День рождения Андрюши в 4 года мы отпраздновали в карт-центре. Но ни Леха, ни его родители туда не приехали.
Дома Андрюша все так же по вечерам и выходным сидел у компьютера. Теперь в выходные он мог просидеть за ним почти весь день. Вместо тракторов он стал смотреть более «дебильные» мультики – как что-то давят и ломают прессом, что-то давят колесами машины, как что-то разбивается при падении со скалы и т.д. Леха часто по вечерам играл в компьютер. Но играл он только в одну игру – в танки. И стал сажать рядом с собой Андрюшу. Леха рассказывал ему про танки, говорил их названия, объяснял, как надо стрелять. И Андрюша очень полюбил танки, забыв навсегда про свои тракторы. А скоро и сам начал играть в эту игру. Правила он, конечно, еще не знал. Он просто катался по полю и стрелял, куда придется. С этого момента он стал сходить с ума по танкам и по всему военному. Это увлечение так и осталось у него самым главным до конца его жизни.
В 2019 году книжки дома мы не читали. Да и вообще, ничем развивающим уже не занимались. В игрушки дома Андрюша тоже практически перестал играть. Ему было «некогда», он все время проводил за компьютером. А вот в садик постоянно брал с собой какой-нибудь танк. Без игрушек в садик он никогда не ходил. И, наверное, с 4 лет у него появился интерес к телевизору. Андрюша стал более усидчивый, по сравнению с предыдущими годами. Но все равно, когда на диване смотрел телевизор, то все время подпрыгивал, крутился, залезал на спинку дивана. В общем, спокойно сидеть не мог.
Андрюша любил разговаривать сам с собой. Когда играл в компьютер, постоянно озвучивал происходящие действия. Он не замолкал ни на минуту. Но так делал и Леха. Может, от него Андрюша этому научился? Да и в остальное время Андрюша постоянно что-то проговаривал, замолкал только во сне. Часто он повторял по кругу какие-то фразы из мультиков или из окружающей жизни. Почти вся его речь состояла из тех фраз, которые он где-то и от кого-то слышал. Сам выстраивать предложения он не умел. Поэтому и на вопросы он продолжал так же отвечать «невпопад».
Я же с Андрюшей с самого рождения очень мало разговаривала. В основном, это были лишь какие-то команды или запреты – «Сделай то-то», «Не лезь туда», «Не делай этого». Либо какие-то вопросы по обучающим занятиям. А вот просто так, по душам, мы никогда с ним не говорили.
Лехина мама стала настаивать, чтобы мы водили Андрюшу на занятия к платному логопеду. Даже нашла объявления и выписала нам номера телефонов. Но с Андрюшей и в детском саду логопед хорошо занималась. Поэтому я даже не стала звонить по этим объявлением.
Еще до 4 лет мы с Андрюшей начали ходить по разным детским развлекательным центрам. Он был очень активный, ему нравилось везде лазить и прыгать. Но хватало его максимум на 1 час. Потом он сильно уставал, перевозбуждался, и появлялась агрессия, которую он выплескивал на окружающих. Часто приходилось уводить его оттуда в плохом настроении.
1 июня мы ездили в ГорСад. На аттракционы я с ним идти боялась. Думала, что он из-за своей активности мог выпасть с этих каруселей. Покатались лишь на поезде. Это было некое подобие «американских горок», не сильно большой высоты. Ему нравилось играть в лабиринте из труб, с сухим бассейном. Мы прокатились с ним на барже по нашей реке Томь. Но я все время боялась, как бы он не упал в воду. И первый раз посетили веревочный парк. Он Андрюше очень понравился. Потом мы стали иногда посещать такие парки (у нас их несколько в городе). Ходили пока только на самом первом уровне. Я шла рядом с ним и подсказывала, что нужно делать. В этом, 2023 году, хотела уже перевести его на второй уровень. Но Андрюша так и не дождался это лето…
В этом периоде Андрюша научился целоваться. Наверное, в детском саду его воспитатели целовали. Они, чтобы его успокоить, обнимали его и ласково разговаривали. И мне говорили делать то же самое. А дома мы с Лехой никогда не целовались. Поэтому Андрюша не мог этого видеть. А целоваться Андрюше очень понравилось. Он подползал ко мне на диване и целовал в губы. Мне это было неприятно. Я старалась отворачиваться и подставляла щеку. А Леха мне говорил, чтобы я целовала ребенка, если он так этого хочет. Но я не могла себя пересилить. И ближе к 5 годам Андрюша уже так не делал.
