясь, взял сторожа за грудки и прямо спросил адрес очевидца происшествия.
Остальное было делом техники.
Двери даже после продолжительного стука по ней кулаком не открывали. Вышедшая соседка попробовала припугнуть хулигана заявлением, что сейчас она вызовет милицию. Иван молча ткнул ей в лицо раскрытым удостоверением и снова стал барабанить. Потеряв терпение, он пнул дверь ногой. Та естественно открылась. Очевидец лежал на диване и спал. Иван стащил его не церемонясь, затащил в душ, включил холодную воду и стал ждать.
Достигнув желаемого эффекта, он объяснил все, что очевидцу нужно будет сделать через два дня, когда до того наконец дойдет очередь.
— Сын собаки, ты дождешься, когда я войду к тебе в будку, и все выложишь! Ты понял?
А еще через два часа, прикинув, что отец его уже, судя по всему, не спит, добрался до первого переговорного пункта и набрал номер пансионата. Зная дисциплинированность отца, он не сомневался в успехе задуманного им плана. Прикрывая трубку рукой, он сказал настоящему капитану Иванову:
— Иваныч, это я, Малько. Послезавтра жду.
Продолжение следует...