Родилась я в Киеве 1-го марта 1941 г. Отец мой был рабочим, мама – домохозяйкой. Детей в семье было двое – я и моя сестра. Однако разница у нас с сестрой – 10 лет, и она родилась уже после войны.
Когда началась война, отец ушел на фронт. О начале войны объявили утром, а в 11 часов немцы уже бомбили Киев. Все точь-в-точь как в известной песне про синий платочек. Немцы пришли очень быстро, где-то в августе. У нас был самый лучший дом на улице. В нем гитлеровцы сделали комендатуру, и нас из него выгнали. Мама и бабушка неподалеку выкопали землянку под большой вербой, и в ней мы жили.
После окончания войны папа вернулся с фронта лишь в 1946 г. Он воевал еще с японцами на Дальнем Востоке.
В семье у нас были все верующие. Меня крестили в раннем детстве. Мама и бабушка всегда молились за папу. Когда мне исполнилось 7 лет, я пошла в школу. Мы жили в очень красивом, можно сказать, чудесном месте на берегу Днепра в частном секторе на улице Набережной. Сейчас здесь проспект. Школа находилась неподалеку.
Почему-то мне с детства нравилось бывать на кладбище. Я ходила на похороны, когда кто-то поблизости умирал. Дом наш стоял недалеко от Китаевой пустыни. В свое время в эту пустынь приходил юный Прохор Мошнин, будущий Серафим Саровский, к преподобной старице Досифее. И от нее услышал наставление: «Гряди чадо в Саровскую обитель и место сие будет тебе во спасение». Я любила бывать в тех местах. После войны там повсюду виднелись руины, многие храмы были разрушены бомбежками. В чудом уцелевших двери и окна были закрыты или даже забиты и, естественно, никаких служб не совершалось. Некоторые пожилые монахи, которых приютили благочестивые люди, приходили туда время от времени помолиться, и я их иногда видела. Рядом с пустынью находилось очень красивое старинное кладбище. Я любила гулять по кладбищу, рассматривая различные надгробья. Помню, в школу я еще не ходила. Мне было лет шесть. И вот однажды я взяла скакалочку и, играясь по дороге, пошла на кладбище. И там я случайно запрыгнула на чью-то могилку. И вдруг кто-то меня взял под руки, снял и потихоньку поставил рядом на землю. Я повернулась посмотреть, кто меня снял, но вокруг никого не было, ни одного человека. И я все время потом думала, кто же это мог быть. Это мое детское недоумение запечатлелось у меня на всю жизнь.
А вот другой очень яркий и впечатляющий случай из моего детства.
Ближайшие от нас храмы в то время были закрыты, и службы совершались нередко в домах верующих. И вот как-то под Пасху, вечером, мы пошли с мамой в один из таких домов на богослужение. Возможно, это было в Великий Четверг. Я тогда уже ходила в школу – во второй или третий класс. Дом был полон народа. На этой службе я причащалась. Через несколько дней я снова проходила по той же улице, по которой мы с мамой направлялись на службу. Невольно я взглянула на тот дом, где мы были, и пришла в ужас. Дома не было, только распаханное пустое место. Его снесли и даже запахали землю. Местная община верующих приглашала тогда на службу приходящего священника, и вот так власти жестоко немилосердно поступили… И я все думала, как же так может быть, и что будет теперь с людьми, которые жили в этом доме и по своей доброте разрешили служить у них церковную службу…
Помню, мама заболела, а отца дома не было, и я очень испугалась и побежала в конец нашей улицы, где жил земский врач, чтобы пригласить его помочь маме. Он действительно вскоре пришел, выписал маме лекарства и всех нас успокоил.
С детства я была очень болезненной, может быть по этой причине в последствии и пришла в медицину. Надо сказать, что почему-то с малых лет во мне утвердилась вера, что стану врачом. Однажды моей подруге привезли из Германии куклу, и мы, представляя себя врачами, начали делать ей «операцию». Вскрыли живот, там были опилки, затем зашили и посчитали, что наркоз был плохой и она у нас умерла. Мы как полагается по-христиански ее похоронили и даже поставили крест.
В школе нам постоянно говорили, что Бога нет, все это суеверие. Школа у нас была известная. Помню, однажды, на эту тему очень ярко и убедительно выступал директор, и я под впечатлением его выступления совершенно разуверилась, пришла домой и сняла с себя крест. Было это где-то в классе пятом. Вот такое горькое воспоминание.