В июле мы с Андрюшей съездили на 4 дня в Горный Алтай. Там ему понравилось кататься на лошадях. Мы катались каждый день. После первой такой прогулки у меня от седла еще долго все болело. Я кататься больше не стала. А Андрюшу отправляла с конюхом. Он его катал полчаса по полям. Вернувшись в город, Андрюша еще долго вспоминал лошадей. И мы поехали с ним в конный клуб. У них на сайте я прочитала, что они берут детей в конную секцию с 4 лет. Я хотела записать к ним Андрюшу. Но там мне сказали, что информация устарела, и теперь они берут детей только с 6 лет. Поэтому мы почти каждые выходные просто туда приезжали, Андрюша катался верхом на лошади. Больше всего он любил ездить на большой лошади, а не на пони. Иногда инструкторов не хватало, и я сама полчаса водила лошадь с Андрюшей за уздечку. Кроме лошадей там было много других домашних животных, которые просто паслись вокруг территории. Мы любили их смотреть и трогать. Там были козы, свиньи, утки, гуси, овцы, кошки. Иногда выводили верблюда в загон на улицу. Нам с Андрюшей очень нравилось туда ездить. Но в начале 2020 года все посещения из-за пандемии были запрещены. И вернулись мы туда только весной 2021 года.
Летом Андрюша уже лихо гонял на своем трехколесном самокате. Но тормозить по-прежнему не умел. Тормозил ногами об асфальт. Я показывала ему тормоз, объясняла, но он делал по-своему. Один раз мы приехали в гараж за картошкой. Андрюша там увидел свой велосипед, который ему дарили Лехины родители на 2 года. Стал на нем кататься сам. Я забрала его домой. Он катался на нем дома. Мы брали его несколько раз на улицу. Но он был откровенно мал Андрюше. Это выглядело, как минимум, смешно. И я купила Андрюше велосипед побольше, с двумя маленькими страховочными колесиками. Также прилагалась и ручка для мамы. Мы 3 года учились на нем кататься. Но ничего не получалось. Андрюша никак не мог крутить педали. У него получалось это только «под горку». Даже по ровной поверхности у него не хватало сил давить на педали. Выручала ручка сзади. Я всю дорогу толкала велосипед. Я «грешила» на тугие педали. Смотрела, как катаются другие дети. И за все время встретила лишь одного ребенка, который только-только учился ездить, у него точно так же ничего не получалось. Поэтому освоить велосипед мы так и не смогли.
В начале августа я с Андрюшей съездила в Новосибирск на 3 дня. Гуляли в зоопарке, купались на Обском море. В один вечер мы купались и играли на берегу недалеко от нашей палатки. Андрюша попросил закопать его в песок. Я начала это делать и почувствовала вновь дыхание смерти. Меня обуял невероятный страх, тряслись руки, но я продолжила это делать, чтобы не огорчать Андрюшу. Я зарывала его в песок, а перед глазами в это время стояла картина, как будто я закапываю его в могилу. До сих пор, глядя на фотографию, я помню то самое чувство. Но Андрюше в то время было очень весело.
