Часть 22. Предыдущая часть.
Стояла дурная ветреная погода, слабые, начинающие желтеть к осени листья разносились по дворам и округам, пыль на дороге поднималась клубами. Жара ещё держится, на улицу неохота выходить. Катерина нежилась в постели в зале на диване, мама грохотала кастрюлями и тарелками в кухне. Вставать не хотелось, но дела есть в деревне – обещала ведь матери с крышей помочь. Катерина перевернулась на спину, потянулась всем телом, в глаза ей бросилось жёлтое пятно на потолке, ещё одно напоминание о том, что скоро осень, так что с крышей надо поторопиться.
- Здравствуйте, а мама ещё не уехала? – послышался детский голос из кухни, мягкий, бархатистый.
Катя подскочила с дивана, одной рукой поправляя сорочку на груди, другой пыталась уложить непослушные, пересушенные волосы.
- Проходи Анют, мама вечерним автобусом собиралась ехать.
- Я ненадолго, вот, она забыла…
- Не забывала я ничего, это тебе, - вклинилась Катерина в разговор, выйдя в духоту кухни. Лицо заспанно, без косметики – так гораздо лучше, в одной сорочке, на босу ногу.
- Нам не надо. Это слишком дорогой подарок.
- Да не «вам», а тебе, - присела Катя на табуретку у стола ближе к двери. Аня стояла рядышком. – Это не подарок, а просто так.
Мама закашлялась и отвернулась.
- А что папка сказал?
- Ничего, - пожала тонкими плечиками Аня.
- Да… это в его духе. А сама, что думаешь? – зевнула Катя.
- О чём?
- В город жить поедешь?
У Лидии Андреевны фарфоровая кружка выпала из рук, разбилась, Аня кинулась помогать бабушке собирать осколки. Катерина спокойно пощипывала из миски чёрный, мелкий, винного сорта виноград.
- Ну, дала! С ходу, в лоб, - ворчала себе под нос Лидия.
Бабушка с внучкой быстро справились, Аня собралась уходить.
- Мне пора, я пойду, мне ещё в магазин надо.
- Можно с тобой? Мне тоже надо, дело у меня к тебе есть, - засуетилась Катя, - подожди, я мигом.
Она вернулась на кухню минут через пять, в джинсах посвободнее, в обтягивающей футболке, волосы наспех собраны в хвост на затылке.
- Пойдём, - позвала мама Аню, стоя в пороге.
Девочка попрощалась с бабушкой и пошла за ней. Выйдя за калитку, они пошли рядом. Лидия Андреевна долго провожала их взглядом глядя в окно, уж больно доверчивая Анюта, покладистая, никак Алёшка надоумил.
- Хочу бабушке с крышей помочь, но не знаю, кого спросить. Спрошу, значит, в магазине, там всё про всех знают, и меня наверняка помнят, а ты помнишь, как я там работала? – усмехнулась Катя.
- Помню.
- А сама, кем думаешь стать? Ты же в восьмой класс уже перешла?
- В девятый.
- Тем более! Признавайся, думала уже… - заговорщически спрашивала мама. – Столько новых профессий появилось, филиал Московского университета у нас открыли в городе, у моей знакомой там сын учится на менеджера… слово-то какое! Знаешь, что оно означает?
- Нет, - шагала рядом Аня. Отчего-то неудобно так, вдруг увидит кто вместе с мамой или дядя Вова проедет на машине, он целыми днями мотается по селу.
- Вот и я не знаю. Ну ничего, пойдёшь учиться, расскажешь.
- Я поваром хочу стать, - пролепетала Аня.
- Тьфу ты! – усмехнулась мама. – Да ты можешь кем угодно! Хоть у нас, хоть в Волгоград, хоть в Москву, а ты…
- Мне и здесь хорошо.