В школе я, естественно, как и все мои ровесники, была и октябренком, и пионеркой, и комсомолкой. Позднее от вступления в партию отказалась. После окончания школы сразу пошла работать. Было мне тогда 16 лет. Затем я поступила в медицинское училище на специальность «акушерка» и закончила его с отличием. Поскольку у меня был красный диплом, я практически без экзаменов поступила в Московский медицинский институт. Сдавала только одну химию, и сдала ее на пять. После окончания института работала терапевтом в поликлинике в Москве, участковым врачом. Эта специальность мне очень нравилась. Проработала недолго. Через три или четыре года меня сделали заведующей отделением. Потом я стала заместителем главного врача по медицинской экспертизе. Затем я снова пошла на повышение и стала уже заместителем главного врача по медицинской части крупной поликлиники. В этой должности я отработала 20 лет. Все это время я вела совершенно нецерковную жизнь – не молилась, в церковь не ходила и про Бога совсем забыла.
Когда началась перестройка и уже позднее почувствовала, что работать стало просто невмоготу. По разным причинам, которые я не хочу сейчас озвучивать, врать приходилось практически каждый день. Нужно было говорить то, чего не было на самом деле, и я подала заявление на увольнение. Я поняла, что так человек не может ни жить, ни работать. В это время я уже начала ходить в храм, причащаться… Потом я ушла на рядовую работу в медикосоциальную экспертизу и отработала там тоже 20 лет. Эта работа мне нравилась, и я ее хорошо знала. В 78-летнем возрасте я завершила свою трудовую деятельность, хотя меня и уговаривали еще остаться. Мой муж работал в космической области непосредственно на космодроме вместе с академиком Янгелем. Он ушел из жизни в 2018 г. У меня двое детей и несколько внуков. Дети закончили институты, получили высшее образование, но никто из них не работает по своей профессии.
Я благодарна Богу, что Он меня уже в зрелом возрасте возвратил на церковный путь. Конечно, за меня молилась моя мама, да и семья у нас, как я уже говорила, была очень церковная, можно сказать, по фамилии. Моя фамилия Христосенко. Мама с детства водила меня на причастие, всегда святила куличи и вела строгую церковную жизнь. Крестная у меня была, как говорили, юродивая или «тихо помешанная». Она часто оставляла мужа и детей и уходила в странствие, затем возвращалась. А когда мне было лет 15, совсем ушла из дома. Ее видели то в Киево-Печерской лавре, то в Почаеве, то в других святых местах. А затем след ее пропал. Звали ее Екатериной. Видимо, по молитвам крестной я пришла именно в Екатерининский храм и регулярно его посещаю. Я часто ее вспоминаю и молюсь за нее.
Интересна и трагична судьба и моего крестного. Звали его Павел. Во время войны он был взят в плен раненым и по дороге немцы его пристрелили. В 1950 или в 1953 г., точно не помню, пришел его друг, с которым они вместе попали в плен, и все рассказал. С него крестный взял слово, что если он останется жив, сообщит родным, жене и детям.
А вот мой родной дядя, к сожалению, работал полицаем у немцев. Впоследствии был осужден и вернулся из Сибири, где находился со всей своей семьей, в шестидесятых годах.
Во время перестройки появилось много книг религиозной направленности. Среди них было немало и еретических, и явно лжедуховных. Я очень любила читать, покупала разные книги и читала все подряд: и произведения духовной направленности, и прочие, душевредные. И у меня постепенно сформировалась некая библиотека. И вот однажды я положила на одну полку Евангелие и православные книги, а также машинально другие душепагубные, не придавая этому никакого значения. Со временем про их содержание я просто забыла. И вот ночью эта полка у меня рухнула, да с таким грохотом, что я сильно перепугалась. Посмотрела вроде бы полка на месте, а книги разбросаны, как будто кто-то их специально сбросил… Я снова положила их вместе, и на другую ночь все также повторилось. После этого я поняла, что все это не просто так. Собрала все мерзостные книги, которые покупала еще в 90-х годах, принесла их на дачу и сожгла.
Вот так как бы перст Божий проявился в моей жизни.
В Киеве и вообще на Украине у меня немало родственников. Но, к сожалению, как началась нынешняя война, связь с ними прервалась. Все они от меня отказались. Я все равно молюсь за них и в глубине души надеюсь, что жизнь рано или поздно придет в нормальное русло и наши отношения восстановятся. Внутреннее и внешнее зло с Божией помощью будет побеждено.
Вера Яковлевна Христосенко
Публикацию подготовил Владимир Панков