Ялтинский главноначальствующий полковник И.А. Думбадзе, как известно, отличался суровым нравом. С особенным тщанием он насаждал в Ялте порядок в сложные 1905-1907 гг., стремясь избежать событий, происходивших по всей стране. За свою активность Иван Антонович постоянно получал угрозы, в т.ч., смертные приговоры от местной «боевой дружины».
22 февраля 1907 г. газета «Русские ведомости» сообщила, что слухи о действиях Ивана Антоновича дошли до министерства внутренних дел и таврическому губернатору было предписано смягчить режим в Ялте. В частности, он отменил обязательное постановление Думбадзе, каравшее штрафом в 3 000 р. хозяев, в домах которых будут найдены взрывчатые вещества и нелегальные типографии. А Думбадзе намекнули, что пора бы и в отставку.
Однако он вместо этого выступил в местной прессе с жестким заявлением, что «пошлые угрозы и смертные приговоры заставили остаться на неопределенное время с единственной целью, чтобы авторам этих негодных произведений и их единомышленникам не было повадно… Мой совет авторам этих трусливых смертных приговоров и их исполнителям: не терять времени и … уничтожить меня без остатка, а то, если уцелею, то покушавшихся до суда не доведу».
Через 4 дня, 26 февраля, на полковника Думбадзе было совершено повторное покушение. Об этом событии известно давно и многое, но интересно окунуться в подробное его описание от корреспондентов ялтинских газет того времени.
С балкона дачи антрепренера Новикова на ул. Николаевской в Думбадзе бросили бомбу. Бомба упала позади экипажа. Она была начинена рубленными гвоздями. Одновременно с соседней дачи раздался сигнальный выстрел из револьвера.
Силой взрыва полковника Думбадзе выбросило из экипажа. Падая, он поранил щеку. Шинель была в грязи. На шоссе от бомбы образовалась яма глубиной в 3/5 аршина. Все стекла соседней дачи Желтышевой оказались выбиты. Иван Антонович контужен, сопровождавшие его адъютант штабс-капитан Сапсай, стрелки Дыка и Громко и кучер тяжело ранены.
Быстро придя в себя, полковник Думбадзе приказал сопровождавшим его лицам окружить дачу Новикова, откуда была брошена бомба, а затем послал одного из стрелков дать знать о случае в Ливадию. Вскоре появился взвод стрелков.
Полковник Думбадзе поздоровался с ними и выстроив их, произнес речь, в которой указал, что "сейчас злодеи обидели их отца-командира". Затем последовал приказ окружить дачу со всех сторон и предать ее сожжению.
Когда дым стал распространяться по зданию, находившиеся на втором этаже и осматривавшие самоубийцу-бомбиста судебные власти выскочили во двор и стали доказывать, что необходимо вначале осмотреть помещение, откуда брошена бомба, произвести следствие, вынести умирающего, а уж затем расправляться с дачей.
Огонь был временно потушен. Из комнаты второго этажа был вынесен молодой человек с огнестрельной раной. Его уложили на тротуаре, где он вскоре скончался. Вслед за ним с большими предосторожностями вынесли чемодан, найденный в квартире бомбиста.
После поверхностного осмотра помещения был отдан вторичный приказ немедленно поджечь дачу. Спустя несколько минут весь 2-этажный дом был в пламени. Находившийся там же городской голова Таргонский, видя, что огонь принимает широкие размеры, вызвал пожарную команду.
Тогда последовал приказ, что если кто осмелится приступить к тушению огня, то будет немедленно расстрелян. Пожарная команда осталась лишь свидетельницей происходившего, стоя все время у пылавшей дачи и следя за уничтожением ея.
Окна, двери и деревянные украшения дома были превращены в мелкие щепы. Дорогостоящая мебель, а с ней и масса ценностей, были уничтожены дотла. Там же погибло на крупную сумму много золота и серебра, полученного в виде подарков С.Н. Новиковым за свою 32-летнюю антрепренерскую деятельность. Картины, дорогие люстры и бронза превратились в кучу обломков.
