Часть 20. Предыдущая часть.
На рынок ехали долго, как казалось Ане, но так интересно, даже в пробке за городом стоять интересно.
- И зачем мы только поехали сюда в субботу! – вытирал пот со лба и потирал руки Алексей.
- Ты думаешь в другой день здесь по-другому? – спросила мама, ёрзая на переднем пассажирском сидении. Ей тоже жарко, машины еле двигаются вперёд, по разбитой обочине, поднимая пыль, объезжали пробку самые ушлые, нахальные. – Алёша, может и нам проскочить?
- Нет, мам, скорее всего, на перекрёстке Гаишники "принимают", не стоит испытывать судьбу, время потеряем.
- Наверняка. Анют? – повернулась бабушка назад, - ты, что там затихла.
Аня разглядывала окрестности, окраину большого города под горой, машины, проносящиеся по встречной полосе.
- Па, скоро мы приедем?
- А вот смотри, - показал он рукой вперёд, - мы почти приехали, но пока эта вереница не проедет, мы здесь, - развёл он руками.
- Это что? Город? – спросила Аня, подвинулась на середину и руками ухватилась за спинки сидений перед собой.
Огромное пятно от начала и не имеющее конца раскинулось перед ними. Длинные навесы, павильоны, бесконечные ряды – прямые и извилистые тянулись от дороги и уходили в никуда. Чем ближе они подъезжали, тем больше появлялось зазывал у дороги, приглашавших припарковаться. Грузчики и носильщики ездили с тачками через дорогу и обратно не дожидаясь зелёного светофора. Покупатели и продавцы толпились на зебрах через каждые сто метров, послушно ожидая разрешения у светофоров. Всюду клетчатые сумки, баулы, чёрные пакеты размером с мешки. Их несли, волокли, везли на тачках все: мужчины женщины и даже дети.
- Нет… Анюта, это рынок, - наконец ответила бабушка, удивлённо разглядывая людей.
Они медленно подъехали к большой стоянке, завернули, ещё минут десять спускались, остановились у шлагбаума, Алексей оплатил заезд, парковку, они, наконец, въехали на стоянку.
- Анюта, держи меня крепче! Ты посмотри, сколько народу, - напугано оглядывалась по сторонам Любовь Григорьевна, - здесь потеряться - раз плюнуть.
- Да, Ань или меня, или бабушку держись, в рядах будет ещё больше людей, - предупредил папа.
Они вошли в тёмные ряды с павильонами и палатками. Между рядами натянуты тенты от дождя, солнца, на асфальте грязные не успевающие просыхать лужицы, растоптанная бумага, картон, пакеты, пластиковые стаканчики. Поток людей просто понёс их вперёд, рядом двигался такой же на выход. Зазывалы-продавцы приглашали примерить «лучший товар» и кто-то мерил, если успевал оторваться от потока или его просто не выхватывали крепкие мужчины с сильным акцентом. Пожилые и молодые женщины с тележками и сумками, с пирожками и кофе передвигались независимо от потока.
- Кофе! Горячий кофе, чай, холодный компот! – горланили они. – Горячие пирожки! Самса, сосиски в тесте, хот-доги.
Что это такое, хот-доги? Узнать бы, но взрослые не останавливались, словно знали дорогу, куда идти. Чего на этом рынке только не было! Здесь же в рядах с вещами попадались и павильоны с едой, узкоглазые, низенькие женщины в пёстрых платьях готовили плов прямо на улице в больших чанах, мужчины жарили у мангалов мясо.
Бабушка Люба просто вцепилась в Аню, ей наверняка самой было страшно. Папа двигался без суеты, плавно, уверенно. Скоро немного освоились в бурном потоке, останавливались у палаток, примеряли, перебирали, бабушка непременно торговалась. Ане стало нравиться выбирать, разглядывать, она даже для деда успела присмотреть хорошую рубашку, а бабушка сторговала её по сходной цене.
- Ну, ребят вы идите в шубные ряды, я спущусь ниже, мне надо трикотаж взять. Я найду вас, тот китаец говорил там немноголюдно, - бабушка Люба рачительно зачёркивала записи на листочке, сжимая губы. Несколько раз перепроверила, – ничего не забыла? – Идите. Если не найду вас, встретимся через час на стоянке.
