- Мы настоятельно рекомендуем тебе эту беременность прервать. - Завотделением и заведующий перинатальным были непреклонны.
Предыдущая часть:
- Нет. - Для меня не существовало другого ответа.
- Ты понимаешь, что можешь уmeretь?
- А вы понимаете, что я могу больше не забеременеть?
Я абсолютно доверяла тогда врачу, которая направляла меня на операцию и вела после. Она имела относительно меня твёрдую позицию: вероятность рецидива высока, следующая операция неминуемо закончится удалением яичников, овариальный резерв левого равен нулю, овариальный резерв правого очень мал. Она и настроила меня на то, что беременеть надо прямо сейчас, не взирая ни на что. Иначе потом может ничего не получиться.
Начало этой истории:
Да, я забеременела не потому, что так сильно хотела ребёнка, а потому что до ужаса, до колик, до крайности боялась НЕ забеременеть потом и остаться бездетной.
Сейчас я понимаю, что это отвратительная мотивация. Нельзя заводить детей из страха. И что могло получиться в итоге, если зачала в страхе, носила в страхе и рожала в страхе?
Если бы знать заранее... Если бы уметь видеть, что на САМОМ деле хорошо, а что лишь кажется хорошим...
Тогда же я твёрдо стояла на своём: никаких абоrtov.
- Я напишу любую расписку, что отказываюсь. Я укажу, что была проинформирована обо всех последствиях, вплоть до самых печальных. Но нет. Это моя жизнь. Это моя ответственность.
Они отступились.
В перинатальном я пролежала три недели. К концу меня рвало всего 7-10 раз в сутки. Я начала пить. И понемногу есть. Как Дюймовочка, по ползернышка в день.
Меня выписали. Я накануне позвонила Олегу:
- Меня завтра выписывают. Анализы хорошие, причин держать в стационаре больше нет.
- Отлично! Это же просто здорово!
- Сможешь меня забрать?
- Во сколько?
- Где-то в два или три. Выписки всегда после обеда дают.
- Ууу, нет. Я ж на работе. Вот если бы после пяти...
- До ночи меня тут никто держать не будет.
Мы препирались ещё долго, но нет. Забрать меня назавтра с вещами из больницы он никак не мог. Пришлось звонить маме. Она, в отличие от Олега, смогла отпроситься с работы на пару часов. Что было очень кстати, потому что лифт поломался. А жили мы на 10 этаже. Мама дотащила сумку до двери и убежала обратно на работу. А я вошла в квартиру...
Нет, там и до этого порядка не было. Какой порядок, когда из мебели только старая стенка в зале, одежда в спальне висит на стойке типа магазинной, на кухне плита и стол стоят по середине, холодильник в спальне, посуда в коробках, а старая мойка в углу висит на кронштейнах.
Но оказалось, что пределы хаоса шире моего воображения. Без меня штукатурные работы продолжались. Отец Олега ходил курить на балкон, поэтому из кухни через всю квартиру шла белая утоптанная дорожка, разветвлявшаяся в сторону туалета и спальни. Одежда на стойке была покрыта слоем белой пыли (мама Олега смывала/счищала побелку). Кровать, естественно, не застелена. Гора нестираной одежды. Гора немытой посуды. И вишенка на тортике - банка с плесенью по самое горлышко посреди стола на кухне (в день госпитализации я вдруг решила, что рассол - самое то, открыла банку, хлебанула рассола, поняла, что ошиблась. И забыла её на столе. Так она меня и дождалась).
Я села на кровать и просто расплакалась... Потом нашла пельмени в морозилке, поставила стирку, собрала весь мусор, который нашла, помыла унитаз (в чистый тошнить приятнее). К ночи опять меня заштормило.
А на следующий день Олег бодро с утра собрался и поехал на страйкбол.
- Я думала, мы уборку сделаем, на рынок сходим.
- Кисюнь, я не могу подвести пацанов. Мы две недели назад договаривались.
Он ушёл, а я разрыдалась. За три недели голода и практически постельного режима я ослабела. Накануне на 10й этаж поднималась с передышками через этаж.
Позвонила маме:
- Мам, приезжай. Привези поесть. Я с рынка на десятый не дотащу...
- А Олег?
- Он уехал.
Мама непечатно высказалась. И приехала.
- Это что? - Спросила она с порога. - Это он тебя так встречал? Полы помыть не мог? П...ц, это что??? - Мама зашла на кухню. - Ты уверена, что хочешь здесь оставаться?
Я уже ни в чём не была уверена. Мама приготовила поесть, помыла полы, посуду, погладила бельё и уехала, сказав на последок:
- Не хочу с ним пересекаться. Это, конечно, твоё дело, но я бы ему высказала.
Вернулся Олег.
- О, борщик! И котлетки! Вот спасибо!
- Маме моей спасибо скажи.
- А причём тут твоя мама?
- Да при том, что это она принесла продукты, приготовила и убрала.
- Так, а почему это твоя мать в моей квартире, как у себя распоряжается?
