Часть 21. Предыдущая часть.
- Привет, мама.
Ввалилась в родительский дом Катерина с большой сумкой.
- Ну… привет, блудня, - сурово глядела на гостью Лидия Андреевна, протирая руки полотенчиком на кухне. – Вспомнила?
- А я и не забывала, - перешагнула Катерина через сумку как цапля, уселась на неё в пороге, широко расставив ноги в брюках. – Что не рада? Столько месяцев не виделись... – устало улыбалась Катя, накрашенная, разодетая, волосы обесцвечены, мать чуть не выругалась, увидев её причёску, но сдержалась.
- Годов!
- Ах, да! Пару лет меня точно не было. Ну, как живёшь? Ремонт доделала?
- Доделывают, то что начали, а мне некому было начинать. Зачем приехала? – разглядывала мама взрослую дочь. Может и вправду надо было ремнём воспитывать, пока поперёк кровати лежала, тогда не выросла бы такой… неблагодарной.
- Доделать кое-что! – поднялась Катя с баула, повернувшись к маме спиной, нагнулась, расстегнула сумку и начала доставать что-то объёмное, тёмно-синее, или чёрное, не разберёшь. – Не смотри на меня так – будто иглы втыкаешь в спину. Непутёвая, да! Но что поделать, какая есть.
Катя повернулась к маме и развернула в руках велюровую дублёнку, на меху, длинную в пол, прямую как у горных пастухов.
- На кой ляд оно мне?! – равнодушно смотрела мать на обновку.
- Могла бы спасибо сказать, - обиделась дочь, - не дешёвка какая, - она швырнула тяжёлую дублёнку на полупустую сумку.
- А тут не показ мод и ценниками не хвастают, сама знаешь, где живём. Есть будешь?
- Буду.
- Сидай, сейчас разогрею рассольник, - полезла мама в старый пузатый холодильник за кастрюлей. – За Анькой, что ль вернулась?
- Можно и так сказать…
- А зачем она тебе, хвастать перед всеми, как этой телогрейкой? - кивнула Лидия на сумку.
- Это не телогрейка, а модная вещь! Знала бы, не пёрла чёрт знает откуда на себе. Ты что так взъелась на меня? – злилась Катерина.
- А ничего! Анька тебе игрушка бездушная? Захотела — бросила, захотела – забрала?! Ты о ней-то думаешь?
- Мам, я о ней и думала все эти годы, ради неё старалась. Мам, ты хоть знаешь, как я жила эти годы? – умоляюще смотрела Катя на мать, выпрашивая чуточку тепла, жалости, но не дождалась, наверное, потому что сама никому её не дарила в последние годы.
- Тебя никто не просил! Жила бы спокойно с мужиком. Семьёй занималась, домом. Ты хоть видела, какое Лёшка подворье отстроил? Его вся округа знает, по осени сами к нему едут за мёдом. Пасека у него своя, копошится как жук цельными днями и Анютка с ним.
Любка из неё хорошую девчонку вырастила, отзывчивая, приветливая – придёт ко мне и терпит. Терпит моё нытьё, а кому мне ещё выговориться, как не ей?! Дочерей-то у меня нет. Одна вон на тряпки повелась, другая за мужиком ползает, а он ноги об неё вытирает. Разъелся боров! На работу и не думает выходить.
Неужели я вас такими вырастила? Неужели с меня брали пример? Папку вашего лютого не бросала… из-за... - резко смолкла Лидия Андреевна.
- Нас?
Мама склонила голову, сглотнула слёзы.
- Что ты замолчала? Ты терпела, а мы виноваты? Ты же всю жизнь нас этим упрекала. А кто нас вырастил? Соседка, что ли? Или сами выросли? Ты нас такими воспитала, ты! И хотела, чтобы мы на тебя похожими стали, Алька, может, и стала, раз умирает за своим, а я не выдержала.
Ты же меня вытолкала из дому с сумкой к Алёшке, потому что сама не хотела помогать мне с ребёнком. Чужие люди приняли как свою, роднее всех родных стала Анютка. А могла ты, а не Любка Бабахина Аньку вырастить… Но ты испугалась и меня напугала. Хотя знала - не уживёмся мы с Лёшкой. Ему другая баба нужна, покладистая, понятливая, великодушная с ангельским характером.
Нарожала бы ему кучу детей, и пчёл разводили вместе, но нет – я тут!
- Всё испортила, теперь виноватых ищешь? – с сожалением смотрела на неё мать.
- Да ни о чём я не жалею, кроме того, что жизнь ему сломала, а всё остальное хоть три раза повтори – справлюсь! Ещё крепче стану.
- Ишь, какая стала, погляди на неё, а Анька тебе зачем?
- Да не мне. Маленькая она, а глаза взрослые, усталые – смотреть жалко. Оно ей надо?! Вас стариков обслуживать, про жизнь вашу бестолковую слушать. Захочет, поедет со мной, не захочет, за волосы тащить не стану. Разведусь с Алёшкой и пусть встретит, наконец, женщину порядочную, молодой - родят своего, зачем ему чужой ребёнок? А у меня теперь квартира есть и в деньгах не нуждаюсь.