Осенью мне двоюродная сестра посоветовала сходить к платному неврологу. Сказала, что это самый лучший врач во всем городе. У сестры старший сын тоже был немного с проблемами, она его водила по всем специалистам. И мы с Андрюшей сходили к этому врачу. Один прием стоил 1000 руб. В кабинете было много игрушек, и Андрюша сразу же к ним полез, начал доставать все подряд. Я кинулась его останавливать, чтобы он не делал бардак. Но невролог сказала: «Ничего-ничего, пусть берет. Это нормально». Я рассказала о наших проблемах. Поговорили о лекарствах, которые мы принимаем. Я сказала, что бабушка Андрюши – педиатр, и она настаивает на уколах «Кортексина» (она незадолго до этого говорила, что Андрюше надо проставить «Кортексин»). Но невролог сказала, что «Кортексин» Андрюше только навредит. Он будет возбуждать и без того слишком активную нервную систему. Также невролог сказала про «Тенотен», что это – бесполезные таблетки, пустая трата денег. Еще она сказала, что описанные мною состояния Андрюши похожи на эпилепсию (как-то это маленько по-другому называлось, более длинно, я уже не помню). И нужно это исключить. Для этого надо сделать опять ЭЭГ во сне. Посоветовала нам платный центр, где это делают по вечерам (в бесплатной больнице делают только до обеда).
Мы поехали в этот центр делать ЭЭГ. Цену я тут уже не помню. Нам удалось записать ЭЭГ только с третьего раза. Время приема каждый раз было с 4 до 6 часов вечера. Я забирала Андрюшу после обеда из садика, чтобы он там не спал. Дома он, кстати, после 4 лет спать в сончас перестал, спал только в садике. Первый раз, пока мы ехали в этот центр, Андрюша начал дремать в машине. Кресло стояло на переднем сиденье, и я тормошила Андрюшу, как могла. Но на ЭЭГ Андрюша так и не смог уснуть. Тогда врач там посоветовала нам купить таблетки «Мелаксен» (для сна) и дать половинку Андрюше за час до приема. Я так и сделала. Во второй раз там был другой врач. Но она, выждав совсем немного времени и не дав Андрюше заснуть, зашла к нам в комнату и стала одевать ему на голове шапочку с присосками. Андрюша устроил крик и истерику. И уже было не до сна. В третий раз я попросила записать нас к первому врачу. На регистратуре мне сказали: «Я понимаю вас. Многие не хотят идти на прием к этому (второму) врачу». В третий раз, также выпив таблетку, у нас получилось уснуть. Врач аккуратно надела шапочку и записала ЭЭГ.
Мы опять пошли на прием к платному неврологу. Она сказала, что эпилепсии у Андрюши нет. Я спросила про другие результаты из ЭЭГ. Но ответила, что мы исследовались только на эпилепсию, поэтому больше ничего она сказать не может. И еще сказала, что больше не видит смысла нам ходить к ней на прием и тратить деньги. Ничего другого, отличающегося от обычной поликлиники, она нам порекомендовать не может.
В 4,5 года я купила для Андрюши большую двухъярусную кровать. А до этого он продолжать спать в своей маленькой детской кроватке. Он уже давно научился сам в нее залазить и вылазить. Большая кровать ему очень понравилась. Я сразу постелила ему наверху. А внизу мы днем играли. Иногда я там спала сама ночью. Андрюша все так же писался почти каждую ночь. Редко, когда оставался сухим. А вот менять постель на втором ярусе стало очень сложно. Залезть туда я не могла. Боялась, как бы не проломить деревянные прутья своим весом. Со стула тоже не дотягивалась. Поэтому каждый день менять ему постель я не стала. По утрам откидывала подушку и одеяло, чтобы просыхала простыня. А постель меняла 1 раз в неделю.
Андрюша часто в своей комнате ел какие-то вкусняшки. И почему-то все фантики бросал за эту большую кровать. Я никогда его за это не ругала, просто объясняла, что нужно выкидывать в мусорку. Но он делал по-своему. Также было потом и в общаге – за его креслом обнаруживалось множество фантиков. Но не только фантики я там обнаруживала. У Андрюши было каломазание. В этом периоде он сам никогда не менял трусы и не мылся, если такое случалось. Делал только тогда, когда я это замечала. Начал сам это исправлять только в последний год, в общаге, да и то, не всегда. И за кроватью, и в общаге за креслом, кроме фантиков я всегда находила засохшие куски какашек. Наверное, он их вечером выковыривал и кидал туда.