- Анька, - резко остановилась Катя и повернулась к дочери, - я понимаю, ты любишь отца, бабушку, родню их, бабу Лиду, но жизнь она такая большая. Не зарывай себя здесь. Я уверена, отец то же самое сказал. Мы хоть с ним и разные, неподходящие, но мужик он умный. Говорил? – давила Катерина на дочь. Аня опустила голову. – Тогда чего раздумывать?
Я ж не украсть тебя хочу, а будущее тебе открыть, чтоб не хуже, чем у дяди Володи, например, а то и лучше. Ты у меня станешь, - задумалась Катя и приложила палец к губам, - налоговым инспектором, или в таможне будешь работать, а хочешь... выше замахнёмся?! Начальницей... или...
- Не хочу, - равнодушно ответила Аня.
- Сама не хочешь, об отце подумай. Из-за тебя он не может сойтись ни с одной женщиной, боится, а может… Короче, вырастешь, уедешь, а он один. Отпустить нам его надо, понимаешь? – с надеждой в глазах смотрела на Аню Катерина.
- Разве я его держу, вон, тётя Маша…
- Ты ещё маленькая не понимаешь! Это хорошо, что есть тёти Маши... Всё! Больше уговаривать не стану, пойду на Широкую, там ещё живёт дядька Петро?
- Живёт.
- Хорошо. Адрес и телефон я у бабушки оставлю, или нет, стой, - начала копаться в карманах брюк Катя. – Вот, это визитка нашей точки, верхний телефон мой, по другому не звони, это его… этого… ну Сурена, - брезгливо сморщилась Катя. – Я побегу, а то времени мало. Но я ещё приеду, отныне чаще приезжать постараюсь. Отец не против, что я приходила?
Аня пожала плечами, держа в руках визитку.
- Вот и договорились. Как решишь, так и будет, а я побегу.
Катя свернула на улицу Широкую, Аня пошла прямо, сминая во влажной ладони картонную визитку розового цвета. Метров через десять швырнула её в высокую траву у дороги, побежала в магазин. Через полминуты прибежала и долго шуршала в бурьяне, разыскивая смятую бумажку, испугалась, вдруг ветром унесло. Нашла. Нашла и бережно разгладила её на коленке, убрала в карман платьица.
С кем Катя договаривалась неизвестно, она уехала, а через две недели, привезли шифер, доски, железо к дому Лидии Андреевны. Митрофан и Перто пришли, как только заметили технику у дома Лидки. Спорили о чём-то с хозяйкой, даже ругались, но на следующий день пришли с утра, трезвые как стёклышки. И закипела работа.
В доме на окраине тоже всё хорошо, Аня пошла в школу, отец занимался своими пчёлами, мотался в город. Бабушка Люба извелась вначале, как узнала, что приезжала Катерина, но потом успокоилась, к внучке присматривалась – ничего не изменилось в ней. А вот Алёшка задумчивый, трёх слов из него не вытянешь.
- Лёш ты что сам не свой после визита «супруги»? – спросила прямо мать, когда он заехал к ним средь бела дня. Отец на работе, Аня в школе.
- Уведомление пришло на развод.
- Ты из-за этого? Давно пора же, – удивилась мама.
- Да, нет… - сжимал и разжимал кулаки Алексей, сидя на скамейке во дворе. Прохладный сентябрьский ветерок наматывал паутинки на сетку в палисадник, срывал листья с вишни во дворе и кидал куда ему вздумается.
- А что? Живи и радуйся – освободился!
- Я и раньше не плакал. Про Аню думаю - мама ей нужна. Катька вроде за ум взялась, она и раньше была не дура, не любила меня никогда, но дурой не значилась. Растёт Анютка, а я что… мне бы в поле, я б там и жил с весны до холодов, или в горы! Только ради неё и возвращаюсь, - взгляд его блуждал по двору, скулы нервно подёргались.