- Обо всех подумала? Что же ты все эти годы о ней не вспоминала?
- Мне надо было за собой её таскать по рынкам и богадельням? Грязь всю на неё взвалить? Ты хоть, знаешь, мама, сколько порядочных людей ударились в торговлю, чтобы на ноги встать или просто прокормить семьи. А дети дома сами, пока родители карабкаются, родители, бабки, дедки им помогают, а не упрекают.
- Все тебе виноваты…
- Хватит! – повысила голос Катерина. – Я не затем приехала. Будет тебе ремонт, и крышу переделают, и забор новый поставят. Только не трогай меня, я не самая плохая здесь мать.
Обе вздохнули. Лидия принялась разогревать обед для дочери, Катерина отнесла сумку в дом, вышла с сияющей, переливающейся от дневного света, тёмно-коричневой шубкой. Аккуратная, лёгкая, свободного кроя, пуговка у воротника стоечки камнями обсыпана. Крутит, вертит на руках Катерина, мех так и струится – глаз не оторвать.
- А?! Как тебе? – гордилась собой Катя, искрящийся мех отражался в её безумных глазах. – Американка!
Мать так и присела на табурет, прикрыв сухонькой ладонью рот.
- Украла, - подумала она.
- Ну что, плохая я теперь мать? – улыбалась Катерина. – Анька будет у меня, как королева ходить! А не коровам под хвосты заглядывать.
- Это ж сколько стоит? – выдавила наконец, Лидия.
- Неважно! Для неё!
Катерина отнесла шубку в дом, быстро, но с удовольствием похлебала наваристого супчика. От души поблагодарила маму, даже в щёку поцеловала. Они немного поговорили, на этот раз спокойно без упрёков. Лидия Андреевна рассказала дочери, как жил её зять, внучка. Про Вовку не упоминала, у Катерины даже мысль не промелькнула спросить, она словно догадывалась, как он живёт. Через несколько минут собралась Катерина в гости к мужу.
- Не пустит он тебя на порог и правильно сделает! – провожала мама дочку в добрый путь.
Катя упаковала шубу в красивый, цветной пакет, не обращая внимание на ворчание матери, ответила:
- Ты вроде тоже не собиралась пускать... Накормила! Обогрела, "тёплым словом" одарила, - подмигнула Катя, мама отвернулась. - То-то, мам! Плохая, хорошая, но твоя. Вот так и Анька...
Катерина ушла, Лидия занялась привычными делами, думала и думала обо всём - не будет толку с Катьки, однозначно не будет!
Катерина шла по обочине вдоль знакомой дороги, когда-то она бегала к Вовке этой тропкой на гороховое поле, а ныне брошенное это поле бурьяном по шею заросло. Прошла мимо дома свёкров, калитка нараспашку, Любовь Григорьевна вёдра моет во дворе.
- Здравствуйте! – крикнула Катя и махнула весело рукой.
Люба выпрямилась, прищурилась, приложила руку ко лбу от солнца, пытаясь разглядеть, кто же с ней поздоровался – не узнала, но в ответ кивнула.
Вот и изгородь нового дома, двор широкий, телега с ульями за домом, навес самодельный из брёвен местной акации, Жигули бежевые во дворе. Коза белая пасётся за двором, куры копаются в пыли у дороги. Ворота деревянные нараспашку, видать, нет хозяина.
Катя перешла через дорогу, подошла ко двору, крикнула громко пару раз: «хозяева» - проверяла, нет ли собаки. В распахнутое окно рвались наружу светлые занавески , по мягкой траве во дворе воробьи перескакивали с места на место, выискивая жучков. Чисто, ухоженно, цветочки под окнами растут, ветки молодые повсюду посажены, и ещё ульи, ближе к огороду. В палисаде за домом Аня, копается, потому и не слышит. Катя огляделась.
Всё - как хотел, как мечтал, именно про такой дом Лёшка рассказывал ей, когда они вернулись в деревню и участок взял. Крыльцо деревянное с крашеными ступеньками, крыша на доме двускатная высокая, смотришь и любуешься, как будто всегда стоял здесь этот дом добротный.
- Что ты тут делаешь? – напугала Аня маму, та чуть не подпрыгнула.
- Фух! – схватилась она за грудь, - напугала. Засмотрелась я на дом - как на картинке.
- Да, он красивый.
- Ага.
- Так зачем пришла? – пыталась изобразить строгость Аня.
- К тебе, - протянула мама пакет, - вы вчера не взяли ничего, вот!
- Не надо, у меня всё есть! – отвернулась Аня, чуть приподняв голову.
- Да ты не торопись, посмотри! – достала Катя невероятного блеска шубку, - А? Гляди?! Норка! Таких в городе одна-две максимум, и то у таких мамзелей, - загадочно подкатила Катерина глаза, - тебе и не снилось.
Аня не шевельнулась, даже глазом не повела.