В следующую зиму на коньках мы не катались. Каток недалеко от нашего дома заливать не стали, а на другие мы не поехали. Да Андрюше коньки и не интересны были тогда. Перед зимой у нас недалеко от дома закончили строить спортивную площадку, и там образовался земляной откос, на котором дети зимой стали кататься. Мы тоже туда ходили. Катались на снегокате. Я каталась вместе с Андрюшей, потому что рулить он еще не умел. И если скатываться с горки Андрюше еще хоть как-то нравилось, то подниматься на нее Андрюша никак не хотел. Приходил мне тащить в одной руке снегокат, в другой – Андрюшу. Снежки лепить Андрюша тоже так и не научился. Я ему лепила, а он их кидал.
А вот в бассейн все также ходили, почти каждую субботу. Андрюша уже очень быстро плавал. Дополнительный пояс из вспененных материалов я ему уже не одевала, он плавал только в жилете. Зато ласты стали как раз. Ему понравилось прыгать в воду с бортиков или специальных тумбочек. Половину нашего купания как раз и занимали такие его прыжки. Я все время ему говорила, чтобы он прыгал дальше. Боялась, что ударится головой о край бассейна.
Дома мы с ним все еще купались вместе в ванне. Он не проявлял интереса к гениталиям, не задавал никаких вопросов на эту тему, и я никогда не ловила его взгляды «туда». В ванне мы играли очень долго, часа по 1,5. Ванна у нас была большая – 615 литров. Мы брали с собой много игрушек. Часто Андрюша выливал в воду весь мой шампунь. Я стала покупать ему для этих целей специальную пену или самый дешевый шампунь.
Перед Новым годом мы с Андрюшей остались вдвоем. Леха больше не жил с нами. Андрюша долго еще спрашивал: «Где папа?». Я все время отвечала, что он на рыбалке. Андрюша очень скучал. Я не могу представить, как сложилась бы наша жизнь, если бы мы продолжали жить вместе. Возможно, эту трагедию удалось бы избежать. Но у меня не было бы тогда второго сына. А вообще, его появлению поспособствовал Андрюша. За это я всегда была ему благодарна. Если бы Андрюша не родился, я бы не ушла в декрет, и меня бы не выгнали с работы. А не выгнали бы с работы – я бы не стала искать новую работу, никогда бы не познакомилась с Виталей и не родила бы второго сына. Таким образом, только рождение Андрюши повлияло на поворот событий в моей жизни. Возможно, он пришел в этот мир, чтобы дать родиться маленькому Витале. А на Леху, после нашего расставания, я никогда не держала зла. И если бы он не «воспитывал» меня физически, то мы хорошо бы жили. Пусть и без любви… Леха с Виталей – очень разные. Леха – очень вспыльчивый, но и быстро отходчивый. Он снаружи такой злой и агрессивный, а внутри – добрый и ласковый. Виталя же, наоборот, - снаружи весь добрый и нежный, заботливый, а внутри у него - большая злость и жестокость. На похоронах Андрюши я заметила, что Леха буквально видит меня насквозь, все правильно чувствует по моим словам и жестам. А вот Виталя никогда не мог меня понять. Во время нашего знакомства он мне рассказывал, что увлекался психологией, читал соответствующие книги. Он любил по выражению лица собеседника улавливать его мысли и намерения. А на меня он долго и пристально смотрел несколько месяцев. Но потом сказал, что никак не может понять, что я думаю и чувствую, не может меня «раскусить», что такое у него первый раз в жизни. Наверное, это все потому, что у меня отсутствуют многие эмоции, а те, что есть, на моем лице никак не отображаются.
В это время у Андрюши исчезли истерики на улице. Он перестал падать на землю и кричать. Последнюю такую истерику я помню в январе 2020 года. Я катала его на снегокате. У него внезапно испортилось настроение, он начал падать со снегоката и психовать. И разбил об снегокат свой снеголеп, который я ему купила несколько дней назад на последние деньги. После этого я на него сильно орала на улице. Но это была последняя подобная истерика на моей памяти.
