Ой, хлопці! – восклицает старик, опираясь правой рукой на костыль. – Такий в мене пес, що я вже собак заводить не буду. Зараз розкажу.
– Приїхали американці, і всіх скастріровали, – делится историей чернобылец. – А мій паразіт лежав, з двора нікуда. А потім, як вони поїхали, всі там, пробачте мене, без яєць, а він вострєбований, понімаєш!
Всьо! Покинув хазяїна – і він вже там вожак стаї чорнобильської.
С тех пор в родной дом Каштанчик приходил всего несколько раз, пока окончательно не поселился на пустынных улицах.
Здание бывшего государственного архива в Чернобыле
То, что так легко далось псу – сорваться с цепи, забыть дорогу домой – у Шилана не вышло. Да он и не хотел.
Коренной полещук, на которого повесили издевательский ярлык "самосел", родился под Чернобылем, в селе Кошивка. Работал учителем начальных классов в Красно и в Горочанах. В покинутый и закрытый город вернулся в 2000-м вместе с женой.
Супругу, которой давно нет, пенсионер и сегодня называет с почтением – Паша Романовна.
– Взяв жінку на десять років молодше, – вспоминает о ней. – Щоб на чужих баб не завідувати, от. Троє дітей в мене. Ось цю хату купив років за п’ять до аварії, щоб тут жити. Десь за сім тисяч п’ятсот рублів – тих, наших, совєцкіх.
Дед Михайло делает зарядку с самодельными гирями
После смерти жены Шилан искать новую любовь не стал. Шутит, что выбора в Чернобыле нет, одни "кислицы" остались.
– Так, кислиці! – смеется он. – Поїв кисле яблуко – оскома! Нашо мені такі?
Для нечастых гостей у деда Михайла своя культурная программа. В его дворе мини-музей, где под навесом покоятся осколки прошлого, найденные в окрестных чащах и реках.
Немецкие консервные банки, снегоступы, гильзы от снарядов, военные котелки, колеса от телег. Винил Эдиты Пьехи Апрелевского завода грампластинок. Советские плакаты и таблички.
В коллекции Михаила Шилана два автомобильных номера, которые он нашел в лесу
"Ось це якось прийшла жінка до моєї, – показывает Шилан трафарет с надписью "Родине – ударный труд". – Каже: "Я тобі принесла, бочку з огірками будеш накривати".
В зоне осталось много советской символики и плакатов
Дед Михайло и сам как осколок. Осколок Полесья, где силен и радостен всякий, кто твердо стоит на земле и крепко верит в высшие силы.
Однажды Шилан взял чужое стихотворение и переделал его в псалом. Он повествует о беде, уничтожившей будущее, и о желании умереть в родном доме. Но даже эта печальная лирика в исполнении деда Михайла перед журналистской камерой не звучит как капитуляция.
– Господи, сотвори із нами! І нехай ненавідящіє нас і нашу землю будуть осоромлені. Амінь! – крестится чернобылец.
Несмотря на техногенную катастрофу, самоселы зоны выглядят здоровыми.