Тахон встал сегодня пораньше, хотя у него был выходной. Дело в том, что он обещал дедушке сесть с утра на Маруську и доехать до Скалозубки. Посмотреть, как там дом, всё ли на месте. Ну, а самое главное — привезти, когда лошадь пойдет обратно с каменоломни, дядьку Мича. Трактиру требовался ремонт, а лучше этого гнома — плотника не найти в округе.
Тахон надел доспехи и взял свой топор в дорогу, стражникам Гурд разрешал, конечно, ходить в свой выходной в обычной одежде, но только внутри замка, а снаружи будь любезен в полном обмундировании, разрешалось только полушлем снимать и перчатки. «Брок», двуручный топор боевого гнома, можно было удобно переносить на спине. Для этого надевался специальный кожаный ремень, он отличался от обычного тем, что имел зацепы сзади и дополнительный ремешок, перекидывающийся через плечо наискосок, гном ловким движением закидывал топор за спину, закрепляя стальную часть на пояснице, а рукоять пристегивалась в области плеча стальной заклепкой через кожаный хомут.
Капитаном было принято решение, для топора нужны ножны, от лишних вопросов любознательных. Не хотелось постоянно отвечать на вопросы, почему руны так ярко светятся и почему они оранжевые, и как так вышло, что их четыре, а не три, как у всех подобных оружий. Дед Архид выкроил отличный чехол из толстой свиной кожи. Нет, перед боем его снимать не нужно было, если вдруг враг заставал врасплох, можно смело наносить удар, клепки легко расстегнутся, и ножны сами слетят, практически не повредившись.
Подкрепившись плотненько свиным окороком, Тахон вышел к главным воротам и стал ждать лошадку с телегой, сегодня Маруська едет не одна, Бограда отправили за отчетами в каменоломню.
— Аааа, это ты, дружок, — громко сказал высокий стражник, дежуривший сегодня на въезде, — я думаю, ты это или не ты, а это ты, оказывается.
— Это я, дядь... — и тут Тахон понял, что никогда не знал, как его зовут, — эмм...
— Да, вот так, и ты туда же, — взгляд стражника поник, — никто не знает, как меня зовут, а я всем говорил, специально подходил к каждому и представлялся, а с тобой знакомился? Не помню, ладно. Я тот стражник, который не впускал тебя, когда в первый раз пришел в замок. Ну? Вспомнил? Это мы с ребятами договорились не впускать тебя. Имя мое Стебан.
Стражник протянул руку, Тахон подал в ответ, и Стебан сжал ее так крепко, что искры из глаз полетели у гнома.
— Ну что, будем знакомы? — улыбнулся стражник, не отпуская руку. — Только ты уж запомни, пожалуйста, приятелей нужно помнить, а то с кем ни познакомлюсь, стороной меня обходят после. Странные какие-то.
— Хорошо, дядь Стебан, — прокряхтел гном, пытаясь освободить руку, но всё напрасно, кисть была зажата, как в тисках, — крепкие у тебя руки для человека, да, пожалуй, и для гнома будет чересчур.
Стебан отпустил руку и расхохотался:
— Всё время забываю, извини, понимаешь, я рос в семье без отца, с мамой, бабушкой и тремя сестричками. Так вот, мама, дабы прокормить голодные рты, брала белье стирать со всей деревни, а когда сестренки подросли маленько, то и на них брала тряпья, уже и с соседних деревень. А мне, как мужчине, доверяли только отжимать, вот я и довел технику до совершенства, через полгода так выжимал, что можно было и не сушить после.
— Понятно, — сказал Тахон и встряхнул кисть, — только давай договоримся, при встрече просто махать рукой или кивать.
— Ага, я теперь на воротах всегда буду дежурить, со сменщиком только меняться через день, капитан сказал со всеми подозрительными здороваться обязательно.
Гном постоял еще немного, лошади все не было, и только Альма, увидев его из окна трактира, выбежала на улицу:
— Тахон, ты за плотником в Скалозубку?
— Угу, и дом проверить, всё ли нормально.
— Вот правильно, дома нужно проверять и проверять, мой тоже посмотри, ключ под ковриком у порога.
Альма посмотрела по сторонам, как будто огляделась:
— Дружочек, привези мне из дома посуду, ладно? Ту, что для гостей использовала, тарелки, ложки, чашки, здесь с этим трудно. И вот еще что...
Альма подошла к Тахону близко, посмотрела на высокого стражника, стоящего в нескольких шагах у ворот, и что-то прошептала на ухо.
