Строфа из длинного стихотворения о Грине в школьные годы так впечатлила дочь, что листок с написанными строками был прикреплен к карте на стене в изголовьи кровати и висит там до сих пор.
Он жил среди нас, этот сказочник странный,
Создавший страну, где на берег туманный
С прославленных бригов бегут на заре
Высокие люди с улыбкой обманной,
С глазами, как отсвет морей в янтаре,
С великою злобой, с могучей любовью,
С соленой, как море, бунтующей кровью
С извечной, как солнце, мечтой о добре.
Благодаря Крапивину, Грин пришел к ней вовремя.
А вот ко мне он в детстве опоздал...
Впервые я прочла про Грэя и Ассоль и алые паруса "Секрета" в повести Игоря Всеволожского "Рыцари моря". Не раз затем встречала упоминания в других художественных книгах. Плюс этот романтический символ реющих на горизонте парусов надежды так затаскали в журнальных и газетных публикациях, что превратили в привычный затертый штамп. Наверное, многие помнят одноименную рубрику в "Комсомольской правде". Рубрика была любимой, но когда книга с тем же названием попала ко мне в руки, то ожиданий не оправдала - слишком они были завышены. А повесть, названная автором феерией не произвела феерического впечатления - обычная романтическая сказка. Надо было читать ее лет в 10-11, а не в 14.
Но проходит время, много времени, и ты вновь открываешь книгу. И вдруг удивляешься: по-прежнему сплетаются наивность и предсказуемость сюжета, но уже не раздражают ни порой избыточная вычурность языка, ни клишированность героев, ни мелодраматичность сюжетных ходов.
И то витиеватый и "высокий" до местами кажущейся нелепой пафосности, то простой и точный язык рассказов меня сейчас абсолютно устраивают. Может быть, просто незаметно сошел на нет юношеский максимализм? Не знаю. Грин настиг меня в возрасте "хорошо за тридцать". Я читала "Золотую цепь" и жалела, что не встретила книгу раньше. А "Дорога никуда", да еще после фильма "Человек из страны Грин", который сейчас тоже уже кажется наивным, легла на душу, прочертив по ней свою дорогу, ведущую в знаменитую Гринландию.
Страны этой вовсе на карте не сыщешь,
Но в море, где волны ударят о днище
Скользящей стремительной лодки твоей,
Где парус косой, побираясь, как нищий.
Пьет черную пену косматых зыбей,
В тот час, когда горечь ветров нестерпима,
Сквозь легкое облако раннего дыма
Увидишь ветрила его кораблей.
Вместе с "Кораблями в Лиссе", "Капитаном Дюком" и другими рассказами вернулись ко мне и "Алые паруса". И меня уже не изумляла сентиментальность мальчиков, плачущих по ночам над страницами Грина. Один из этих мальчиков после ночных рыданий написал песню на его стихи, которую ему довелось исполнить вдове Грина.
Не шуми, океан, не пугай -
Нас земля испугала давно.
В теплый край, в южный край
Приплывем все равно.
Нина Николаевна очень растрогалась, подарила Мише Анчарову и его однокласснице по томику произведений Грина с дарственными надписями и приглашением в Крым. Всю зиму ребята строили планы летней поездки, но наступившее лето было летом 1941 года...
Михаил Анчаров после войны стал писателем, художником, сценаристом. Из его песенок вырос целый жанр бардовской песни. О Грине он пел еще одну на стихи Владимира Смиренского:
Он много исходил дорог,
Пустых, как небеса,
И алым пламенем зажег
Косые паруса.
Наверное, надо избавиться от детской наивности, накопить определенный жизненный опыт и некоторый цинизм, чтоб в зрелом возрасте взяв в руки книгу, поймать наконец алый отсвет этого пламени.
"Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом, стараясь разглядеть, не начнет ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты? Между тем время проходит, и мы плывем мимо высоких, туманных берегов Несбывшегося, толкуя о делах дня."
Может быть, именно этот зов дал возможность получить удовольствие от чтения сентиментальной, чуточку мистической истории о юной девушке, бегущей по волнам, ничего не предъявляя автору ни за "извилистость" сюжета, ни за мельтешение событий и героев а особенно героинь, ни за банально подтасованную в пользу "синицы в руках" концовку.
А может быть, прочитанная биография писателя дает понимание.
Я даже давний, черно-белый фильм "Бегущая по волнам" посмотрела с удовольствием, хотя слова о Несбывшемся в нем произносит не главный герой, а прожженный негодяй. Но именно в этом тоже есть свой смысл.
Я несколько раз пыталась вызвать обсуждение, заводя разговоры о перечитанном среди участников нашего библиотечного клуба. Но не находила отклика в глазах собеседников, ведь это всем кажется смешным - читать столь наивные и банальные подростковые произведения, когда написано столько нового, еще не прочитанного! И только один сказал, что да, возможно действительно до наивности нужно дорасти.
Меня мучила невозможность найти нужные слова, чтоб разбить мощную стену с давно отпечатанным на ней штампом "устарело".
И снова и снова я вспоминала любимые стихи Анчарова:
Мне тыща лет, романтика подохла.
Но нет, она танцует у окна...
Я вижу этот танец, и он совсем не кажется мне надоевшим или устаревшим!
Эту книгу я долго ждала, не покупая другие. Именно Бродский, "Великий Савва" мог стереть штампы, отмести легкое недоуменное пожатие плеч, показав созданную Грином страну так, что невозможно будет скользнув по страницам скучающим взглядом, равнодушно перевести глаза на что-то другое. Именно его иллюстрации не позволяют отнести произведения в разряд легкой детской романтики, а причисляют к советской классике.
Грин и Бродский.
Два таких значимых имени, сошедшихся, соединившихся в одной книге - в тяжелом шикарном издании "Речи" с рифленой обложкой.
Строго, стильно, лаконично.
От обложки и форзаца до словаря морских терминов.
Сильно, мощно.
Именно эти два слова для меня становятся определяющими в характеристике иллюстраций. И в то же время тонко уловленная и точно переданная атмосфера каждой повести, каждого рассказа.
Многие из рассказов Грина автобиографичны, а многие выдуманы, сплетая в себе виденное и слышанное автором, его грезы и страхи, надежды и раздумья.
Высокого неба густая раскраска
Туманилась медленно. Кончилась сказка,
Ушел небывалой страны властелин.
Но с неба широкую тучу, как маску,
Сорвал журавлей пролетающий клин,
Игрушечный змей пробивался сквозь тучи,
Стучали пролетки, и ветер летучий
Примчал к нам веселое прозвище: "Грин".
И в каждом столетье свой сказочник бродит,
Загадкам старинным разгадку находит,
С улыбкой младенческой строит миры,
И замки он ставит, и стены возводит,
В чужих небесах возжигает костры,
Проходит по шумной земле новосельцем,
И всё, что услышит бесхитростным сердцем,
Подвластно закону великой игры.
Страна Грина доступна всем. Сними книгу с полки и получи в нее пропуск, стоит только открыть обложку и перевернуть страницы. Но вот какой ты ее увидишь зависит уже только от тебя. Как Лисс, в который заходят только парусные корабли, может при желании принять пароход, чтоб доставить туда Героиню повести, так и видимая всем страна открывается по-своему каждому своему читателю.
Но я уверяю вас, совершенно по-особенному она раскроется вам именно в этом издании.
А.Грин. "Бегущая по волнам"
________________________________________
* Автор цитируемых стихов - В.Саянов