Подошли городской голова, архитектор Краснов, директор гимназии Готлиб и др. Все они стали просить полковника Думбадзе прекратить пожар.
Несмотря на то, что с момента возникновения пожара прошло более 2-х часов, раненый и истекавший кровью Думбадзе продолжал оставаться на месте. Когда на даче все уже было почти уничтожено и остались лишь разрушенные стены, а в саду пни от разрубленных деревьев, главноначальствующий уехал домой и у дачи оставил усиленную охрану.
Стоявший напротив огромный дом Желтышева зиял выбитыми силой взрыва окнами. Из соседних домов и дач робко выглядывали квартиранты и прислуга сожженного и разгромленного домов. Многие из них выскочили даже без верхнего платья, и все их имущество было сожжено вместе с "виноватым" домом…
К 6 часам вечера на квартиру Думбадзе прибыл городской голова и просил разрешить погасить остатки сгоревшей дачи. В этом ему было отказано.
Относительно виновника всей этой катастрофы, бомбиста: он являлся несколько раз нанимать комнату и все просил на солнечной стороне, но так как такого помещения там не оказалось, то согласился занять две комнаты с балконом. Переехав, молодой человек объяснил, что будет жить с матерью, а затем должен прибыть его товарищ, который тоже временно поселится с ним.
Спустя 25-26 дней на дачу Новикова действительно приехал молодой человек, который представил для записи необходимые документы. В день взрыва нанявший комнату исчез, а квартирант, бросивший бомбу, застрелился.
Положение Думбадзе, который в день покушения был бодр и активно распоряжался, на следующий день ухудшилось: он находился в обморочном состоянии, сопровождавшемся рвотой, «из царапин вынимают мелкие осколки, уши гноятся; предполагают сотрясение мозга и отравление организма». У кучера появились угрожающие симптомы сотрясения мозга.
Отдел союза русского народа, членом которого состоял Думбадзе, в соборе отслужил молебен во здравие полковника. А в городе появились прокламации, в которых сообщалось, что покушение на полковника Думбадзе совершил летучий отряд южнорусского комитета социалистов-революционеров.
Через несколько дней таврическому губернатору, прибывшему в Ялту, С.Н. Новиков еще 10 человек предъявили заявления о понесенных убытках от пожара, вызванного распоряжением полковника Думбадзе. Новиков - на 68 тыс. руб., остальные на сумму около 13 тыс. руб.
Все пострадавшие, из которых многие разорились дотла, требовали возмещения убытков казною. Однако в административном порядке эти убытки возместить было невозможно, т.к. тогда требовалось признать распоряжения полковника Думбадзе незаконными.
А Думбадзе через несколько дней отправил на имя редактора революционной газеты «Русь» телеграмму: «Поздравляю с успехом вашей травли. Я ранен взрывом бомбы. Со мною несколько человек. Но, назло вам и вам подобным, я с толком могу послужить Царю и Родине».
Вернувшись «в должность», Думбадзе решил еще больше ужесточить надзор за приезжими, «шатающихся в городе нищих, просящих милостыню, удалять из города», предупредил хозяев домов, что «виновных в приеме кого-либо из числа злодеев-врагов порядка беспощадно буду наказывать, а дома их, служащие жилищем и складом оружия и боевого запаса, наподобие дома Новикова, уничтожать без остатка», не позволял «сборища» на улицах, мальчишек, «шатающихся по улицам с красными тряпками наподобие флагов, требовал драть за уши и под расписку передавать родителям», при возникновении беспорядков подавлять их ротами стрелков. «Вас же, мирных жителей города и уезда, - написал в своем обращении главноначальствующий Ялты, - уверяю, что я со своими стрелками и полицией не будем дремать и без всякой устали постараемся оберегать ваше спокойствие. В этом мое назначение и я вполне ручаюсь».
По материалам историка полиции подполковника С.В. Ситало