Алексей с дочкой, и мама разошлись.
В рядах с верхней одеждой народу не так много и киосков с едой нет. Много иностранцев – речь отовсюду слышна нерусская, громкая, речитативом, или монотонная нараспев. Продавщицы поют над влетевшим к ним на огонёк посетителями.
- Ай, как хорошо! И талию, и грудь подчёркивает… Это ваша вещь!
- Бери, дорогая! Это Турция! Могу Италию предложить…
Здесь даже Аня улыбнулась. Папа остановился у палатки с овчинными полушубками, дублёнками. Бойкая, полная продавщица, чуть не за руки подхватила его и затащила к себе в павильон, опомнится не успел, как стоял перед зеркалом в короткой, черной, кожаной куртке с белыми, меховыми манжетами и воротником. Другую - коричневую куртку, дама держала на отлёте в руках, стоя у Алексея на пути, что б не сбежал.
- Вай! Какой мужчина, лет десять сразу сбросил! Ты посмотри, какая модель! Самая ходовая в этом году!
- Да, не надо, - старался освободиться от куртки Алексей, - мне не надо, мне для дочери.
- Что же ты сразу не сказал, дорогой! – хлопнула его по спине, дамочка с копной волос на голове.
Вот уже и Аня стояла перед зеркалом, не успевая разглядеть на себе длинные, по колено, короткие по пояс полушубки, дублёнки, плащи.
- Ну что куколка? Ах ты моя бабочка, ты посмотри, какая расцветка! Как подчёркивают глаза! А фигура?! Ты посмотри на себя...
Аня покрутилась в объёмной дублёнке ниже колена, поправила пуговки, прижалась щекой к мягкому меховому воротнику. Неплохо, но…
- Ты посмотри, как идёт! – восхищалась хозяйка товаров, - Прям звезда! Папаша, смотри, - отступила она на полшага,, снимая с крючка следующую модель. – Смотри, - уговаривала она Алексея, вытягиваясь за своей палкой вверх. – Я тебе уступлю! Глаза у девчонки красивые, да и ты неплох. Ты такого товара здесь не найдёшь, это не ширпотреб какой! Фабричное производство! Ну, нравится? Бери! Бери, не пожалеешь! Или посветлее? - сняла она дублёнку покороче мышиного цвета.
- Я не знаю, взрослит она её… - мялся Алексей.
- Щас так носят. Смотри, а то пожалеешь, что не взял… По всем рядам пройдёшь, такого не найдёшь! Вернёшься!
- Сколько стоит?
- Пять тыщ, - полушёпотом сказала она прикрыв, рыхлые, сильно нарумяненные щёки ладонями. – За так отдаю, как первому покупателю, себе ничего не накидываю.
- Ань, тебе нравится? – обратился к ней папа.
- Не знаю, я в ней большая такая…
- Хорошо, посмотри вот эту – Москва шьёт…
- Ой, Маринка! Ой, чешешь! – раздался голос рядом, пронзительный, знакомый, огрубевший словно простуженный.
Алексей повернул голову как робот, он очень хотел ошибиться в своей догадке, но... Кричала что-то бойкая хозяйка павильона с пышной причёской, он её не слышал, Аня повернулась в ту же сторону, что и папа. Она замерла, руки не поднимались, взгляд не отрывался от… мамы.
Обесцвеченные до желтизны волосы, собранные в толстую чёрную резинку на макушке, чёлка - удлинённая, так не шла к её похудевшему лицу. Сочная помада на губах, обведена тёмно-коричневым карандашом, густо подведены чёрным глаза, неаккуратные длинные стрелки дополняли взгляд наглый взгляд Катерины. Джинсы в обтяжку с заниженной талией, рубашка с коротким рукавом очень приталенная, пуговки еле сходились на груди. Она похудела, наверное, похорошела - много косметики на лице, не разглядеть, казалось, стала выше, но это туфли на высокой платформе.
