Михаил Мишин, писатель, сценарист, переводчик
Считается, что жизненный опыт для литератора - обязательная вещь. Как Вы его получали?
Я учился в Ленинградском электротехническом институте. Потом работал 4 года по специальности, и вполне прилично. Меня даже посылали в аспирантуру. Туда все рвались, потому что это давало возможности роста.
Но я начал писать несколько раньше, и, видимо, уже был «отравлен». Понимал, что электричество – это прекрасно, но не моё. На исходе четвертого года работы в этом институте решил, что надо уходить. А мне говорят: «Мы вам десятку прибавим», – тогда это были деньги, в начале 1970-х. Десятка – это значит еще и премия выше. У меня в тот момент семья, маленький ребенок. Поэтому не так легко было решится, потому что я два раза в месяц подходил к окошечку, а тут надо было рассчитывать на себя.
А по поводу опыта… Что бы вы ни делали, опыт накапливается. У кого-то более насыщенная жизнь, но есть люди, которые не выходили за пределы кабинета, но писали прекрасные вещи.
Не страшно было?
Были моменты волнения, но, по счастью, меня немножко знали в Ленинграде. Какие-то актеры эстрады стали что-то исполнять, просить специально для них сделать.
В 1975 году с работы я ушел окончательно. Собиралась первая книжка, она вышла в 1976 году. А тогда выход книжки – на это можно было какое-то время жить.
Книга рассказов «Шел по улице троллейбус». Вышла она, я - по книжным магазинам. Лежит, не берут, я расстраиваюсь. Потом смотрю, а они почти в каждом магазине положили эту книгу там, где про ГАИ, про транспорт… Народ туда и не заглядывал. Когда переложили, конечно, все быстро разлетелось.
Первая книжка вышла тиражом 65000, вторая 135000. Тогда в «Книжном обозрении» была заметка, что заявок на книжку было порядка 800000.
А в 2003-м, когда вышла «Антология сатиры», спрашиваю: «Ну как?» – а тираж 7000. «Ну, продается».
Дело не во мне. Тогда было другое время - все хватали, потому что это было страшно востребовано.
На выпуск книги можно было жить?
Во всяком случае это были существенные деньги. Особенно если большой тираж, за тираж тоже получали. Если было переиздание, то платили еще что-то. Конечно, это зависело от твоего писательского веса, но существенные деньги.
Писатель, сценарист, переводчик… В каком ремесле Вам комфортнее?
Так и не скажешь. Если бы я сосредоточенно занимался чем-то одним, копал бы одну ямку, может, и до центра Земли бы докопал. Но меня всегда бросало в разные области жанра.
Занимался переводом, я всегда это любил... В последние годы много занимался переводом драматургии.
Когда-то адаптировал сериал «Друзья». «Влез» в эту историю случайно, просто одно время на РТР (сейчас это канал «Россия») придумали должность главного литературного редактора, а тогда только начинались поиск и раскрутка разных сериалов. Я согласился, мне это было интересно.
И в это время купили сериал «Друзья». Он тогда был абсолютно культовым на Западе, его перевели на кучу языков, и говорят: «Посмотри, нам кажется, перевод не очень». Показали серию, я подумал, что можно сделать лучше, и мне предложили этим заняться.
Я погрузился в это дело на год, мне было очень интересно профессионально. Сериал снимался с живой аудиторией. Это важный факт, потому что живой смех. Так-то можно что-то подрезать, а тут никуда не сдвинешься. Идет сюжет, взрывы смеха, и мне нужно оправдать их в своем переводе. Но перевести это впрямую не могу, там масса реалий. Например, идет текст, и один герой говорит: «Ну, она как Джеки Коллинз», – аудитория обваливается в смехе. И нужно знать, что Джеки Коллинз – это стареющая звезда, у нее все время разные молодые люди. И что я могу сделать? Нет времени объяснять, наша аудитория не поймет, почему это смешно. Не могу же я заменить на Пугачеву :) И я делал какие-то ответвления, чтобы не уйти от сюжета, и это как-то лилось. Потом в интернете разные «отличники» кричали, что я все исказил, но иначе невозможно, на самом деле чистого перевода быть не может.
Когда я пришел, была сложившаяся группа озвучивания, очень хорошие актеры, профессиональные, много чего переводившие, и они привыкли за смену 4 серии переводить. Скажем, «Рабыня Изаура»: «Тетя Мария, мне надо с тобой поговорить». Конец серии, следующая серия: «Тетя Мария, мы с тобой поговорили». А тут нужно, чтобы была живая реакция.
Потом стали делать подстрочные переводы, но это уже право канала.
Для Вас было важно чье-то мнение?
Во-первых, близкие люди. И, конечно, всегда хочешь получить обратную связь.
