- Муж не тот попался, – думает Ленка, сидя у зеркала и пудря носик. Не тот, конечно, не тот. И вы бы сказали, что не тот, если бы ваш такую же зарплату приносил, как ее благоверный. Она была расстроена. Утром, когда ходила по магазинам, в «Секонде» за углом шубку присмотрела белую, норковую. Стоит-то всего ничего – каких-то несчастных тридцать тысяч. А не купит.
Чем детальнее она вспоминает шубку, тем больше разонравливался муж.
Красивый - она не спорит. И как мужчина ее вполне удовлетворяет. Она даже подругам хвастается, как он ее удовлетворяет. Те только завистливо губки поджимают и вздыхают: «Повезло тебе, Ленок, такого парня отхватить».
Повезло. Скажут тоже! Она его сама нашла. В буквальном смысле, на улице.
Ленка не из тех, кто ждет милостей от природы. Ей приходится все от жизни брать приступом. Вот и муженька своего она увела прямо из-под носа какой-то разини. Та сама виновата - не спи за рулем, как говорится. Лихо тогда получилась, она даже от себя такого не ожидала.
Он стоял с букетиком у входа в библиотеку. Высокий, чернявый, в больших роговых очках. Одет так себе, ничего особенного: джинсы, синий свитер, белая рубашка. Ленка еще подумала: «Ха! - в джинсах на свидание приперся!»
Подошла, тронула за рукав:
- Не придет!
- Кто? - от неожиданности очкарик вздрогнул.
- Вы же девушку ждете?
- Жду, - сказал он.
- Не придет девушка.
- Она вам сама сказала? - Парень выглядел несчастным.
- Тут и ежу понятно. Вы полчаса здесь стоите. Если бы хотела, давно бы пришла. Значит, не хочет.
- Не хочет. - Согласился студент (или аспирант?). - Я ей звонил. Сказала, что голова разболелась.
- А чего же вы ждете, если разболелась?
- Может, пройдет? У женщин так бывает. Поболит – перестанет?
- Не перестанет! Цветы лучше мне подарите. Она там, где-то, со своей головой, а я здесь - рядом с вами. Я красивая и умная.
«И наглая!» - Подумал страдалец. Но цветы отдал.
- Берите, все равно завянут. Я у мамы в саду еще нарву, если понадобятся.
- Мне ромашки нравятся, - поблагодарила Ленка, - вроде простенькие, а нарядные. - И взяла его под руку. Он не сопротивлялся.
«Аспирант. - Поставила окончательный диагноз Ленка. – Первогодок».
На ученый люд глаз у нее был наметан. Ленка работала лаборанткой на кафедре.
- А мы куда идем? - Спросил первогодок.
- Куда глаза глядят. На ВДНХ, например, в павильон «Космос», вас устроит? - Ей нужно было доставить туда пакет от шефа.
- Далеко, - вздохнул новый знакомый.
- Всего-то две остановки пешочком. Погода шепчет. Легкие проветрим, мировые проблемы обсудим. Меня Леной зовут.
- Петр.
- Петр Первый, - засмеялась она. - Вы у меня первый Петр. Р-р-р с твердым знаком. Очень приятно.
- А других много было? - Петр начал привыкать к ней и смелеть.
- Петр, я ж не бухгалтер, счет не веду. Но вы, как ученый, могли бы уже сделать вывод, что такая девушка, как я, не может быть обделена вниманием мужеского пола.
- Откуда вы знаете, про мою «ученость»? - Петру страшно понравилась, что Ленка назвала его ученым. Тоня никогда так не называла. Она дразнила: мэнээс, мэнээс, мэнээсочка…
- У вас на лице печать: будущий академик Петр Первый!
Будущего академика внезапно осенила догадка, и он тут же решил проверить свою гипотезу.
- Вы за мной следили!
- Я!!! - От удивления Ленка остановилась. – Я, следила?! Ха-ха-ха. Больно мне надо за тобой следить.
- А как же вы узнали, что я полчаса простоял у библиотеки?
- Очень просто. В окно увидела. Наш институт напротив. Выглянула погоду пощупать, смотрю, чудик с букетом у дверей торчит. Через полчаса вышла, на тебя наткнулась.
Петр был несколько разочарован.
Ленка почувствовав перемену в его настроении, исправилась:
- Шучу-шучу. Я за тобой специально наблюдала. Загадала: если через тридцать минут не уйдешь, выйду тебя спасать от несчастной любви. Ты больше простоял, и я решила, что ты мне послан свыше. Устраивает такая версия?
