На американском Западе, главным образом на передовой полосе поселений, общественный процесс начинался с элементарных условий человеческой деятельности. Американский пионер вступал здесь в непосредственный, по выражению А. Грамши, "энергичный контакт" с природой. Ее суровая стихия и воинственный индеец не делали социальных различий между дерзко атаковавшей их пионерской ордой. Здесь от пионера прежде всего требовалось уметь делать все и не бояться титанической работы по превращению вековых дебрей в фундамент грядущей цивилизации и обладать при этом неиссякаемой изобретательностью, сизифовым упорством, мужеством, ловкостью и отвагой. Получить массовую популярность здесь мог лишь тот, кто наилучшим образом воплощал в себе эти достоинства. Понятно, не каждый отваживался оставить позади привычный уклад жизни, хотя и не сладкой, и начать совершенно иное существование, полное опасностей, новизны и тяжелого труда. Перспектива стать свободным земледельцем увлекала лишь тех, кто не смог мириться с принудительной дисциплиной монотонного фабричного режима и чувствовал в себе силы, чтобы поспорить с открытой первобытной стихией.
Борьба с природой требовала невероятных усилий и жертв как нравственных, так и физических, зато они могли похвастаться тем, что работа, которую они выполняли в течение дня, оказалась бы непосильной для заурядной личности. Большая физическая сила пользовалась здесь уважением и была предметом гордости. Пусть в этой гордости было много наивного, зато каждый пионер считал себя не хуже иного джентльмена, если не во сто крат лучше. В этих условиях революционная фермерская демократия Запада приобрела особый, неповторимый колорит. "То, что это была демократия неотесанная и подчас грубая, не находившая оправдания своим стремлениям в глазах критически настроенных и реалистически мыслящих людей, не уменьшало приверженности ее сторонников и не ослабляло их преданности ее идеалам", - отмечал историк американской литературы Л. В. Паррингтон.
Государство принимало слабое участие в освоении континента. Суровые условия фронтира заставляли колонистов полагаться на самих себя. На вездесущих правительственных чиновников, которых государство посылало после того, как новые территории уже были освоены колонистами, последние смотрели с тем непочтительным снисхождением, с каким закаленный в боях ветеран смотрит на безусого командира, не нюхавшего пороха. "Пограничная полоса породила единственную в истории расу наследственных мятежников" - говорит американский историк А. Саймонс.
В традиционном антагонизме государства и личности в Соединенных Штатах Америки следует видеть лишь внешнюю оболочку более существенного конфликта между фермерской системой хозяйства и системой крупнокапиталистической.
К. Маркс следующим образом вскрыл политэкономическое содержание этой особенности всех колонизаций: "На западе Европы... процесс первоначального накопления более или менее завершился. Капиталистический режим или прямо подчинил себе здесь все национальное производство, или, где отношения менее развиты, он, по меньшей мере косвенно, контролирует те продолжающие еще существовать наряду с ним и погибающие общественные слои, которые относятся к устаревшему способу производства...
Иначе обстоит дело в колониях. Капиталистический режим на каждом шагу наталкивается там на препятствия со стороны производителя, который, будучи сам владельцем условий своего труда, своим трудом обогащает себя, а не капиталиста. Противоречие этих двух диаметрально противоположных экономических систем проявляется здесь на практике в их борьбе".
В странах Западной Европы пролетариат был позвоночным столбом буржуазной демократии - она была в конечном счете, его завоеванием. В Соединенных Штатах Америки демократия была завоёвана в классовой борьбе мелкобуржуазного фермерства с крупной буржуазией. В этом, пожалуй, главное отличие американского типа буржуазной демократии от европейского.
Воинствующая фермерская демократия запада США была мелкобуржуазной диктатурой. Эта диктатура осуществляла свою власть через такие самочинные органы, как ассоциации по заявкам и суды Линча, о которых речь пойдет ниже.