Наши земляки
Жизнь наша - река. С водопадами, перекатами, бурлящая, тихо переливающаяся под луной, питаемая родниками, ручейками и вешними водами. Замирающая, оживающая. Дающая жизнь, помогающая выжить… Кажется, пересохла совсем, ан нет! Прошли дожди, и забурлила!
ЛУКА Сухоруков в Шарапе был мужик видный, до работы жадный, да и в жёны взял девку статную, работящую - Анну Тузовскую. Жили ладно да складно. Хозяйство вели, деток рожали. Вот только после рождения пятого ребёночка, Якимки, так и не оправилась Анна, ушла вместе с вешнею водой. Крепко вгрызался в хозяйство Лукьян, стараясь работой задавить тоску по Аннушке, по семье. Пасеку завёл, десяток лошадей. С сыновьями пахали-сеяли, жали-молотили. А коров было семь. Аграфена была на 4 года старше Натальи, подоит три с половиной коровы и сестре оставит, а той лет 12-13. Груню замуж успели «с сундуками» выдать, с хорошим приданым. Стала она женой Александра Давыдова. Младший, Якимка, здорово на ложках играл да на балалайке. Забрали его с собой проезжающие артисты, как жизнь его пошла, родные не узнали.
Пришёл в семью жить дальний родственник, парень молодой. Ему - крышу над головой и обед горячий, а от него - помощь в хозяйстве. Хозяин дом срубил, пятистенок. На ровном месте у реки перед въездом в Шарап. Светлый, высокий, богатый дом получился: крыша - под железо, одну зиму только перезимовали, и на тебе: раскулачивание. Объяснили, что наёмный работник есть, да и хозяйство большое. А то, что вся семья от зари до зари до кровавых мозолей спины не разгибала, что хозяин сам забывал об отдыхе и семье, не давал слабины, никто и слушать не стал. Скотину, пасеку колхозу отписали, дом разобрали и в Металлург увезли, хозяина, Лукьяна Павловича Сухорукова, погнали в ссылку. Узнали родные через знакомых, что он в Новосибирске на пересыльном пункте умер от тифа.
Вместе с ним ушёл из дома средний брат (рассказывают, что отец купил ему документы с шарапской фамилией), после войны они встретились с младшим, Костей, здесь и узнали, что тот поменял имя и фамилию, так как раскулаченному учиться дальше было нельзя, окончил военное училище, воевал лётчиком. Остались Наташа и Костюша у разорённого сиротского гнезда, перезимовали в амбаре. Костю в 17 лет женили на татарочке Нюше-сироте, которую приютила крепкая семья Тузовских (очень много в Шарапе было Тузовских, все они, в конечном итоге, родственники). Родились у них Юра и Зоя. Призвали Костю на службу в Красную Армию, а там и Великая Отечественная началась. Прошёл всю войну, но по иронии судьбы в одном из кровопролитных боёв признали его погибшим, и ушла на родину похоронка. Война закончилась, а домой возвращаться Константин не захотел: не по душе жена ему была, да и жизнь он другую увидел. Осел под городом Горьким в Кстово, женился. Детей назвали Юра и Зоя, потом ещё Валентина у них родилась. А шарапские дети о том, что отец жив, узнали уже взрослыми.
Да… Жизнь - река… А Наташу (маму моей мамы) забрала крёстная в деревню Малая Талда. Год прожила она в чужой семье. Не сладок сиротский хлеб. Отдали её в 16 лет замуж за Николая Баранова. В свидетельстве о браке бабушкин год рождения не указан. «Талечкой» звал Коля молодую жену, мало они побыли вместе, отправили Николая от колхоза в Прокопьевск на три года строить кирпичный завод. Даже первого сына Прокопием назвали. Потом родились Василий и Егор. С бабушкиных слов знаю, что перед самой войной жизнь полегче стала, посытней: «хлебушек на трудодни в колхозе давать стали». Но вот беда: война.
После уборочной проводила Талечка своего Николая, оставшись с детками да со свёкрами. Вернулся он в декабре больной, простуженный, практически обезноженный. Всю зиму бабки-знахарки парили его ноги в травах да поили отварами. А на Рождество родила Наталья дочку, назвали Надеждой. Обрадовался Николай, мол, помощница будет. По весне вновь проводила своего солдата Наташа Баранова. Проводила навсегда. После Нового года получила она похоронку: «Красноармеец Баранов Н.М. без вести пал на Мамаевом кургане 30.12.1942». Только днём раньше, 29 декабря, ему исполнилось 32 года! Такая молодость, и столько в ней истории. А Талечка осталась теперь уже с четырьмя детьми. Совсем голодно было в Малой Талде. Стали в 44-м году родственники звать их в Шарап: здесь и колхозы покрепче, и город поближе (что-то продать можно), и родня есть. Собрала Наталья деток, и отправились они в долгий путь: старшие сестрёнку по очереди несли на руках, корову «в поводу» вели, узлы с «одёжей» на себе несли. Зиму пережили у сестры Аграфены в бане (её семья в достатке жила - муж был председатель колхоза), на вторую перешли к двоюродной сестре, тоже в баню.