— Ого, — удивленно ответил гном, — ладно, посмотрим.
— Я тебе доверяю, мой мальчик, — договорила Альма и ушла обратно в трактир дорисовывать вывеску, она никак не может придумать подходящее название.
Послышалось ржание лошади, из-за поворота показалась Маруська с телегой, на которой сидел Боград и бочки с вкусной горячей кашей, мешок булок, квас и железный чан с жаренными куриными котлетами. Запах стоял такой, что когда телега поравнялась с Тахоном, тот хоть и завтракал с утра, но слюнки потекли рекой.
— Как ты с этим справляешься? — спросил гном «кучера».
— Очень просто, — ответил Боград и достал котелок, в который ему положили отдельно кашу с котлетой в дорогу, — запрыгивай, пора ехать, и так припозднились сегодня.
Гном залез на телегу с третьей попытки, в железных доспехах это делать было крайне неудобно, даже Стебан подошел подтолкнуть и по привычке протянул руку Бограду, но тот в ответ просто кивнул.
— Ну что, поехали, Боград, — сказал Тахон, хорошо усевшись на солому, снял топор со спины и удобно облокотился на одну из бочек. — Угу, поехали.
— Ну, чего стоим-то?
— Тахон, ты же знаешь, Маруська сама везет телегу, когда захочет, я не управляю ею.
— Маруська, трогай, родная, гномы в шахте устали и хотят кушать, — крикнул Тахон.
Лошадка фыркнула, повернула голову, пытаясь посмотреть назад, топнула два раза копытом о землю и потихоньку потянула телегу.
— Дорога не близкая, ехать несколько часов, раньше обеда точно не приедем, — сказал Боград и тоже прилег, прислонившись к другой бочке. — Ты как хочешь, а я обычно дрыхну в пути, сильно укачивает, видишь ли.
— Или ты можешь по дороге рассказать мне какую-нибудь историю, — улыбнулся Тахон.
— Не знаю я историй, а хотя нет, одну вот знаю, слушай, — Боград закрыл глаза.
Давным-давно, когда я был еще маленький, жила в нашей деревушке девочка, звали ее Тать. Родителей у нее не было, только бабушка. До чего бойкая девчонка была, ух... С мальчишками дралась, представляешь. Так вот, с ранних лет у этой Тать стали проявляться некие способности. Вроде как магические, вроде как и нет. Приезжали наставники с королевской школы магии, смотрели, качали головой и уезжали обратно. Нет, говорят, никакой магии, в классическом виде уж точно, даже намеков. Дело в том, что Тать могла видеть будущее, причем как на короткий срок, так и, как выяснилось, на года. Естественно, она, не будь дурой, не делала этого при королевских посланцах, прекрасно знала, куда увозят магов, бабка рассказала.
Бывало, соберутся деревенские мужики на охоту, а она прибежит, бросится одному на шею и вцепится в рубашку, да так, что не снять.
«Дядя-дядя, не ходи», — ревела девочка, никак не успокаиваясь.
Это позже к ней уже стали прислушиваться, а поначалу смеялись и недоразвитой считали. Пошли мужички в тот день в лес, да на медведицу с медвежонком набрели, та и задрала с перепугу того мужичка.
Или вот еще, все ребята в «зашвырни кота» играют, а она сидит, палочкой рисует на земле дерево и человека под ним, да так усердно рисует, по несколько раз проводит очертания. Вцепилась в палочку, ладонь расцарапала до крови, слезы ручьем, все равно рисует. И что ты думаешь? Вечером пришли мужики с лесопилки, рассказывают, как одного чуть не придавило, дерево само, ни с того ни с сего, упало рядом с лесорубом, еле успел отпрыгнуть. Главное, не гнилое, не трухлявое. Мальчишки тут же рассказали про выкрутасы Тать, и все еще долго думали, маленькая ведьмочка хотела убить или, наоборот, спасти лесоруба своими узорами на земле.
— Да много таких случаев было, она и мне предсказала, говорит, умрешь ты, глупый гном, на лошади, но будет это не скоро, — сказал Боград, вдруг замолчал, и тело его обмякло на соломе.
— Дядь Боград, ты живой? — Тахон встрепенулся и стал тормошить гнома за грудки. — Эй, не пугай меня так.
— Да живой я, живой, — очнулся гном, — закемарил просто, говорю же, укачивает.