Петра Первого такая версия явно устраивала. Ленка нравилась ему все больше. О Тоне он уже и думать забыл. И даже не спросил, зачем Ленка тащит его на ВДНХ.
Через полтора месяца молодые сыграли свадьбу.
Мама Петра поначалу пребывала в шоке и все кудахтала: «Не надо спешить! Присмотритесь друг к другу, проверьте чувства, познакомьтесь поближе».
Ленка считала иначе.
Поближе они познакомились быстро - в тот же «библиотечный» день у нее на квартирке в Химках, куда он, как джентльмен, взялся ее провожать после ВДНХ, кино, планетария и мороженого с орехами.
А из Химок попробуйте в два часа ночи в центр столицы вернуться. Только на такси. И вы видели у аспирантов деньги на такси? Пришлось Ленке приютить джентльмена. И «обогреть».
Разумеется, раньше Ленка считала себя достойной лучшей участи. Она мечтала выйти за олигарха или, по крайней мере, предпринимателя средней руки. Однако олигархи в ее кругах не водились, а предприниматели попадались либо некрасивые, либо сволочи, простите за выражение (но факт остается фактом). Петра же она прекрасно за те полчаса из окна разглядела. Зрение у Ленки было стопроцентным: Петр был хорош.
«И я хороша. Ах, как я хороша!» - любовалась собой Ленка в зеркале. - И смотримся мы вместе идеально!» Она уже улыбалась, но, вспомнив о шубке, снова погрустнела.
Задумалась: любит она Петра или не любит?
Как человек, приобщенный к науке, быстро поняла, что размышляет неправильно.
Надо иначе - любит ли Петр ее или не любит?
Опять неправильно! Сильно любит ее Петр или очень сильно?
Вот это другое дело.
И Ленка крикнула в зеркало: «Дурочка! Конечно, сильно! Сильно! Сильно! Пресильно! И еще сильнее! Обнимает – аж, косточки трещат!»
Настроение у Ленки поднялось.
Она взглянула на часы - скоро-скоро приедет ее первый Петр.
Ленке в ум не пришло бы называть его Петей, Петенькой, Петушком. Только Петр! Р-р-р с твердым знаком. Она и в постели его ласкала: р-р-р! Он сатанел!
А шубку все равно не купит. Нет у них денег: ни тридцати тысяч, ни двадцати. Последние триста рублей она сегодня на мясо извела. И к Петиной маме идти занимать неудобно. Сами посудите, велика ли пенсия у кандидата химических наук. Ей на рассаду не хватает, а они заявятся - дай на шубку, мама.
Ленка жила с Петром Первым уже три года и три месяца. Петр академиком не стал, и даже кандидатскую еще не защитил. Он же не физик. Это у физиков быстро все делается. Частицу открыл – кандидат. Другую открыл - профессор с соответствующим окладом. А Петр гуманитарий. Эмансипацию исследует. Тоска зеленая, если честно сказать. Когда реферат ему перепечатывала, обзевалась вся. Понятно, Петра она похвалила: «Ты гений, милый! Ты свою эмансипацию порвал, как Тузик грелку! В клочья! Кандидатская у нас в кармане!»
Она же понимает, что мужчин надо вдохновлять, и постоянно восхищаться ими. И она готова делать это вполне искренне, и с эмансипацией свыкнутся для нее не проблема, а вот с материальным положением…. Так шубка понравилась, сил нет.
За эмансипацию платили Петру гроши, а Ленке хотелось не только белую норковую шубку. Ей хотелось еще и сапожки замшевые (10 тыс. рэ. в «Секонде»), и на Сейшелы хотелось (Томка же ездила!), и виллу на теплом море, пусть хоть на Черном. А вот в Турцию больше ни ногой. На Турцию Ленка обиделась кровно – ей там платье кофе облили, и не возместили. Дикари! Азия! Платье не отстирывается, и ни одна лавандерия его в чистку брать не хочет. Говорят, дешевле новое купить. А она за него в «Секонде» три тысячи заплатила. Жалко выкидывать. Может, маленькому, когда родится, чего сошьет. Она шить умеет.
О маленьком они с Петром не просто мечтают. А уже постарались, чтобы мечта стала явью. Петру хочется девочку, а ей мальчика. Врач же на днях сказал, что, похоже, у них будет двойня. Но две девочки или два мальчика, или мальчик и девочка – не сказал пока, рано. Софка с Томкой на картах прикинули – но и карты разные прогнозы выдают, видимо, действительно, рано.
Ленка крутит свой белокурый локон на пальце:
- Может, Петр все-таки что-нибудь придумает. Он умный. - Разговаривает она с зеркалом. Ну, не выходит шубка у нее из головы.
