— Мне так жаль, — проговорила она и глубоко вздохнула, — жаль, что я не смогла познакомиться с твоими родителями. Мне кажется, они были замечательными людьми.
— Были, — Андрей сжал её в ответ, поставил подбородок на её макушку, потом легонько поцеловал, — мне тоже жаль, что они не узнали тебя. Ты бы им понравилась. Особенно маме. А папа тебя долго проверял бы на надёжность и сознательность, задавал бы миллион вопросов.
Вика подняла голову и посмотрела на него.
— Выкопал бы мою родословную до третьего колена? — слегка улыбнулась она, чтобы разговор не становился слишком болезненным.
— Да, что-то вроде того. Примерно это он сделал, когда я подружился с Лёхой. Одобрил его только после того, как узнал, что его отец тоже бывший военный и с хорошим послужным списком. Самого Лёху он ещё долго пытался дрессировать, когда он появлялся у нас дома. А когда мы сбежали служить в спецназ, кажется, проклял вместе со мной.
— Мне кажется, он всё равно гордился тобой. Здесь столько фотографий с твоей службы. Они следили за твоими успехами, ждали и переживали.
— Теперь я тоже так думаю и всё это понимаю, но как-то поздновато. Ладно, — отстранился он и отошёл к дивану, присел напротив папки с документами, — мне нужно тут немного покопаться и найти бумаги на дом. А ты можешь выйти в сад, вот эта створка — это раздвижная дверь.
Андрей указал на одну из частей «окна». Вика на мгновение задумалась, не остаться ли с ним, ведь ему скорей всего, тяжело здесь находиться психологически. Но всё же решилась выйти, судя по предложению, он хотел побыть один.
Створка двери оказалась очень тяжёлой для обычной раздвижной стеклянной. И Вика, только выходя, поняла почему, стёкла были необычной толщины, похоже, особо прочными, а рамы металлическими. Компромисс между красотой и защитой.
Задний двор действительно представлял собой сад, да такой красивый, будто в небольшой парк попадаешь, а не выходишь подышать воздухом из загородного дома. Чудесным образом высокие ржавостволые сосны на дальнем краю участка оказались вписаны в пейзаж вместе с лиственными деревьями, явно посаженными искусственно. Извилистые, узкие тропинки, разнообразные кустарники, дикие цветы на аккуратных горках, кусты заброшенных роз и шиповника. Всё это многообразие так искусно смешано и составлено в единую композицию, будто рисовал их опытный и талантливый художник. Без профессионала тут явно не обошлось.
Вика прошлась немного по дорожкам из мелкого шуршащего гравия и вернулась к дому, не желая надолго оставлять Андрея. Тот сидел над бумагами и смотрел в них, будто и не видит текста на самом деле. На лице его замерла глубокая задумчивость и, может быть, даже тоска.
— У вас потрясающий дом и очень красивый сад, неужели всё это строил твой отец?
Андрей моргнул и посмотрел на Вику, стоящую в стеклянных дверях.
— Да. Папа строил дом, без конца его доделывал и переделывал. Искал совершенство. А мама занималась садом, она ради этого даже получила образование ландшафтного дизайнера, потом и студию свою открыла с друзьями, украсила тут половине посёлка участки.
— Удивительная красота. Мне здесь очень нравится. Дом такой большой и просторный. И не такой уж мрачный.
— Не считая некоторого декора… — Ветров бросил взгляд на витрину имени себя.
— Оля тоже тут жила?
— Да, наверху была её комната. Она переехала сюда после смерти отца, чтобы мама не оставалась одна, пока я в командировках. Это была моя идея. Но Оля в итоге тоже очень полюбила этот дом.
— Я могу её понять. Он прекрасен. Такой брутальный и крепкий, но одновременно воздушный.
Андрей откинулся на скрипучую спинку дивана, коричневая толстая кожа натянулась широкими складками.
— А я не знаю, — вздохнул он, — всё равно воспринимаю его как семейный склеп.
Вике стало немного обидно за дом.
— Может, если его обновить немного, чуть освежить обстановку и декор, то и ощущение это пройдёт? Это совсем не то же самое, что наши крохотные квартирки. Тебе не хочется здесь больше жить?
— Оля меня тоже об этом спрашивала. Предлагала переехать сюда к рождению ребёнка. Места тут много, комнат полно, у него будет своя детская, а в саду можно построить площадку.
Вика улыбнулась от мысли, что по этому дому могут бегать детские ножки, но тут же потухла. Это будет ребёнок Оли и Андрея. Не её.
Не их с Андреем.
Так что радоваться тут нечему, наверное. И мечтать не о чем.
ДАЛЬШЕ