Гномы молча продолжили путь. Боград достал котелок с едой и стал наворачивать за обе щеки.
— Так что там с девчонкой? — спросил Тахон.
— С ведьмочкой-то? А кто ее знает, не по душе она была соседям, люди не то что не любили ее, скорей боялись. Ну кому охота было знать, что умрешь не сегодня-завтра, вот и писали на нее доносы во дворец, до самого Верховного мага, говорят, дошло. Выслали за ней отряд усмиренных магов, те приехали, нашли ее на опушке леса, хотели надеть кандалы, а она возьми да и улети. Не спрашивай меня как, я не видел, а вот то, что маги уехали без Тать — это видел. Люди болтают, взяла и взлетела, маги как оцепеневшие стояли, все понимали и ничего не могли сделать, ни слова сказать, ни рукой пошевелить, и магия как будто в них иссякла на время. Так и улетела, поднялась выше деревьев и в сторону леса.
— И что, больше никто ее не видел?
— Неа, — Боград вытер нос рукавом куртки, — говорят, когда бабка ее умерла, то на кладбище видели кого-то. С дороги могилу видно, и люди, проходящие мимо, видели склонившуюся женскую фигуру. Подойти, конечно, никто не захотел, дураков нет.
Гномы молча ехали дальше, Боград уснул, а Тахон смотрел на деревеньки, мимо которых проезжала их телега, после отклонил голову назад, долго смотрел на небо, облака и тоже уснул.
Проснулся Тахон от ржания Маруськи, она остановилась возле Скалозубки и ждала, пока гном слезет.
— Вот это да, чуть не проехал свою остановку, — сказал Тахон. — Ну, Маруська, с меня морковка.
Гном спрыгнул с телеги, взял свой топор, закинул его на спину и пошел в сторону деревни:
— На обратном пути дождись меня обязательно, я с тобой поеду.
— Лады, заеду за тобой, — ответил Боград и тихо добавил: — Если не усну.
Тахон направился в сторону своего дома. В деревне было как-то по-странному тихо, такой глухой тишины он не слышал ни разу в жизни. Ни гномов, ни людей не было видно и слышно. Да что там гномы, ни пения птиц, ни шелеста листвы деревьев, и даже скрипа старой сосны не было слышно.
«Не к добру всё это», — подумал Тахон и погладил ручку топора за спиной, он почему-то слегка завибрировал, чего раньше не случалось, — «Тише, Брок, всё хорошо, папа рядом».
Гном дошел до дома, где жил с дедом Архидом, и открыл калитку. Она запиралась только изнутри на задвижку, но можно было снаружи отпереть, если знать, как просунуть руку. Во дворе было тоже тихо, кур дед раздал соседям, так как уезжал срочно и некогда было их рубить. Хряка с поросятами, по той же причине, отдали Исашке, у него нет отца и пять сестричек.
Тахон обошел дом, все вроде как раньше, погреб без крыши на месте, кузня стоит. Открыл дверь дома, вроде никого не было, замок на месте, дома чисто. Вышел снова на улицу.
«А где все соседи? Обычно ребятня бегает по деревне, визг девчонок, крики мальчишек, даже собаки не лают, с роду такого не было», — подумал Тахон. — «Надо дойти до дома тетки Альмы, она просила всё проверить».
Гном шел по деревне, заглядывая через забор на соседские дворы, пытался вглядываться в окна, никого не было, все как будто взяли и ушли куда-то.
Калитка Альмы открывалась так же, один мастер делал засов, Тахон без проблем ее открыл. Достал ключ под ковриком и открыл висячий замок на бывшем трактире. Дверь открылась, в доме все по-прежнему, уезжая, Альма все оставила, взяла только одежду и самое необходимое. Тахон прошелся по комнатам, потом расстелил на столе скатерть, сложил железные тарелки, ложки, кружки, половник и всю кухонную утварь, что попалась под руку. Завернул скатерть узлом, сделав таким образом импровизированный мешок.
«Ну, вроде всё», — подумал Тахон, взял узелок и вышел во двор. — «Оставлю-ка я пока посуду на крылечке, тетка Альма просила к бабке Клавьете зайти, и дядьку Мича пора найти, лошадка недолго в каменоломне разгружается».
Гном перешел на другую сторону деревни и двинул к дому бабки. Топор не переставал вибрировать, то тише, то чуть сильней. Калитка у Клавьеты не запиралась, не было нужды, соседские детишки прибегали к ней каждый день, она рассказывала им сказки и угощала пирогами или плюшками, которые сама пекла. А самый ее вкусный пирог был с черникой, никому рецепт не рассказывала, говорила, семейный секрет, как ни просили соседки — ни в какую.