После ухода Лехи мы с Андрюшей стали читать книжки перед сном. Я ложилась на нижний ярус кровати, Андрюша лежал наверху. Я ему читала. В одной книжке были загадки. Я стала их читать. И удивилась, как Андрюша ловко их начал отгадывать. Потом поняла. Он сверху подсматривал, видел картинки и называл, что там было нарисовано. После этого я отодвинулась подальше, и Андрюша уже больше ничего не отгадывал. До загадок нам было еще очень далеко. У Андрюши абсолютно отсутствовало мышление подобного плана. Он, точно так же, как и я, совсем не умел думать. А мог только повторять известные ему действия. Поэтому загадки мы так и не освоили. Чтение книжек на ночь тоже продолжалось совсем недолго, всего несколько месяцев, пока у нас в доме не появился Виталя. Потом я это дело забросила.
Я все так же разрешала Андрюше играть в компьютер, сколько он захочет. Но стала часто заходить к нему в комнату и следить, во что он играет. Я ему говорила: «Играй во что хочешь, но чтобы не было никаких стрелялок, убивалок и кровищи». И он это понял. А то до этого ему понравилась игра «Стикмэн», где нужно было игрушечного человечка убивать разными изощренными способами. Иногда, заходя в комнату, я видела на компьютере что-то подобное, тогда Андрюша моментально выключал игру. И повторял: «Никакой кровищи». Иногда мы играли с ним вместе. Ему нравилось сидеть рядом и смотреть, как я играю. Часто, когда он не мог пройти какое-то место в игре, он звал меня. И я ему помогала. Но он не задерживался надолго на одной игре, часто их переключал с одной на другую. Точно так же, как раньше смотрел мультики. Я сейчас вспоминаю это время с особенной теплотой. Все-таки, нам было хорошо вдвоем. Хоть немого и скучновато.
После ухода Лехи я решила переставить Андрюшин горшок в ванную. Мне уже давно надоела эта бесконечная лужа вокруг него на полу. Но Андрюша на такую перестановку ответил протестом. Днем иногда он ходил по-маленькому в унитаз. Но чаще – в горшок, стоя. И если с унитазом мы более-менее подружились чуть позже в этом плане, то дела по-большому не пошли совсем. Андрюше не стал ходить в горшок, который стоял в туалете. На унитаз он тоже еще не садился. Он стал делать это в штаны и размазывать вокруг – по плитке в ванной, по обоям в своей комнате, по дивану, по стульям. Это было жутко. Я тут же вернула горшок обратно в его комнату. Но Андрюша еще долго продолжал свои размазывания повсюду. Только с появлением Витали это прекратилось.
С 4 лет Андрюша чистил зубы. Но делал это редко. Чаще всего, когда мылся вечером в ванне. А вот по утрам перед садиком у меня никак не получалось привить ему эту привычку. Утром Андрюша всегда просыпался в плохом настроении. Спать мы ложились не поздно – с 9 до 10 вечера. Будила я его в 7.30. Но он никак не хотел вставать. Я брала его на руки, снимала с кровати, усаживала на кухонный стол и начинала одевать. Он сопротивлялся. Часто выводить из дома мне приходилось его силой, держа за руку. Чтобы как-то его угомонить, я давала ему в это время печеньки, булочки или кусок хлеба. Так мы и шли в садик.
В садике Андрюша уже ел сам ложкой. А вот дома ни в какую не хотел это делать. И я продолжала его кормить сама. Он мог взять вилку, наколоть сосиску и есть ее. А вот поесть ложкой картошку, суп или лапшу – нет. Да и с этого возраста он вообще суп и кашу перестал есть. Любил только гречку, картошку или лапшу. По утрам в выходные мы пили с ним какое «Несквик» с молоком. А вот чай Андрюша никогда не пил дома. От чипсов мы практически отказались. На это у меня просто не было денег в тот момент. Я ходила в магазин без Андрюши, чтобы он ничего не выпрашивал. Раз в месяц сама брала ему маленькую пачку самых дешевых чипсов. С 3 до 5 лет я покупала для Андрюши настоящее деревенское молоко (на работе уборщица приносила). Кипятила его, Андрюша с удовольствием пил. Он любил также разные йогурты, творожные сырки и другую сладко-молочную продукцию.
