Проблема межавторских циклов зачастую заключается в том, что они очень по-разному описывают одни и те же события и раскрывают одного и того же персонажа. Причем нередко в бэке даны четкие вводные. А писателя его творческое воображение заводит куда-нибудь не в ту степь; подчас получается хорошо, подчас… ну, посмотрим.
В качестве примера такого персонажа сегодня будет Леман Русс, Король Зимы и Войны, примарх VI легиона. Потому, что у него есть эти самые четкие вводные в бэке, потому что разные авторы его старались раскрывать в одном ключе — и в результате нет более противоречивого персонажа, чем он, наконец, это просто мой любимый примарх.
Цикл Кинга-Лайтнера о Космических Волках нередко советуют как «точку входа» во вселенную (известно, что Вархаммер имеет очень высокий порог вхождения, и этот цикл достаточно понятен без объяснений, более того — сам объясняет массу вещей). Это сороковник. Но о примархе в нем упоминается. Итак, вполне вероятно, что первое, что прочтет неофит Вархи о Русса, это Ли Лайтнер, «Честь Волка»:
«Они говорили о самом Руссе, не о благородном примархе Руссе, но о черноволосом воине с пламенным взглядом, который был в большей степени волком, нежели человеком. Они рассказывали о его грубости и несдержанном сердце, о его диких клятвах и мелочном соперничестве, о его меланхоличном нраве и беспощадном гневе».
Запомним эту характеристику, она не противоречит бэковой информации о том, что Русс был вспыльчив, но… Русс черноволос.
И в том же произведении:
«Волчий Лорд усмехнулся.
— Потому что, братишка, Леман Русс был подчас негодяем и дурнем, топором стукнутым, но он всегда держал слово, чего бы это ему ни стоило».
Лайтнер устами своего персонажа выдает Руссу весьма нелестную характеристику, единственное хорошее, что о нем сказано, — умеет держать слово. Правда, нет гарантии, что нам говорят чистую правду. Все-таки это личное мнение Волчьего Лорда. Но, как говорится, зерно уже посеяно. Причем в почву, жирно удобренную бесконечными пастами про «жопошника» (паста фанатская, не канонная) и шутками про блохастых и неумение читать.
Более достоверными для читателя являются работы Криса Райта. Он долгое время «вел» Космических Волков, он многое написал о легионе времен Ереси и, собственно, сольник Русса, на что опираться, как не на это? Именно он сумел придать легиону ярко выраженные этнические скандинавские черты, из чего исходили последующие писатели. Русс у него — конунг викингов с замашками викинга и внешностью викинга.
Источником информации о примархе №1 должен быть сольник «Леман Русс: Великий Волк». Вообще-то на самом деле нет, большинство сольников примархов рассказывают лишь о каком-то эпизоде из жизни примарха и не всегда содержат достаточно информации, чтобы узнать о личности и характере героя. Впрочем, в этой книге есть потрясающая строка:
«Мы стали Небесными Воинами, брат. Будем делать что полагается. Напьемся».
Алкоголь, по многим указаниям в книгах, сопровождал абсолютно все легионы, но только у Волков он вошел в культурный код, поэтому их часто изображают в мемчиках как пьяниц. На самом деле нам известен только один пьяница среди астартес, и он Гвардеец Ворона, к тому же отступник и предатель.
Но вот что нам рассказывают о Руссе. В Этте он носит «многослойные одеяния из грубой шерстяной пряжи». Небось еще и крючком вязанные… Вот как описана его внешность: «На плечи примарха спадало множество длинных светлых косиц с вплетенными в них талисманами — памятными знаками бессчетных сражений. Его грубоватое кирпично-красное лицо пылало жизненной энергией, что сквозила в каждом движении великана. Он был боевой машиной, воплощением неудержимой силы, осколком солнца, который вырвали из пустоты и заперли в почти человеческом теле». Добавляется, что «каждый, кто служил рядом с Руссом, относился к нему с бесконечным почтением, поскольку видел в нем короля-воина, который всегда возглавлял атаки своих щитоносцев, делил с ними все тяготы кампаний и не знал себе равных на любых полях сражений». По мнению Волков, Русса превосходит только Император. А во время приведения к Согласию военным путем «примарх сочувствовал обычным солдатам Дулана, обреченным погибнуть ради деспота, которого не заботила судьба подданных». Подчеркивается, что другие Волки врагов осуждали, в отличие от бати.
Так, так, ну и где у нас черноволосый негодяй-меланхолик? Меланхолика, кстати, мы еще увидим в других работах. Но брюнет?
А вот как говорит о себе сам Русс:
«Мне не хватает терпения для этих игр, но я не позволю помыкать собой, словно каким-то захудалым сенешалем».
«Все мои возлюбленные братья нарезают себе личные уделы. На Терре их деяния записывают в золотых свитках Общины. Их, не наши. Нас знают только по разрушениям. Отними это, и что нам останется?»