Пришёл их проведать свёкор, Макар Баранов, посмотрел на всё это: «Эх, лешево племя!», - сказал. Пора, мол, своё жильё ладить. Сходил домой, взял инструменты, приказал жене Фёкле готовиться к переезду. К зиме с парнишками выкопали землянку, поставили в ней русскую печь. А под окно дед указал: «Здесь будет лавочка, а на ней гармонь стоять будет!». И ведь купили гармонь-то. Все три парня гармонистами были. А дед Макар столько знал бранных частушек и учил внучку забавы ради. А мама вспоминает, что выйдет на улицу, едут девчата на телегах в поле, попросится прокатить, а те ей: «А песенки петь будешь?» «А чьи: маменькины или деда Макара?» «А на что нам маменькины, давай дедовы!» Поёт девчонка, старается, хохочут колхозницы, ещё и угостят чем. А к вечеру-то маменька прознает и за косы оттаскает, и не докажешь, что они маменькины песенки не хотели слушать. Старшие братья как могли заботились о Надейке: и еды от себя оставляли, и блох полынью обметали, с собой брали сусликов «выливать».
Мать всё время на работе в колхозе «Красный партизан». В пекарне работала, труд очень тяжёлый: замесить квашню и дров нарубить, а потом на всех колхозников хлеб испечь. Но бабушка говаривала, что от хлеба бывает «припёка» - излишек. Можно было ребятишкам взять. А корова кормилицей была, с молочком дети были. А чтобы продналог сдать, а молоко в семье оставить (деньги зарабатывали тоже в городе: продавали ягоду, воду питьевую, щётки ковыльные), покупали в городе масло и сдавали. На быках ездили за углём в сторону Прокопьевска. Сами там долбили, грузили. Анна Сергеевна Мезенцева вспоминала, как их там присыпало, как они из-под угля выбирались. Зима, одежды тёплой не было… Ещё потом и занедужила: рак у неё определили. В Сталинске оперировали. Как она старалась выжить! И на Караканские горы ходила к деду знахарю, и ребят своих просила марьин корень копать для настоя, и бульон от сусликов пила. Потом в 1950 в колхозе «Путь Сталина» её на «лёгкий труд определили» - пасечницей. Она курсы окончила. Любила она эту «божью скотинку», хоть и работа была тяжёлая.
Свекровь её, Феклиста Андреевна, бессловесная, щупленькая, работящая женщина. Любил выпить её Макарушка. Если слышно с улицы его песню: «Что ты, Фёкла, не встречаешь, али дома тебя нет?», то нужно было думать, как бы не прогневить мужа. После землянки Макар с внуками построил дом в две комнаты, он и сейчас стоит на улице Центральной. Намыла, натёрла однажды Фёкла полы (они же некрашеные были), а хозяин в грязных сапогах зашёл. Не успела слова ещё сказать старушка, только взглянула, он выскочил, потоптался в грязи, забежал и так топнул, что не только пол перемывать пришлось, а ещё и потолок перебеливать. Нелепо ушла Феклиста из жизни: полезла по осени на чердак проверить, высох ли лук, а ветер сильный был, и её дверкой сшибло с лестницы. Больше и не поднялась. А дед Макар пережил её на 7 лет и ещё бы пожил, но как сам говаривал: «Жадось сгубила». Выпил домашней браги, которую сосед в ковше по морозу нёс, застудился. Так по зиме пятьдесят девятого и схоронили деда Макара.
А жизнь-река шумела, крутила, не останавливаясь… Парни подрастали. Прокоп окончил курсы, работал в колхозе трактористом. После службы в армии (три года пограничником в Херсоне в морфлоте), в пятьдесят третьем ушёл в шахтёры, на шахту им. Молотова (позднее - Ноградская), где ударно и добросовестно доработал до пенсии. Сейчас ещё живы его дочери Валентина и Любовь. У них дети и внуки… Василий тоже пытался быть трактористом, но не по душе ему были кони стальные, любил он лошадок. Так практически всю жизнь с ними он и проработал в родном Шарапе. Вырастили они с женой Александрой сына Александра и дочь Людмилу. Теперь и у них дети и внуки.