Мне тоже хотелось получать письма. И вдруг приходит мне первое письмо, пишет девушка: «Уважаемый Михаил Анатольевич, меня зовут Юля, я прочитала вашу книжку. Я лежу в больнице, возвращалась домой с танцев. Нога попала в люк, я сломала ногу. Мне было очень плохо, но мои друзья принесли мне вашу книжку. И первое слово, которое я увидел в тексте, было «люк». И тогда я стала читать». Я ей отвечаю: «Дорогая Юля, аккуратно ходите с танцев, смотрите под ноги, спасибо за теплые слова», – и забываю. Проходит какое-то время, второе письмо, тоже женщина пишет: «Я люблю юмор. Друзья принесли вашу книжку, и мне стало очень хорошо, потому что я лежу дома, у меня сломана нога», – и я понял состав своей аудитории.
В то время я много выступал, выходил в зал, зрители, аплодисменты, и ты понимаешь, что не зря что-то делаешь, что тебя слышат.
Самые гадкие письма можете вспомнить?
Было другое время - не было интернета, и чтобы собраться и написать письмо...
На самой заре моих занятий этим делом был у меня рассказик, связанный с тем, что вся страна пьет. Это было опубликовано, в каждой газете были уголки юмора, и поместили в рубрике «Веселые колонки». И пошли письма, что автор глумится, в стране горе, народ спивается, а вы... Дошло до скандала, до неприятностей у редакции. По счастью, один герой соцтруда защитил меня.
Такие вещи бывали, но не могу сказать, что много хулы на меня сыпалось. Интернет – другое дело, туда люди выплескивают столько желчи, яда «по поводу и без». Про сериал «Друзья» я наслушался. Были и хвалебные отзывы, но люди так странно устроены – если похвалить, то просто лайк поставили, а если наоборот, много чего наговорят.
С появлением интернета люди стали злее?
Нет, люди не стали злее из-за интернета. Просто появилась площадка, которая дает все это выплеснуть, выкрикнуть, тем более вы скрыты за ником. А все зависит от вашего внутреннего уровня: хотите обругать, еще и безнаказанно – пожалуйста.
Но интернет – великая вещь со всеми великими плюсами и минусами, он объединил всех людей на свете.
Программа «Вокруг смеха». Сложно было туда попасть?
Нынешние молодые ребята, думаете, помнят ее? Вряд ли.
Передача такого жанра и такого масштаба была единственной на всю страну, там были Горин, Арканов, Жванецкий, Карцев… Желание было у всех, потому что тебя смотрела вся страна, со 2-3 передачи тебя начинали узнавать. Конкуренции передач не было. Был еще «Кабачок 13 стульев», но это другая история, актерская передача. А так, чтобы выступали пишущие люди, она была одна на всю страну. Ее ждали, получали мешки писем, прекрасно вел её Саша Иванов.
Пробиться туда было непросто. Я уже печатался, и посылал туда, приходил. Не помню, как я первый раз там оказался, но новые имена они все-таки искали, а дальше как получалось. Но кто-то из тех, кто делал передачу, должен был о тебе знать.
«Вокруг смеха» – это сразу аудитория больше 100 миллионов человек. Сегодня много похожего формата передач, но такой нет. Были попытки оживить, возобновить, но этого нельзя сделать, невозможно войти в новых одеждах в те же воды. Нужно что-то другое.
Можете назвать удачные сатирические и юмористические проекты в диапазоне последних 7 лет?
Не могу, не слежу в последнее время. Мы у американцев взяли стендап-шоу. Я смотрю – есть забавные истории, симпатичные ребята, но там многое «ниже пояса». И КВН теперь другой.
Вообще, все люди постарше начинают ныть, что «вот, в наше время»... Но, когда начинался КВН, он действительно был другой, потому что еще не было видеомагнитофона, все вживую, прямой эфир. И были скандалы, но это было действительно остроумное рождение чего-то на ваших глазах.
Здесь же совершенно другая история – готовится шоу, целый город работает на эту команду. Такое тоже может быть, это состязание каких-то программ, заранее придуманных, но «живость» для меня была интереснее.
А цензура? По Вам она прошлась?
Она по всем прошлась. Доходило до смешного. Какие-то вещи нельзя было говорить, я уж не говорю о критике строя власти. Они страховались диким образом, иногда до идиотизма.
Был какой-то текст, оперетта. Нехитрая фраза для рифмы – «у нее глаза, как маяки». Вымарывают. Тут-то какая политика? Оказывается, в то время в стране разворачивалось движение маяков коммунистического труда, и - давайте слово «маяк» лучше уберем.
«Одобрям!». Автор – Михаил Мишин. Читает Геннадий Хазанов
Другое дело, что наряду с цензурой политической был всё-таки какой-то художественный уровень, ниже которого вещи не проходили. Были худсоветы, и совсем пошлятина отсекалась. Чего сегодня нет.
Казалось бы, давайте введем опять. Но, как только введёшь художественную цензуру, тут же она превращается во все остальное.
Сейчас, если говорить о свободе высказываний, то сегодня свободы гораздо больше. Но есть другая история. Я считаю, что настоящая сатира направлена прежде всего на самих себя. Вы можете сколько угодно рассказывать о недостатках жизни в Бельгии, но это никого не волнует. Но этого нет, все выжгли, на мой взгляд, глупо и напрасно.
Все побаиваются, внутри самоцензура. Нельзя сказать о Президенте, нельзя сказать об этом, о том… Думаю, это надо как-то преодолевать.