Поиск пути...
Летаргический сон
... Прадеду моему было годов немало, а сколько, никто и не знал точно. Деревня стояла в глухом месте, детей крестили по случаю, если в село ближнее выбирались, или поп приезжал, так всех скопом тогда в книгу и записывали...
Одно скажу: силы в нем ещё было много, ходил с молодыми мужиками на промысел, ну, шишковали, да ягоду с грибами брали. Тайгу он знал, чуйка у него была и оберегаться умел от зверя и тати всякого. Не то чтобы колдовством грешил, но кое-что знал... Вот и звали его мужики с собой, верили, что с дедом Антипаном не пропадут, - медведь и близко не подойдёт, рысь не сунется, а волки в ту пору сытые были и на людей особо не зарились.
Никто и не ожидал, что в одночасье дед Антипан ляжет да и помрёт...
А он возьми и не проснись утром - старшая сноха уже со скотиной управилась, на стол собрала, а он, знай, лежит у себя в закутке, за занавеской. Жили- то все вместе, три сына, двое уже с семьями. Дом, правда, большой был, а дед свой угол имел, по старшинству и почёту.
Стала сноха деда по имени звать, а за занавеску заглянуть не смеет, хоть и старый, а всё ж мужчина, стыдно ей. В те времена люди очень уж совестливые были, особенно бабы молодые, да девки.
Стала громче выкрикивать, - тишина. Тут уж она смекнула, что плохое что-то случилось, побежала за мужем.
Тот вмиг прибёг да и сразу к отцу - видит, лежит тот видом живой, ликом светлый, вроде даже румянец на щеках. Но не дышит... Упал он подле лавки и давай отцу руки щупать - мягоконькие. Баба его зеркало подаёт, мол к губам приложи, сразу станет видно, дышит ли, пар от дыхания на стеколко ляжет...
Приложили, нет ничего...
Ну побежали за остальной родовой, много родни было близкой и дальней, да вся деревня, почитай своя. Старушки пришли знающие, давай к новоприставленному присматриваться так и этак, что-то меж собой шептаться и охать.
Родня тем временем порешила покойного по обряду омыть да собрать, а старушки поперёк - нет, говорят, такого правила, живых хоронить...
Старушек этих в деревне побаивались, да и не только в нашей- то. Однако, к ним, трем сестрам этим, со всей волости шли, ежели кому грызь полечить, голову поправить, порчу снять. Знали они травы, заговоры, как изгнать из человека лихо. И завсегда их звали, как беда какая приключалась - роженица ли дитя на свет вытолкнуть слаба, стар ли человек мается...
Придут они молчком, взглядом незрячим обведут, а были все три бельмасты, выставят родных за порог и дело свое сделают...
И всё у них получалось, и в родах мать с дитём живы, и старики выправлялись...
Деньгами за помощь не брали, а только едовой.
Так что слово их - почитай как закон был. Сказали деда в домовину не класть, по нём не причитать, положить на лавку посреди избы, свечи вокруг зажечь неосвящённые и денно и нощно вокруг тела бдеть... А молитв не читать, сказано - меж мирами он, дескать, мечется, молчать надобно, чтобы раньше времени на тот свет не ушёл...
Три дня и три ночи лежал дед, все три ночи сидели вокруг него ведуньи, снохи и сыновья.
Первую ночь бабам страшно было аж до икоты, обычный-то покойник жути наводит, а тут и вовсе непонятно, кто перед тобой: живой ли человек, мертвец, али упырь какой...
Однако ж сидели, как и было сказано, и смотрели на лежащего во все глаза, ежели кто в сон проваливался, так старушки его выталкивали вон, передохнуть давали.
Тяжко было бдение, дух перехватывало - жгли старушки травы целебные, тело ими окуривали и песни пели ненашенские, навроде завывания, а то на визг и стон переходящие...
И вот так прошло положенное время, и сказано было - если солнце в четвертый раз взойдет, а спящий не встанет, то всё, совсем от живых ушёл...
Бабы начали уж потихоньку слезу пускать, как тут лавка под дедом скрипнула.
Снохи от испуга в сени кинулись, а дед вздохнул глубоко и сел. Сидит молча и как будто надышаться не может - распахнули тут старушки двери да окна, воды ему поднесли наговоренной, выпил он и обвел всех взглядом...
Тут они и обомлели... Раньше глаза у деда по старчески мутноватые были, а сейчас как будто сияли.
Подошли к нему старушки, поклонились и руку поцеловали. Он им молча кивнул и показывает, чтобы встать подсобили.
Сестры его под руки, и на свет Божий вывели, на солнышко усадили. Родня вся, дивясь, за ними на улицу вывалила, стоят, рты пораскрыли. И то диво ведь.Посидел он немного, тут и говорить начал...
... Просыпаюсь я в лесу, ну это мне не впервой, только понимаю, что страшный лес- то, чаща, и тишина стоит, какой в лесу не было и быть не может... Где я, куда идти, неведомо... Стал сквозь чащу продираться, гляжу - навроде свет, ну я туда, и вот уже вижу, лес светлее, светлее с каждым шагом, и примечаю, что по тропке иду, радуюсь, значит, не подвела чуйка. А сквозь деревья так ярко светит, аж глаза заплакали. И идёт мне из света этого навстречу человек: не старик, и не молодой, борода вроде седая, а голос как у вьюноша...
В руке свеча, а глаза - как небо вешнее, и светят, и греют.
Остановился я, хочу спросить, а не могу. Человек мне рукой указывает, молчи, а сам говорить стал:
" Ну, здравствуй, Антипан, дальше тебе хода нет. Послан я сказать тебе, что рано ты в путь собрался, главное ещё не исполнено. Жил ты жизнь добрую, много хорошего сделал, но главного не исполнил. Знаешь ли, что ты Богу был обещан?
Не могла твоя матушка понести долгие годы, вымолила тебя у Святых, да и слово дала, что Богу ты служить станешь. Но вот беда, родами померла и завета своего не оставила. Вот он-то тебя к Свету и не пускает. Возвращаться придется, и завет матушкин исполнить..."
Сказал так и исчез... А я вдруг все вокруг слышать и понимать стал: как по мне родня голосит, как домовину готовили, как отстояли меня живого травницы... - тут он встал и поклонился старушкам.
Повернувшись к родне сказал:
- В час сей, в чём пред вами стою, в том и ухожу в лес - свой путь искать. С собой лишь топор, хлеб, соль и водицы мне дайте. Через год приходите к Великим мхам, жив буду, свидимся...
Так и ушёл, и никто ему поперек не встал, все в таком страхе были, шутка ли, старик на Том Свете побывал...
Ушел он в глушь непролазную, к Великим мхам, в место темное, языческое. Не тревожили его год, как было сказано, да и думали, что сгинул.
Ан нет, отправились к нему сыновья с провизией, а он за год скит своими руками, да с Божией помощью отстроил, сам стал благообразен и седовлас.
Стали к нему в скит люди ходить, кто за советом, кто за помощью, а кто хвори лечить - помогал, отмаливал.
Стало то место святым считаться, монашеская братия туда паломниками прибывала, кто-то да и оставался, скит разросся, и стал зваться Антипов Скит.
А дед долго ещё прожил, а ушёл легко - как время пришло, лёг, перекрестился, руки на груди сложил и помер... Так- то вот...
Это сейчас говорят - летаргия, а раньше знали - душа свою дорогу ищет...