- Привет, Лёха, - улыбнулась она мужу как старому приятелю и повернулась к дочери. – Анютка… Я тебя не узнала сразу, выросла, - прижала она ладони к щекам от радости или от досады.
- Здравствуй, Катя.
- Убери от них свои культяпки! – накинулась на Марину Катя, и начала стягивать с дочери это огромное убожество, - что ты её как бабку старую вырядила?! Неужели молодёжных моделей нет? Небось и цену заломила, - размахивала Катерина руками как индюшка крыльями, пытаясь успокоить Марину в своём же павильоне. – Не ори! Знаю я какой у тебя, товар! Мне хоть не ври. Пошли, - уводила Катерина дочку, обняв её за плечи. Аня как заворожённая, послушно шла, не понимая, что происходит.
- Катька! Сука… Что ты уводишь покупателей, я на тебя… я тебе! – раскричалась Марина.
- Это дочка моя! Ничего она у тебя покупать не будет, поняла?!
Марина рот раскрыла и замерла от таких кульбитов.
- Я её одену! У меня хоть натуральный мех, а у тебя… сплошная подделка из Китая.
И опять базарные бабы зацепились, Алексей и Аня не могли слова вставить. Аня просто шла с мамой, оборачиваясь на отца. Остановились у приличной точки с шубами. На входе манекены на ножках в красивых шубках, две примерочные, много света, банкетка посередине с журналами. Толстый, пузатый мужчина в углу на пластиковом стуле, явно кавказской национальности перебирал чётки в руках, наклонившись на один бок.
- Знакомься Сурен, это Аня – моя дочь, - представила дочку Катя, почти силой втолкнув в свой "бутик", – а это Алесей – мой муж.
- Ты не говориль, что у тебя есть муж, - приподнял слегка брови Сурен. Поднялся, протянул Алексею большую волосатую руку. – Опять ты устроиль кипишь?! Что ты за женщин… - качал он головой.
- На что тебе такие подробности? Мне с тобой детей не крестить. Маринка сама разоралась, хотела втюхать моей дочке, представь, моей дочке! Шкуру какую-то собачью…
- Катя, мы пойдём, - взял за руку Аню Алексей и собрался уходить.
- Ты иди, а она останется, - облизнула нижнюю губу Катерина, – я ей самую лучшую шубу подберу.
- Не борзей Катя! - возмутился Сурен.
- Оставь, я разберусь! Давай из тех, что вчера завезли…
- Не буду с тобой спорить, но вычту из тебя по-польной! Я на обед.
Сурен ушёл, а Катя стояла и любовалась дочерью, разглядывая её как сувенирную матрёшку.
- Я пойду, нам пора, нас бабушка ждёт, - засмущалась Аня. А ведь она так много хотела ей сказать при встрече.
- Не спеши! С вами ещё и бабушка… – преградила ей путь мама. – Я тебя не отпущу без лучшей шубы! Могу я побыть хорошей матерью? – с улыбкой повернулась она к Алексею. – Папка тебе такую не купит. Слышь, Лёшка! В норке будет ходить Анька! Как царица!
- Не надо. В деревне это будет выглядеть глупо.
- Глупо, когда ты не можешь себе позволить таких вещей, остальное ерунда! Не ломайся, - обратилась она к дочери.
Аня посмотрела на папу, тот кивнул: я разберусь.
- Катя, нам действительно пора, мы всё купили. Соскучилась за дочерью? Приезжай навещай, ты знаешь, где мы живём. И мама твоя уже извелась вся. Здесь не место! Ань, пойдём.
- Не торопись Лёшка! - перехватила она руку дочери. - Я перед тобой виновата, - смотрела она на Аню, - ну так, не для себя старалась, - прихлопнула она себя рукой по бедру. – Так что не спеши от матери нос воротить, - щёлкнула она дочь по носу улыбаясь. - Своей головой надо думать, а не только на папку и на бабку смотреть!
Ты Лёшка не настраивай её против меня. Сам ей ничего не можешь дать... А я могу! - ткнула она ему в грудь указательным пальцем. Он стоял уже так близко, что можно было оттолкнуть. - Так и болтаешься в батраках у Вовки? – не стеснялась она дочери. – Я тебе, когда говорила – Аня будет ходить в городскую школу! Ты же хочешь уехать в город из той дыры? - повернулась она к дочери.
