На четвертом курсе техникума меня определили на постой к двум старичкам. Жили они на квартале Энгельса, на улице Большевистской, рядом с Сормовским парком в маленькой однокомнатной квартирке. Это была пожилая супружеская пара, каждому из них было уже далеко за семьдесят. Старички они были просто замечательные – простые и очень добрые, жилось мне у них без всякого напряжения. К сожалению, совершенно не помню, как их звали.
Бабушка была совсем неграмотная, не умела даже расписываться. Оба очень любили смотреть хоккей, который тогда был очень популярен. Бабка называла эту игру просто, по – деревенски – «кокей».
А у деда жизнь сложилась судьба очень интересно. В Первую мировую войну из своей деревни его забрили в солдаты, он попал на фронт. В первом же бою он попал в плен к немцам, не успев даже ни разу выстрелить – его оглушило и засыпало в окопе землёй после взрыва снаряда. Когда очнулся, на бруствере окопа уже стояли немцы с винтовками наперевес.
После капитуляции Германии он попал во Францию, жил в Париже, устроился на работу на завод. По его словам, зарабатывал он вполне прилично – хватало и на квартплату за парижскую мансарду и на ежедневные ужины в кабачках. Как он рассказывал, «ходил во всём чистом», был у него и котелок с тросточкой. Даже со знаменитыми парижскими проститутками был знаком, о них он рассказывал с хитроватой улыбочкой.
Всё было замечательно в его жизни, но однажды появились в Париже советские эмиссары и начали агитацию за возвращение всех русских в Советский Союз. Соглашались не все, а дед согласился – ностальгия замучила. Приехал он в свою деревню, на севере Нижегородской области и ужаснулся: мать умерла от голода, корова сдохла, везде нищета и разруха, голод и запустение. Но обратного хода уже не было, и дед тронулся в Нижний Новгород. Здесь он устроился на завод «Красное Сормово», где и проработал всю свою оставшуюся жизнь, заработав к старости крохотную однокомнатную квартирёшку - хрущевку. Впрочем, он ни о чём, по – моему, не жалел, рассказывал о своих парижских похождениях с философским спокойствием. Хотя променять благополучную сытую европейскую жизнь на русскую нищету и разруху смог бы далеко не каждый.
Учтя печальный опыт с моим питанием, родители этот вопрос, наконец, отрегулировали: отец завёз продукты, которых вполне хватало не только мне, но и старикам: картошку, капусту, утиное мясо. Тут уж я выглядел не нахлебником, а кормильцем. Бабка варила щи с утятиной – их характерный вкус мне запомнился надолго. По воскресеньям, по давней, еще дореволюционной сормовской традиции, она наливала мне рюмочку крепчайшего самогона и, опять же по традиции, выпроваживала меня гулять. Часа полтора я выхаживал по Сормову, чувствуя себя потомком уважаемого сормовского рабочего.
В техникум по утрам я ходил через Сормовский парк пешком – это было не только полезно, но и интересно. Однажды осенью, неторопливо идя по тропинке парка, я увидел сквозь ветки деревьев большое серое пятно. Пригляделся и ахнул – слон! Оказывается, в Горький приехал передвижной цирк, и его работники выгуливали в парке его обитателей.
Во время учебы в техникуме на последнем курсе мне удалось побывать на представлении Вольфа Мессинга – величайшего парапсихолога и гипнотизера. Он творил удивительные вещи – гипнотизировал на сцене добровольцев из зала – под его внушением люди на сцене начинали раздеваться, представляя, что они находятся на пляже и им очень жарко. Мессинг читал мысли людей, записанные ими на бумажке заранее. Он просил любую женщину найти у своего знакомого в кармане какой – нибудь предмет, вроде расчески и, взяв её за руку, безошибочно находил этого человека в зале и спрятанный предмет. Всё это очень поражало воображение.
В силу своего недостаточного жизненного опыта я не мог в полной мере оценить тогда чудесные способности Мессинга. Только десятилетия спустя, я узнал подробно о его жизни и его таланте. Родился он до войны, кажется в Польше, в бедной еврейской семье. После того, как он чуть не умер после тяжелой болезни, он приобрел сверхъестественные способности. Эмигрировав в Германию, долгое время зарабатывал, демонстрируя свои способности. Затем привлек внимание Гитлера, был арестован гестапо и сбежал оттуда, загипнотизировав охрану.
Затем пробрался в СССР, был принят Сталиным, продемонстрировал ему свой талант, выйдя без пропуска с территории Кремля. Широко известна ещё одна история проверки способностей Мессинга. Его попросили получить в сберкассе миллион рублей наличными, естественно, без документов. Подойдя в сопровождении агентов НКВД к кассовому окошку, он протянул кассирше какой - то лист бумаги и попросил выдать по этому «документу» миллион рублей. Кассирша тщательно отсчитала деньги и, сложив их в пакет, протянула Мессингу. Через несколько минут чекисты подошли к окошку и попросили кассиршу предъявить «документ», по которому были выданы деньги. Кассирша вынула из папки документ и, обнаружив, что это …чистый лист бумаги, рухнула в обморок. Во время войны на свои деньги Вольф Мессинг купил самолет – истребитель, который ни разу нее был подбит. Это было почти чудом - обычно самолеты сбивались уже во втором – третьем воздушном бою. В конце жизни он занимался публичными выступлениями, скромно называя их «психологическими опытами». До сих пор маститые психологи психиатры всего мира спорят о феномене Мессинга, который остаётся неразгаданным до сих пор.
Я лично присутствовал на его сеансе в Горьком и собственными глазами видел, какие чудеса творил он в зрительном зале. Могу засвидетельствовать, что все, что пишется и говорится об этом человеке и его удивительных способностях — чистая правда.