А Егор, как и Василий, по состоянию здоровья в армии не служил. Как и все довоенные дети, работать в колхозе начал рано, потом получил права шофёра, принял у фронтовика Михаила Мезенцева машину (тому дали новую) и работал в колхозе, затем женился и переехал в Прокопьевск, где много лет трудился трактористом в совхозе «Тепличный». У них с женой Валентиной родилось трое детей.
Мама моя, Надежда Николаевна, окончив 7 классов (в Шарапе была школа-семилетка), в это же лето пошла в колхоз работать дояркой. Дед Макар по утрам будил, приготовив завтрак (ночью-то прогуляют с братьями-гармонистами): «Вставай, работница лешева». А когда подходила машина, чтобы ехать на летнюю дойку в поле и бригадир звал: «Надька, поехали», дед выбегал из избы и кричал, что нету у них Надьки, есть Надежда Николаевна. 17 коров доила вручную. А ещё вспоминала новую систему «Ёлочка», которая «не пошла», при которой коровы и люди тонули в навозной жиже. Потом вышла замуж за шофёра Михаила Петровича Ларшина, тоже военного сироту. Их с сестрой Марией растила одна Аграфена Петровна (в девичестве Шишкина), которая приехала перед войной с мужем Петром Захаровичем из села Женихово Алтайского края. Проводила мужа в первый год войны и получила похоронку о гибели Петра Захаровича Ларшина.
Родился у Надежды с Михаилом сынок Петя, она окончила в г. Кемерове курсы поваров, работала в детском садике, затем - в столовой совхоза «Луч». Мама рассказывала, что печки топили сами: нужно рано прийти, дрова нарубить. Дома хозяйство, дети (родились мы с сестрой Галей). Позвала в 1972 году заведующая промтоварным магазином Фаина Мусохранова к себе в бригаду маму ученицей. Так она в магазинах села Шарап отработала 25 лет. Каждый выходной, зимой и летом, их посылали торговать на Центральный рынок Прокопьевска на городские ярмарки. В 80-е рабкооп выращивал карпа в Иткуловском пруду, так почти весь сентябрь ей приходилось торговать живой рыбой.
Памятный случай был во время её работы в книжном магазине. Я училась в 10 классе и зашла к ней после уроков. Она получила товар и готовила ценники. Смотрю, стоит на витрине портрет А.А.Блока и подпись: «А.С. Пушкин. 1р. 20к.». На свой вопрос я услышала: «Он же кудрявый и Александр, значит, Пушкин». А «блок» - значит, что стоит на подставке. Даже было не смешно, ведь она только 7 классов окончила, а книжки читать было некогда. Папа прожил всего 58 лет. Маме сейчас 77 лет. А мы, дети, радуем её внуками-правнуками.
Брат Пётр начал с 17 лет работать трактористом в совхозе «Луч», отслужив в армии (на Сахалине в погранвойсках), он снова вернулся в совхоз, женился на продавце Зое Сороковых. У них родились Маша (педагог-психолог, ныне культработник Шарапского ДК) и Миша (тракторист дорожной службы), которые теперь подарили внуков. Пётр работал и на областном сортучастке, где, как и в совхозе, был комсомольцем-ударником соцтруда, депутатом местного совета. Сейчас, уже почти 20 лет, он работает на подстанции водителем специальной машины-подъёмника. Сестрёнка Галя окончила Новокузнецкое педучилище, трудилась в Прокопьевске в детском приюте воспитателем, затем - в Доме малютки, сейчас - в детском противотуберкулёзном санатории. Её сын Сергей - бульдозерист разреза «Берёзовский» - подарил ей внука Илюшу. А я, Светлана, вышла замуж за шахтёра Александра Соколова. У нас дочь Александра (педагог), сын Николай (звукорежиссёр) и трое внуков. Я окончила Новокузнецкий пединститут, работала учителем в Шарапской школе, затем, после учёбы в Кемеровском училище культуры - директором Шарапского СДК. Сейчас, уже 14 лет, воспитатель Центра реабилитации для несовершеннолетних Прокопьевска. Своё село люблю. О нём и для него пишу свои стихи, где главные темы - это память, забота о пожилых и подрастающем поколении, о любви к родной земле.
А жизнь - она река, которая готовит новые перекаты и повороты. Она течёт, и на её берегах мы встречаем солнечные поляны в цветах и россыпи камней…
Светлана СОКОЛОВА (ЛАРШИНА).
Фото из семейного архива.