Второй год в садике был уже более спокойным, чем первый. Андрюша ко всем привык. И самое главное, все привыкли к нему. Некоторые конфликты еще случались, но это было крайне редко. А вот в образовательном процессе Андрюша вызывал у педагогов большое беспокойство. Однажды мне понадобилась характеристика из детского сада для психиатра. В ней я прочитала, что Андрюша практически не усваивает программу, на занятиях ничем не интересуется, когда все сидят и занимаются, он просто валяется на полу. В том году у них были занятия с психологом. Это было добровольно, по желанию родителей. Я тоже не стала отказываться и подписала согласие. Психолог брала к себе каждого ребенка на индивидуальные занятия. И вот, в начале 2020 года психолог вызвала меня на беседу. Она описала передо мной картину, что меня ждет в ближайшем будущем с Андрюшей. Приводила примеры знакомых ей детей. Сказала, что Андрюша не сможет учиться в школе. Да, я отдам его в 1 класс. Но вскоре учителя замучаются с ним и заставят перейти на домашнее обучение. Мне придется бросить работу и сидеть целыми днями дома с Андрюшей. Но психолог предложила выход из ситуации. Нужно было перевести Андрюшу в специализированный детский сад. Там малочисленные группы, Андрюша не будет уставать от количества детей. Там с каждым ребенком занимаются индивидуально. И самое главное, там есть дефектолог. Психолог сказал, что может прямо сейчас позвонить в тот сад и договориться, чтобы мне провели экскурсию. Но я отказалась. Сказала, что подумаю. И я долго думала. Я бы рада была отдать Андрюшу в такой сад. Но меня смущала территориальная отдаленность. Этот сад был в центре города, рядом с ж/д вокзалом. Я представила, как утром буду туда добираться через все «пробки», потом возвращаться обратно на Лесную поляну, на работу. И также вечером, сначала туда, а потом обратно домой, опять через «пробки». На эти поездки каждый день у меня уходило бы не менее 3 часов (против 30 минут на Лесной поляне). Для меня это было бы невыносимо. И только из-за этого я не стала Андрюшу никуда переводить.
Но я всерьез задумалась о госпитализации в психушку. И решилась на это. В феврале я позвонила в регистратуру и записалась на определенную дату. Мы стали готовиться и сдавать анализы. Но первый блин оказался комом. Один из анализов оказался непригодным – у Андрюши нашли глистов. Мы неделю лечились дома, опять сдавали анализы. Запись в психушке пришлось перенести на другую дату – на 16 апреля. Но это был день рождения Андрюши, я уговорила нас записать на 17 апреля. Они согласились. Мы опять готовились к этой дате, сдавали анализы, собирали документы и характеристики из детского сада. Все анализы были хорошие. День рождения Андрюши, 5 лет, отпраздновали дома. Я хотела его куда-нибудь сводить, звонила по разным местам, но все было закрыто из-за пандемии. Весь вечер его дня рождения я провела с тяжелым сердцем. Мне очень не хотелось отдавать его в психушку, мне было страшно, и не хотелось с ним расставаться. Я весь вечер не находила себе места. Поэтому я даже не захотела разговаривать с Лехиной мамой, когда она звонила поздравить Андрюшу. На утро я отвезла Андрюшу с пакетом вещей в психушку. Но какова же была моя радость, когда в регистратуре мне сказали, что из-за пандемии всех детей выписали раньше времени и отправили по домам. И новых пациентов пока не принимают, до неопределенного времени. А ведь я звонила туда неделю назад, они сказали: «Приезжайте». Я просто прыгала от радости, выйдя из этой психушки. Радовалась, что все будет, как прежде, что не придется с ним расставаться. Я отвезла Андрюшу в садик, а сама пошла на работу.
В описанном периоде с Андрюшей стало уже легче. Он научился разговаривать и выражать свои мысли, хоть и весьма трудно было его понять. Он стал спокойнее. Уже можно было с ним о чем-то договориться, несмотря на то, что он далеко не всегда меня слушался. Он уже не требовал так много внимания к себе, как это было раньше. Научился развлекать себя сам. И чаще всего – компьютером, как бы это печально не звучало…