Два имени в русской литературе и истории вызывают наибольшее отторжение у советских людей: Солженицын и Суворов (Резун).
Вот Солженицын (про него все всё знают: он из семьи кулаков, он нарочно получил 8 лет и пошёл в лагерь, чтобы не убили на фронте, он был стукачом, он всё врал в своём «ГУЛАГе», он выдумал, что арестовывали невиновных – добавьте сами его грехи) сделал главное: вот бригада зеков на лагерной стройке, вот обычный мужик Иван Денисович, получивший срок за то, что признался, что был в плену, значит, шпион, и тянется эта немудрящая жизнь за проволокой, такая тягучая, и остаётся в этой жизни один смысл: не стать стукачом или шакалом. Остаться человеком!
Вот Суворов (перебежчик, предатель, виселица плачет, мерзавец) сделал иное, но тоже главное: перечеркнул многолетние труды тысяч советских историков и идеологов. Историк Д. Хмельницкий делает вывод: «Приговор Солженицына «Сталин – убийца» восприняли безоговорочно. Приговор Суворова «Сталин – агрессор» – переварить не получается. Психологически реакция понятна. Если Сталин убийца, то мы – жертвы. Если Сталин агрессор, то мы – соучастники».
Возникает совершенно неразрешимый конфликт: это спор не научный, а идеологический, аргументы здесь бесполезны.
Воспоминания о Победе в Великой Отечественной войне – это единственное светлое пятно в памяти советского человека. Идея благородной роли нашего советского народа в одолении нацизма и Гитлера оправдывала всё: и гигантские потери в коллективизации, и страдания переселённых «виноватых» народов, и рабский труд в колхозе и на заводе без права уволиться, и нищету бараков и коммуналок, и страшные (поэтому до сих пор не подсчитанные) потери на фронтах, поэтому отказаться от неё оказалось психологически гораздо труднее, чем распроститься с самой коммунистической идеологией.
Теория Суворова – будь она доказана – лишает массу людей нравственного оправдания тягот собственной жизни. Если Резун прав, то советские люди не спасители мира от фашизма, а агрессоры, которые начали захваты в Польше («спасаем братские народы»), в Прибалтике («освобождаем от угрозы фашизма»), в Финляндии («отодвигаем границы»), а потом продолжили строительство «лагеря социализма» – как точно назвали, лагерь! Вот только побежали из «лагеря» «братские» народы, как только ослаб советский кулак.
Убеждённый диссидент Г. Владимов в статье «Была ли та война Отечественной?» подтверждает, что идет борьба не за историческую правду, а за право на историческую гордость. Владимов сформулировал это четко: «Оставим наших ветеранов при сознании, что они защитили родину, а не сумасбродный замысел своего правителя».
И другой диссидент В. Некрасов подвёл итог: «Дело наше оказалось неправое. В этом трагедия моего поколения. И моя в том числе…»
Риторический вопрос – кто были советские люди в войне, защитники или захватчики – лишен смысла. Были последовательно и теми, и другими.
Историк Д. Хмельниций делает жестокий вывод: «Жизнь советских людей, переживших сталинскую эпоху, моральных оправданий вообще не имеет. Её остается только стыдится, как стыдятся немцы четырнадцати лет нацистского правления».
Остаётся добавить, что если бы коммунистическое правление было признано преступным, то нынешние руководители, вышедшие из кадров КГБ и КПСС, никогда на пролезли бы во власть – сейчас у нас была бы совсем другая страна.