Вот этот рецепт-то и просила добыть тетка Альма, когда шептала Тахону на ухо у ворот: в трактире должно быть главное блюдо, которого нет нигде в других местах, люди должны сходиться со всей округи, чтобы его попробовать.
— Эй, тетка Клавьета, ты дома? — дверь дома была тоже не заперта, Тахон постучал три раза и вошел, не дожидаясь ответа. — Это я, Тахон, ты тут?
Гном осмотрел единственную комнату в доме и увидел, что бабка спит на кровати. Только как-то странно спит, лежит на покрывале, одетая, да еще и в обуви. Как дышит тело, тоже не было видно, точно мертвая. Тахон подошел к кровати, нагнулся над телом и повернулся левым ухом ко рту бабушки, дыхание есть.
Гном подумал:
«Раз бабка спит, поищу-ка я пока рецепт пирога среди ее записей».
Тахон тихонько, стараясь не разбудить, подошел к тумбочке, аккуратно открыл, хорошо, та не скрипела, и стал рыться среди кучи разных бумажек. Клавьта была травница, от своей бабки научилась, где какая травка растет и чего лечит, а к старости лет забывать начала. И либо чтоб самой не забыть, либо чтоб не пропали зря знания, стала записывать, передать учение некому. Своих детишек у нее не было, а те, что навещали старушку, больше сладкими плюшками интересовались, чем лечением.
Гном перебирал бумажки толстыми пальцами и никак не мог найти нужную.
— Положь на место, — раздался голос за спиной, Тахон почувствовал холодок по коже.
Гном обернулся, бабка сидела на кровати и смотрела на него, не моргая.
— Ты чего там потерял? М? — продолжила Клавьета.
— Я?
— Ну не я же! — улыбнулась бабка. — Правду говорят про вас, охранников.
Тахон закрыл ящик и подошел к бабушке:
— Что в деревне происходит? Где все? Почему ты спала? От чего такая гробовая тишина?
— Так ты что, ее не видел? — сказала Клавьета.
— Кого?
— Старуху с растрепанными волосами, одетую в лохмотья, — бабка снова легла, — глаза у нее черного цвета и без белков, я подумала, смерть ко мне наконец-то пришла, говорю: «Подожди минуточку, причешусь да губки свеклой накрашу, надо же платье красивое надеть, когда гномы хоронить будут, должна хорошо выглядеть». Столько ее ждала и на тебе, пожалуйста. Пришла, когда я не в настроении.
— Дальше-то что? — заволновался Тахон.
— Да ничего, взяла меня за плечо и спросила что-то, я не расслышала, тогда она завизжала так громко, что я сознание потеряла, вон кровь даже из ушей текла, оказывается, смотри. Просыпаюсь, а в моем ящике роется толстый гном. Ты чего хотел-то?
— Понимаешь, тетка Альма...
— Всё понятно, можешь дальше не продолжать.
— Выслушай, она открывает в замке лорда новый трактир, — вдохновенно продолжил гном, — нам жизненно необходимо главное блюдо в сие заведение. Лучше твоего пирога мы ничего не пробовали. Ты только представь, все жители в округе будут приезжать, только чтобы его отведать. Как тебе такое?
— Ладно, уговорил, только назовите пирог в меню «Клавьета», а то я знаю Альму, — бабка встала с кровати и пошла к столику, — сейчас тебе запишу на бумажке.
— Договорились, я пока дядьку Мича поищу.
Тахон вышел из дома, прошел в калитку и обратил взгляд на дом напротив, это был его с дедушкой дом, и там кто-то был во дворе.
— Эй, — крикнул гном.
В калитке родного дома вдруг появилась старуха, вся в черных лохмотьях и длинными седыми волосами, развевающимися на ветру. Она смотрела прямо на Тахона. Гном взялся за ручку топора и был готов прямо со спины резким движением рубануть, он тренировал такой удар не раз. Ведьма завизжала на всю деревню, исчезла и вдруг появилась прямо перед лицом гнома. Тахон не мог пошевелиться, руки его стали весить тысячу булыжников, и по всему телу была дрожь. Топор сильно вибрировал.
— Где он? — проскрипела ведьма, темно-синие вены проступили через бледную кожу ее лица.
Продолжение следует...