- О-о-ох и натворили вы… - тяжело вздохнув, присела рядом Любовь Григорьевна. – Ты прав, с одной стороны. А с другой – Катька опять взбрыкнёт или выдумает чего: уедет или Анютку увезёт подальше, а нам, как быть? Жалко девчонку, но мать есть мать. Что Аня сама говорит?
- Ничего.
- Ну, да, что она скажет, она же боится тебя предать. Да... да, дети обычно это так и расценивают – предательство, да и многие взрослые.
- Тебе-то откуда знать? Вы же всю жизнь с отцом вместе душа в душу.
- Ага, прям идеальные,- прыснула мама. - А то в наше время не расходились и детей не бросали. Ты взрослый человек – решай сам, а мы поддержим.
- Спасибо мам. Вовка не заезжает?
- Заезжает, - совсем расстроилась мама, паутинка морщин вокруг глаз проступила ещё резче, - денег постоянно занимает, не хватаем ему. Отца просил кредит взять.
- А сам, что?
- Так, у него уже несколько, говорит, не дадут. Не хватает на мазут, на удобрения.
- А отец что?
- Что ты, - отпрянула мама, - какой кредит? Он и слов таких знать не хочет. Отказался конечно, проценты там сумасшедшие, куда только Вовка лезет.
- Ладно мам, я поеду, мне к часу в город, в налоговую.
- Тебе на что? – удивилась Любовь Григорьевна.
- Да не в саму налоговую. Максим со старой работы просил туда подвезти мёду несколько банок, у него там мать живёт. Сказал, меня уже ждут, - усмехнулся Алексей, поднимаясь со скамейки. – Видишь, как оно работает, сегодня ты помог человеку, а завтра он тебе вон какую услугу делает.
- Поезжай, а Анютку я встречу со школы.
Алексей уехал. Мама совсем расстроилась – не повезло Алёшке, откуда в нём только силы такие мудрые решения принимать, другой бы поганой метлой погнал такую жену и мать. У Ани наверняка теперь душа рвётся, мается, кого выбрать. О ней-то, о непутёвой мамке она тоже спрашивала, значит, любит, помнит только хорошее. А с чего забыть, мать родила, воспитывала, а потом упорхнула. Куда? Одной Катерине известно.
Раньше назначенного времени Алексей подъехал к одноэтажному зданию новенькой налоговой инспекции. Кругом многоэтажки жилые и пустые строящиеся, детские площадки, мусора, правда много, но детей разных возрастов как муравьёв: там в футбол играют, здесь с мамочками только ходить учатся, другие на велосипедах носятся, скорость не сбавляют, на скейтах катаются по дорожкам, не пугаясь машин. Одно слово - новый микрорайон. Алексей аккуратно припарковался, чтобы никому не мешать, открыл багажник, бережно достал сумку со сладким товаром, разложив покрывало на багажнике, начал выставлять баночки. Маленькие - пирамидками, трёхлитровые всего две поставил справа.
Напротив, бабульки сидели на раскладных стульчиках у низеньких столиков, продавали всякую всячину, сигареты, жвачки, семечки стаканами из алюминиевых мисок, конфетки, леденцы, пружинки цветные. Маленькие прилавки пестрят - детей манят. Бегают к ним детвора за разной мелочёвкой.
Одна, крайняя слева бабулька без походного стульчика, продавала пучки зелени, прямо с рук. Женщины проходя мимо останавливались около неё, спрашивали цену и шли дальше. Бабушка Аглая первая поздоровалась с Алексеем, разговорились, оказалось почти земляки – из соседнего посёлка она. Остальные, видимо, городские, чинно кивнули в ответ на приветствие Алексея и недовольно отвернулись.
- А я о тебе слышала от наших местных. Мёд у тебя, говорят, небадяженный, честный!
- Ну раз говорят, значит, так и есть. - скромно ответил Алексей, неудобно ему тут стоять – место незнакомое, люди неприветливые, косятся на него.
