Политолог Алексей Макаркин пишет о реакции общества и российской власти на гибель Пригожина:
«1. Для большинства элит Пригожин был сильнейшим раздражителем, кувалда вызывала у них не восхищение, а страх. Пригожин был сторонником мобилизационного общества, в котором представителям нынешних элит либо нет места, либо они будут оттеснены на глубокую периферию. Пригожинская модель напоминала сталинскую с реально жесткой вертикалью и жесткими же санкциями за то, что система считает нарушениями правил или неэффективностью. <…>
2. Для представителей элит, связанных с Пригожиным (это явно меньшая их часть), такая связь после июньского марша стала крайне токсичной. «Казус Суровикина» показал степень рисков. На личном уровне у них может быть разное отношение к Пригожину <…>, но их реакции будут предельно сдержанными.
3. Общество в целом примет наиболее психологически удобную для него версию случившегося – скорее всего, «украинскую», которая активно продвигается в публичном пространстве. Многие россияне, наблюдающие за событиями по телевизору <…>, отшатнулись от Пригожина после его марша или даже во время него. В целом людям свойственна «политическая забывчивость» - они стараются не думать о том, что вызывает у них дискомфорт <…>.
4. Турбопатриоты сейчас в основном в шоке, но уже вчера некоторые из них стали писать о том, что надо продолжать СВО до победного конца, несмотря ни на что. Им свойственны антиэлитные настроения, но при этом они государственники, верящие в высшую правоту государства, которое они сакрализируют и отделяют от истеблишмента. <…> Отсюда и представление о том, что личные эмоции, влекущие за собой продвижение разных версий случившегося, выгодны только врагам и поэтому должны уступить место патриотическому стоицизму.
5. «Вагнер» еще при жизни Пригожина столкнулся с кризисом модели, связанным с прекращением разных форм поддержки со стороны государства. При Пригожине наиболее вероятным сценарием его дальнейшего существования было «капсулирование», сохранение ядра организации и сосредоточение на коммерчески окупаемых проектах в Африке. Сейчас же основным сценарием становится эрозия, при которой конкретные командиры выбирают индивидуальные стратегии дальнейших действий».