Принуждение - какое тяжёлое, давящее слово, до боли знакомое всем нам своей неизбежностью жизненной необходимости. Оно сопровождает нас всю нашу жизнь и заполняет её наполовину, к сожалению. Мы помним его с раннего детства, когда нужно вставать ни свет ни заря и идти в детский сад, где нет родителей, потом бежать в школу, где нужно выходить к доске перед всем классом и дрожать от волнения. А потом работа, работа и взрослая жизнь с целым букетом обязанностей и всемогущего долга, который держит в своих цепях человека до последнего вздоха.
Но здесь речь о принуждении более страшном, чем перечислила я, принуждении гражданина своей Родиной, которая ведёт наступательную, несправедливую войну. И ей глубоко безразлично, что ты не винтик в государственной машине, а человек совершенно неподходящий для войны, ибо ты художник, а потому совершенно непригодный на данном поприще. Цвейг, как и герой этой новеллы, сам бежал от призыва на войну в 1940 в Америку, где жил в страхе быть настигнутым. Видимо, все его душевные волнения и вылились в эти строки, где его герой переживает настоящий внутренний ад, разрываясь между страхом, долгом и собственным сопротивлением этой варварской войне, которую ведёт его Родина. Уговоры и угрозы его жены оказались не властны перед всеми этими разрывающими его противоречиями, в которых повеление государства одерживает победу, и он бежит на свою погибель, словно приговорённый, пока одна сцена не пробуждает в нём внутренний протест, заставляя сменить своё решение.
"Фердинанд стоял, ошеломленный неожиданным зрелищем, сердце снова бурно забилось в груди, под листком бумаги. В стороне одиноко, никем не встреченные, стояли носилки. Он подошел неверными шагами к забытому среди чужой радости. Бледностью светилось лицо раненого, обросшее запущенной бородой; беспомощно свисала простреленная рука. Глаза были закрыты, губы бледны. Фердинанд задрожал. Тихо поднял он свисавшую руку и заботливо положил ее на грудь страдальца. И чужой человек открыл глаза, посмотрел на него, и из необъятной дали неведомых страданий благодарная улыбка приветствовала его.
И, точно от удара молнии, содрогнулся он. Неужели он совершит подобное? Так унизит человека, глазами ненависти взглянет на братьев своих, примет по доброй воле участие в великом преступлении? Мощно завладело им сознание истины и сломило механизм в груди; жажда свободы восторжествовала, наполнила его блаженством, уничтожила слепую покорность. И могучий, затаенный дотоле голос прозвучал: «Никогда! Никогда!» Это было выше его сил. Рыдая, упал он у носилок."
Цвейг не может иначе. Он очень любит перебирать человеческие страсти, добираясь до самого дна души, и за это я его и люблю. Пульс всегда учащён, когда его читаешь. И наслаждение не от адреналина, а от глубины его сочинений, которая по прочтении заполняет потом разум мыслями, а душу чувствами. А эта новелла к тому же оказалась очень актуальной в реалиях нашего времени, хотя я бы не стала сравнивать времена...
Стефан Цвейг "Принуждение"