«ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ»
(СССР, 1982. РЕЖ. РОМАН БАЛАЯН). IMDb: 7.5 / Я: 7.8
Пожалуй — самый сильный фильм о кризисе среднего возраста у мужчин. Конечно, я видел его и в 80-е (но что мог там понять молодой пацан, разве что вздохнуть, что «Терминатор» — интереснее). Конечно и позже я его видел неоднократно, зацепляя кусочки из телевизора. А вот посмотреть внимательно, вдумчиво, в режиме кинопросмотра удалось в первый раз.
Очень сильное кино. Очень точное кино. Сильнейшая роль Олега Янковского, сложнейшая задача режиссера Балаяна — показать экзистенциальный кризис, хтонический ужас мужчины, который за три дня до своего 40-летия осознал, что он стоит на вершине своего биологического цикла, дальше все пойдет под откос — а вершина эта похожа на мусорную кучу и ничего стоящего у него нет. А есть нереализованные амбиции, растраченная способность любить, профуканная жизнь.
«Я есть! Я живой! Я существую!» — в ужасе кричит человечек, пряча этот ужас за дурацкими ужимками, разрушая всю свою никчемную жизнь.
«Я тоже достоин любви! Я никому не желаю зла! Я хороший! Я умею летать!»
Но лето кончается — а люди не летают. А если и летят, раскачав жизненную ситуацию из-за всех сил — то потом обрушиваются вниз и отползают зализывать раны прочь от праздника жизни.
Твое лето ушло, парень. Осень становится все прохладнее. Зима близко.
В сценарии его звали Сергей Макаров, в кино он так и остался Олегом Янковским (первоначально на эту роль планировался Никита Михалков), гоняющим по закоулкам старых улиц центра неназванного города Владимир в районе Козлова вала.
Инфантил ли он? О да! Негодяй и мерзавец он? Наверное… Но его обояние, харизма, неподдельное страдание от самого себя располагает, на мой взгляд, главного героя этого фильма где-то между Зиловым Олега Даля («Утиная охота» А. Вампилова, фильм «Отпуск в сентябре») и Мюнхгаузеном того же Янковского. И здорово перекрикается с Михаилом Платоновым из «Неоконченной пьесы для механического пианино» в блестящем исполнении Александра Калягина.
Плохой хороший человек, который задыхается в окружающем его мире.
В многочисленных рецензиях на этот фильм постоянно педалируется мысль, что Роман Балаян снял едва ли не приговор поздней советской интеллигенции, подвел итог «поколению шестидесятников»… Не знаю. С момента создания фильма прошло больше сорока лет, поменялись поколения, общественный строй, сам быт и провозглашаемый идеалы — а фильм по прежнему остается очень понятным, близким и, оттого — эмоционально цепляющим.
Режиссер тогда как раз сам находился в пресловутом кризисе среднего возраста — не снимал уже более пяти лет, испытывал серьезные проблемы финансового, личного и творческого плана и очень хотел снять что-то современное, чтобы «выплеснуть всю желчь» и (как он признался потом в воспоминаниях) сам тоже летал во сне, просыпаясь потом с ужасом в окружающую его реальность. Описывая Олегу Янковскому его творческую задачу в этом фильме Роман Бабаян дал образ: «Это фильм про дерево, которое стоит в воде и умирает от жажды».
Это очень удачный образ. Понятный многим мужчинам на грани кризиса среднего возраста.
Позволю себе закончить цитатой из заметки Ольги Коваленко (журнал «Сеанс»):
«Сережа Макаров зарылся в стог сена, свернувшись комочком. Так опускали руки герои, утомившись держать в одной безразличие, в другой — иронию, и прикрывать ими лицо. В отсутствие всякой маски человек становится ребенком — ранимым, честным, беззащитным. Когда станет страшно и холодно — ребенок примет ту позу, в которой он еще мог решить, появляться ли ему на этот свет. Герой Янковского засыпает себя землей, и та его принимает.»
Игорь Скиф на портале Альтерлит