- Я присяду? – спросила мама, садясь на крылечко. – Рассказывай, как живёшь?
- Хорошо мы живём.
- Это я вижу, а сама-то как?
- Так же!
- Анька, иди сюда, - поманила дочку рукой Катерина, - ну, присядь. Трудно тебе, что ли, пару слов сказать матери?
- А тебе трудно было написать или передать мне пару слов? – обиженно спросила Аня, стоя перед ней, глаза налились слезами.
- И ты туда же. Значит, не могла. Перестань, Анют, я же от чистого сердца. Не ругаться приехала, повидать тебя. Отец сам звал.
- Могла бы и не приезжать…
- Могла, но приехала, как видишь. Присядь, - положила она ладонь рядом с собой на тёплую деревянную ступеньку. – Поговорим, как взрослые. Ты уже большая, мне скрывать от тебя нечего. Переманивать или настраивать против отца не буду.
Аня осторожно шагнула к маме, второй раз… присела. Сначала сидели молча, Катерина мяла свой подарок в руках, потом осторожно переложила дочери на коленки. Аня слегка провела по нежнейшему меху рукой – еле касаясь. Дотронулась до пуговки у ворота, коснулась атласной, прохладной изнанки.
- Ну что ты? Бери, - кивнула мама. Аня переложила обратно шубку на коленки маме. – Ну, хорошо, - вздохнула Катерина, - не хочешь, не надо, - безжалостно свёртывала она в клубок драгоценный мех и заталкивала в пакет. Аня губу прикусила. – Тогда просто поговорим…
Катя поставила пакет на землю сбоку, начала рассказывать дочери как жила эти годы, где её носило, с кем сталкивало, об кого било. Аня несколько раз хотела прервать маму, попросить замолчать- ей это не надо, она ей не верит. Но почему-то не могла, какая-то сумасшедшая жалость просыпалась у Анюты. В конце мама рассказала, зачем приехала.
- Я на развод подала, хочу папку твоего освободить от себя. Хочется, чтобы у него всё ещё наладилось. Хороший мужик - трудолюбивый, честный, правильный. Может, и сладится у него ещё жизнь? Как считаешь? – обратилась она к дочери. Аня пожала плечами поводя палочкой по земле, перед ногами в шлёпанцах. – Заглядывают на него женщины? Детей может, ещё нарожают, своих, родных, - Катя сделала вид, что не заметила, как Аня вздрогнула. – Свои-то они роднее всех.
Палочка выпала из рук Ани.
- Вот и меня потянуло к родному человеку, к самому дорогому. Не знаю… приехала бы или нет? - задумалась Катя, - если бы не встретила вас, но я уже здесь. Ань? – мягко обратилась она к дочери. – У меня квартира есть – школа рядом, училище недалеко. Хотя зачем оно тебе, ты в университете учиться будешь!
Я не настаиваю, но хочу, чтобы ты знала - я для тебя старалась. У тебя будет отдельная комната, ты сможешь ходить на танцы или на пение, куда там ходят девочки, я не знаю, сама деревенская. Клуб, наверное, до сих пор не работает? – уточнила Катя, Аня кивнула. – Я неидеальная мать, но родная. Решай сама…
- У меня есть своя комната.
Аня наверняка уже знала, что Алексей ей неродной отец, он либо сам рассказал – слишком честный, или она догадалась. Да и языки в деревне те ещё. Так что Катя выбрала правильную стратегию.
С большой дороги над селом свернул вниз трактор, через несколько секунд трактор въезжал во двор. Он остановился прямо напротив них. Алексей расторопно выбрался из маленькой кабины, спрыгнул на травку во дворе, испуганно глядя на дочку. Аня поднялась к нему навстречу, папа обнял её за плечи.
- Здравствуй, - сказал он жене.
- Привет, Лёша, - улыбнулась дружелюбно Катя. – Как здоровье?
- Не жалуюсь, как видишь.
- Это хорошо, - поднялась она со ступеньки, - засиделась я. Пора мне, матери обещала помощь. Ань, - взглянула она на дочку, Аня прижалась к отцу. – Ты заходи к бабушке, завтра я ещё здесь. Бывай, - кивнула она Алексею, - ещё увидимся.
Катя повернулась и пошла со двора, тут и собачонка откуда-то выскочила, лениво облаяла незваную гостью и опять исчезла в канаве, заросшей травой.
Аня с папой стояли, провожая маму взглядом, пока она не исчезла за кустом боярышника, что рос чуть поодаль от их дома. Пакет с шубой так и остался лежать на земле у крыльца.
****
- Не придёт она! – сокрушалась Лидия Андреевна, выслушав дочку дома. – Не сегодня, ни завтра, ты для неё почти чужой человек. Она Лёшку боготворит!
- Прибежит, как миленькая, - хитро погладывала Катерина во двор, через окно.
Мама головой покачала, не верила она дочери, но зачем ей Анюта понадобилась понять не могла.
Продолжение ______________
Имена, фамилии, названия населённых пунктов вымышленные, любое совпадение-случайность.