И вздыхает - Нет, не придумает. Скажет: «Ленок, ты мне и в пуховике нравишься. Потерпи, дорогая, у нас сейчас денежек нет…»
Безусловно, Ленка верит, что она ему и в пуховике нравится, да, она во всем ему нравится. И даже безо всего нравится.
Вот представила, как она безо всего ему нравится, и заулыбалась, заулыбалась.
А если бы еще ту шубку на плечи накинуть. Небрежно так…
Ленка взглянула на часы: «Чего – то задерживается Петр, а обещал сегодня не опаздывать. Пробки! Тащится, наверное, сейчас по Садовому на своем драндулете». Друзья говорят, что машина Петру от отца в наследство досталась редкая. Когда они по набережной рассекают с опущенным верхом, прохожие шеи сворачивают. Тарахтит исправно, жаль, в дождь течет, и зимой в каждую щелочку дует.
Ленка опять смотрит на часы, наносит тушь на ресницы, трогает помадой пухлые губки, облизывает их – порядок! Встретит суженого во всеоружии.
Затрещал нетерпеливо звонок в прихожей. Ленка бросается к двери. Поправляет на ходу прическу.
И чего волнуется, не девочка же.
- Петр, ты? - (А кто же еще? Она сегодня никого другого не ждет. Да больше у нее никого и нет. Это факт. И Томка подтвердит, и Софка врать не будет!)
- Сейчас-сейчас, милый!
«Сраный замок! Опять заедает!»
Извиним Ленку за некультурное выражение, это она так про себя ругается «маленьким» язычком. Обидно же: человек ждет, а тут замок!
Ленка раскраснелась. Уф, открыла!
В дверях Петр Первый. Высокий, чернявый, в больших роговых очках. На нем синие джинсы, синий свитер, белая рубашка. В руках букет ромашек и маленький тортик (кучка шоколада с вишенкой на вершинке – Ленкин любимый)
- Здравствуй, Ленок, поздравляю с Днем рождения!
- Спасибо, милый. И тебя с Днем рождения!
Вот уже три года молодые супруги ежемесячно отмечают День Рождения Своей Любви (все слова пишутся с большой буквы).
Каждое 17 число.
Только вдвоем.
Без спиртных напитков (а курить Ленка бросила сразу, как только почувствовала, что Петр на дух не переносит сигаретный дым).
И ровно в 23. 00, разумеется, по московскому времени, они потушат свет и зажгут тридцать три маленькие свечки.
Почему тридцать три? А потому, что столько у Ленки оказалось тогда в Химках.
А почему именно в 23. 00. тушат свет?
Все бы вам знать! Это их семейная тайна. Такая секретная тайна, что не раскрывается даже Томке и Софке, лучшим, как говорит Ленка, подругам детства (на самом деле они подружились в институтской общаге на втором курсе, но это детали).
Теперь отвернитесь. Свет гаснет…
Ленка уже тает в могучих руках Петра Первого (гуманитарий поднакачался у матушки в саду, выполняя функции трактора).
Тает и лепечет:
«Ты м-о-й П-е-е-р-в-ы-й р-р-р П-е-р-в-ы-й П-е-р-в-ы-й…»
И все ее терзания и сомнения, все ее горести и надежды улетучиваются. Она проваливается в нежное облако и забывает про эмансипации, шубки, зарплаты, дырявый драндулет и текущий унитаз. Даже «вшивая» Турция реабилитирована. Ленка уже готова туда ехать, когда будут деньги.
А Софка пусть идет к черту со своими Сейшелами, думает она. Впрочем, не она, автору так кажется.
Ленка же ни о чем не думает. Ей просто хорошо-о-о-о…
Утром ее ждет сюрприз. Петр Первый обрадует долгожданным известием: «Дорогая, - скажет он, - Меня приняли вахтером в нашу библиотеку! Пятнадцать тысяч! Живем!»
Ленка тут же сосчитает в уме столбиком: «Аспирантская зарплата, плюс ее лаборантские тридцать, плюс двадцать вахтерские, минус налоги, минус «квартирные»…
Опаньки! А шубка-то светит! И на еду остается, если не увлекаться…»
Она обнимет своего Петра Первого, прижмется к нему и прошепчет на ушко: «Я горжусь тобой, милый!»
P.S.: Петр Первый еще станет академиком, Ленка не сомневается. И главное - человек, вы же видите, он замечательный. А мама Петра теперь в Ленке души не чает: «Повезло сыну с женой!».
Владимир Лапырин.