- Потому что я её позвала. Извини, но у меня не было сил разбирать этот свинарник самой.
Он как будто не слышал:
- Это наша квартира! Здесь мы живём! Я не хочу, чтобы твои тут шлялись, как у себя дома!
- А твои, значит, могут?
- Да, потому что это моя семья!
- А это моя мама!
- У тебя нет семьи! У тебя есть только я!
Он ещё долго бухтел что-то, но я не слушала. Мне было очень плохо. И физически, и душевно.
"Я хочу к маме", - крутилось в голове. Через пять лет самостоятельной жизни я впервые захотела домой, к маме. На следующее утро я собрала вещи и уехала к родителям.
Олег сначала возмутился, приехал меня забирать. Мама же ответила ему, что отпустит меня обратно, только если дома будет чистота и полный холодильник. На что он как-то стушевался и исчез.
Неделю я ещё продержалась. На работе то и дело бегала к ведру. Ездить по городу приходилось на такси, в маршрутке меня сразу выворачивало. Я вроде бы начала есть. Но еда всё равно вылетала назад. Правда уже не сразу, а через час-два.
Через неделю кран снова открылся...
Я всю ночь пробегала туда-сюда от кровати в туалет и обратно. Утром невыпавшиеся родители мрачно держали совет, куда меня госпитализировать... На работу я явно уже не была способна
- Да куда угодно, - сказала я. - Раз уж в перинатальном не смогли помочь, то какая разница, где койку занимать. Лишь бы до туалета не далеко было.
Папа позвонил одному знакомому врачу, другому... В итоге телефонного консилиума решили, что дело у меня не в токсикозе, а в проблемах с ЖКТ.
- Судя по всему, пилоростеноз развивается. Давай-ка её к нам, в хирургию, - буркнул в трубку знакомый завотделением. - Пусть ляжет, обследуем, разберёмся.
Родители поехали на работу, а я в указанную больницу.
-Так, анализы, ФГДС, УЗИ, - завотделением загибал пальцы, а я скрючилась на кровати над пакетом. Интервалы между приступами рвоты сократились до 15 минут. - Гинекологам в отделение позвонили? - Обратился он ко второму доктору, пусть подключаются, беременная как-никак.
Пришёл заведующий гинекологическим отделением, глянул на меня и повернулся к хирургам:
- Так, это вы, конечно, молодцы. Обследоваться надо. Только давайте-ка сначала мои назначения выполним, а потом посмотрим, что там за пилоростеноз у вас.
Пришла медсестра из гинекологии, поставила капельницу. Спросила:
- Еда с собой есть? А то до обеда долго.
- Вы смеётесь?
- Нет, просто сейчас тебе есть захочется. Давай из сумки достану, что там?
- Йогурт, но лучше дайте ещё один пакет.
Она положила бутылку рядом с подушкой, поправила капельницу и ушла...
А через 15 минут меня перестало тошнить. Совсем. Вообще. Абсолютно.
Когда оба заведующих отделением вернулись в палату ко мне, я уже допивала йогурт.
- Ну, вот! - Сказал заведующий гинекологией заведующему хирургией. - Я же говорил.
- Уверен?
- Конечно. Я её у вас забираю. Тут всё моё, вашей патологии нет.
Так я переехала в отделение гинекологии. Здесь меня вели по протоколу, который на Украине ещё не был официально принят, только некоторые отделения начинали ему следовать. Я лежала с диагнозом "неукротимая рвота беременных" или гиперемезис. До применения мощных противорвотных центрального действия вся медицинская помощь сводилась по сути к парентеральному питанию, регидратации, восстановлению баланса электролитов. Что мне и делали в перинатальном. В тяжёлых случаях, когда такая терапия не приводила к облегчению состояния, действительно рекомендовали прерывание беременности.
Мне повезло. Я абсолютно случайно попала в отделение, где заведующий не побоялся на свой страх и риск применять новый, тогда для Укр-ны экспериментальный, протокол.
Правда, аппетит от этого всё равно не появился. Я испытывала отвращение вплоть до спазмов пищевода практически ко всему. Запахи сводили с ума. Так, яйца воняли лекарствами, молоко из тетрапака химией, а домашнее навозом, говядина пахла моющим, от яблок несло ацетоном, а от творога хлоркой ...
Как ни парадоксально, но я вдруг начала есть шаурму... Олег приезжал по вечерам и привозил мне. Где-то половина влазила. Правда, скоро я не смогла есть любое мясо, поэтому шаурма из меню выпала.
Постепенно доза противорвотного уменьшалась. С двукратного применения перешли на однократное. Потом стало возможно колоть один раз через день. Я попросилась на выписку:
- Внутривенно мне и на работе сделают. Не проблема. Можно домой? Уже восемнадцатая неделя идёт. Я по больницам с шестой...
Меня отпустили. Строго настрого велев, если вдруг начнёт рвать больше пяти раз в сутки, сразу ехать назад в отделение.
На этот раз Олег меня встречал. Более того, он даже собрался на мне жениться.