Аня шагнула к отцу и прижалась к нему.
- Всё! Пошли, - Алексей взял за руку дочку, они быстро направились к выходу.
- Настроил?! – крикнула им Катерина вслед. – Смотри Лёха или по-хорошему… или…
Голос её быстро отдалялся и растворялся в рыночной суматохе. Катерина, сложив руки на груди, провожала взглядом родную дочь и законного супруга. Нижняя челюсть её самодовольно двигалась, губы собрались в трубочку: «Ничего, как настроил, так и перестроит под меня» - подумала Катя.
- А сколько это стоит? – отвлёк её от разных мыслей взрослый женский голос.
- Не продаётся! – ругнулась Катерина, достала пачку Кемела и закурила.
Через минуту около неё чуть не вприпрыжку злорадствовала Марина:
- Ну что? Продала? Ни черта ты не продашь сегодня, потому что стерва ты! И товар у тебя фуфло!
- Иди уже… пока не распугала покупателей, – посмотрела на неё как на паучиху Катерина.
Торговли не будет – день испорчен и Сурен недоволен, вычтет из её доли, ну и пусть, зато Катя теперь поняла чего хочет. Хватит! Намоталась по Турциям и Москве, где её только не носило! Что она видела за эти годы? Битком набитые автобусы, самолёты, клетчатые сумки, тачки, жадных ментов, хозяев, которые только и думали, как кинуть на деньги. Спала как попала, где придётся. Нет! Теперь она хочет другого: свою точку, семью, дочку! Она заслужила – зубами вгрызалась в каждого, кто вставал у неё на пути, не раз и получала по зубам: кидали, обворовывали, подсовывали брак, сливали бандюкам и всем дай! Всем заплати и опять работаешь на дядю.
- Ты что устроил?! – важно расселся на своём пластмассовом троне Сурен, вернувшись с обеда. – Тебя совсем нельзя оставить? Накурила! Давно надо дугой реализатор искать…
- Я тебе не реализатор! Поди, поищи такую дуру! – пробормотала Катя. – Завтра беру выходной! Сам будешь вылизывать покупателей.
- Да ты что! Завтра самий торговый день! – вопил Сурен, аж второй подбородок вздрагивал.
- Слушай, отдай ты мою долю и разойдёмся, - умоляюще смотрела на его Катя.
- Какую долю? – изумился Сурен и пожал плечами. – Ты сам ничего не сможешь! Держись меня Катья!
Катерина психанула, швырнула на банкетку тяжёлую дублёнку, как же её достали эти жадные до каждой копейки мужики, барыги и торгаши. Когда она успела стать такой же?
- А вы что же не купили ничего?! – всплеснула руками бабушка Люба, подходя к машине, у неё-то всё по списку, сумки плотно набиты: мужу, внукам, невестке, соседке и себе кое-что.
- Нет! – сжимал кулаки на руле Алексей. Аня сидела сзади, глаза в пол.
- Да что с вами? Цены бешенные?
Алексей помог маме с покупками, его трясло немного, он почти швырял сумки в багажник.
- Ань, что случилось? – уселась Любовь Григорьевна на своё место и обернулась к внучке, пока сын занят.
- Мы маму встретили, - грустно смотрела в окно внучка.
- Где? Она тоже что-то покупала?
- Нет, она шубами торгует.
Алексей вернулся, сел на водительское место и громко хлопнул дверью, мама аж вздрогнула.
- И что она сказала? – тихо спросила мама, когда они уже выезжали на трассу.
- Ничего! – буркнул Алексей, брови его совсем нахмурились. Больше он слова не произнёс по дороге.
Впрочем, Аня тоже. Лучше бы в старой куртке ещё годик походила.
Тихая, налаженная деревенская жизнь теперь изменится.
Продолжение ______________
Не забывайте подписываться на канал или Телеграм ✨
Имена, фамилии, названия населённых пунктов вымышленные, любое совпадение-случайность