Из одноэтажного здания инспекции люди пошли, по одному, парами, а то и компаниями – обед начался. Останавливались на пяточке возле бабушек, покупали безделушки . Одна женщина в пиджаке и прямой юбке ниже колена, лет сорока, с короткой, элегантной стрижкой остановилась возле бабушки Аглаи, парой слов перекинулась, купила пучок зелени – самый пушистый выбрала. На остальных смотрела пренебрежительно, с раздражением, на лице написано: не тронь, ударит током.
Взгляд зацепил Алексей – чуть выше среднего, здоровый, сбитый мужик, даже симпатичный на вид, на щеках только рытвины и шрамы. Одет прилично: рубашка клетчатая с рукавами по локоть, брюки старомодные, но отглаженные. Стоит тут, мнётся - хорошо устроился! Да такому здоровенному мужику только на стройке работать или поле пахать, а он чистыми ручками покрывальце поправляет на капоте, баночки свои переставляет – перекуп! Одно слово – перекуп. Оценила его дама в строгом костюме.
- И вы туда же? – с неприязнью сказала она, встретившись с ним взглядом. - Мало вам рынков? И не стыдно вам? На каждом углу пристраиваетесь, из детской площадки готовы сделать базарную площадь. Постыдились бы… вокруг дети, а вам перекупам всё мало.
Алексей молчал.
- Наталья Ильинична, - обратилась к ней бабулька с зеленью, видимо, не первый день знает. – Это Лёшка – пасечник, не перекуп он вовсе... Земляки мы с ним.
Наталья посмотрела через плечо на пожилого адвоката, высокомерно, разочарованно.
- Всё равно, милиции на вас нет! Устроили тут базар-вокзал! – огляделась она на стихийное место торговли, бабульки стихли на минутку, потом снова принялись болтать.
Наталья Ильинична прямая, как солдат на параде, пошла дальше. Алексей, покусывая нижнюю губу, посматривал на часы каждую минуту, через пять минут начал собираться. Чувствовал себя дураком.
- Алексей, ты куда же? – испуганно спросила землячка, она-то надеялась с ним доехать, на автобусе сэкономить.
- Поеду на рынок, сдам перекупам к чёртовой матери! – зло брякнул он. Он хоть и не ответил женщине в строгом сером костюме, но зацепила она его за живое.
- Какой рынок?! Скоро закроется, а спекулянты по утрам там собираются, ты, видать, совсем ничего не знаешь, - усмехнулась бабуля. – Не обращай внимания, Наташка она такая, - растянула в улыбке своё землистое в мелкую морщинку лицо бабушка Аглая. – Видать, начальник сегодня вздул как следует, а так она добрая. Сколько стою здесь, она всегда у меня покупает. Не торопись, касатик. Вон, - махнула она рукой на двух пожилых женщин, они направлялись к ним от дальнего подъезда. – Не к тебе ли идут с банками?
Это действительно его клиентки, те, к кому он собственно и приехал по рекомендации старого знакомого. Они так громко нахваливали его мёд, что за час у него разобрали всё, одна трёхлитровая банка осталась. И землячка распродалась, стояла рядом с ним, радуясь его удаче.
- Ну вот, а ты уезжать собирался…
По дороге домой бабуля времена колхозные вспоминала: как создавали, строили, сколько сил и времени оставили, а теперь что? Про Наталью много говорила, какая она хорошая, хоть и строгая. Вещи приносит от детей своих больших, от других, ношенные, но хорошие и деревенским отдаёт, молочникам бутылки пустые пластиковые, просто так. А что сегодня на неё нашло непонятно.
Утомила его баба Аглая, но довёз прямо до дома, сумки во двор занёс. Дальше ехал наслаждаясь тишиной и думал:
- Ноги моей больше не будет в том микрорайоне! – а перед глазами гневное, высокомерное лицо женщины в строгом костюме.
Продолжение ______________
Имена, фамилии, названия населённых пунктов вымышленные, любое совпадение-случайность.