Он выскажется о Седобородых:
«— Еще до того, как ты, Огвай, родился на каком-нибудь вонючем судне или в грязной пещере, я шел в бой с первыми моими эйнхериями. После того как умер Тенгир, а я достиг зрелости, никто из них не мог сравниться со мной, но служили они не из страха. Мы были братьями».
Райт подчеркивает его бесцеремонные манеры, в том числе за столом. Потому что Русс всячески старается быть одним из Волков.
Вообще говоря, сольник посвящен конфликту Льва и Русса, впоследствии исчерпанному, но характеризующему обоих примархов не с лучшей стороны. Какие же они оба упертые, плохо умеющие координировать действия, самонадеянные, заносчивые. Во многих книгах подчеркивается, что эти «добродетели» свойственны абсолютно всем примархам. Надо сказать, что Русс немного — очень немного — лучше умеет в компромиссы и чуточку лучше умеет отступить. Но это «лучше» все равно еще очень, очень плохо. Впрочем, Русс, несмотря на конфликт, способен видеть в брате достоинства:
«— Лев никому не говорил. Никогда. Он мог поведать Империуму о нашей хвори, ухудшить мое положение, но даже в гневе ничего не рассказал. — Примарх поразмыслил над этим. — Он умел хранить секреты. Увидел наш изъян, но стерпел это, поскольку был по-настоящему благороден. Получается, Лев и правда оказался лучше нас. Первый среди всех, лидер образцового легиона. Если я и был в долгу перед ним, то за его молчание».
(Речь идет о проклятии вульфена).
Примархи — это, в общем, молодость Империума. Любопытно, что в туманности Алаксес Бьорн Однорукий думает о своем примархе как о старом. «Это вновь расшевелит его старую душу» (К. Райт, «Волчий Король»).
«Волчий Король» заслуживает внимания по многим пунктам. Во-первых, выясняется, что примарх, по мнению Волков, не имеет права на необъяснимые личные симпатии. В этой книге у примарха появляется любимчик. Бьорна мы получше узнаем в «Сожжении Просперо»; судя по этой книге, он таки заслуживает того, чтобы примарх его особо выделял; к тому же не всякий Волк берет на абордаж флагман легиона, чтобы спасти примарха, а Бьорн это сделал. Однако выделять из числа прочих офицеров не самого высокопоставленного — это нехорошо, этого даже сам Бьорн стыдится:
«Русс поднял взгляд, но не на лорда Гунна, Огвая Хельмшрота или кого-то еще. Он смотрел, как часто с ним случалось, прямо на Бьорна. В этот момент Однорукий почувствовал искру негодования в старших воинах, даже в Огвае, повелителе его собственной Великой роты, и ощутил старую смесь стыда и гордости за уделяемое ему Руссом внимание».
Самому Руссу приходится объяснять симпатию к Бьорну вюрдом и тем, что на него указывают руны. Это тоже показательно: далеко не все примархи считали нужным объяснять свои решения и слова перед легионерами.
Однако намного интереснее линия Русс — Гуннар Гунн, ярл Онн. В легионе есть совет из сорока старших офицеров. Русс держит с ними совет, хотя, видимо, окончательное решение за ним. Но он молчит, и решение принимает Гунн, Русс его только одобряет. Однако ставит перед ним четкие временные рамки:
«Я не позволю разбить мой флот на их наковальне».
Маневр Гунна терпит крах. А Русс… Русс по-прежнему в раздумьях. Что делает Гуннар? А он берет власть в свои руки:
«— Легион важнее примарха, — сказал он, ненавидя произнесенные слова, но не желая отказываться от них. — Возможно, именно этому нас учит здесь судьба».
Те, кто читал, разумеется, знают, чем все закончилось. Русс принимает решение и возвращается к командованию легионом. Что же он делает с Гунном? Казнит, как бунтовщика? Отстраняет от командования ротой Онн? Отправляет в карцер? Разжалует до рядового? Вспомним, что другой примарх обезглавил капеллана всего лишь за словесные возражения. Нет, между Руссом и Гуннаром происходит краткий спор, и наконец Русс убеждает первого из своих ярлов. В дальнейшем «Рагнарок», корабль Гунна, остается прикрывать отступление легиона, героически сражается и погибает.
Подход, культивируемый самим Руссом, — «легион важнее примарха», — резко отличается от подхода большинства примархов и очень не бьется с мнением Волчьего Лорда из рассказа Лайтнера. Негодяй бы так не поступал. И да, во всех книгах Райта Русс — блондин.
Последний примечательный эпизод — встреча с Темным Ангелом. ТА у нас, строго говоря, кандидат в Падшие, это часть армии Лютера. Русс предлагает ему ритуальный поединок, о чем Темный Ангел не знает и не понимает предложения. А затем — сотрудничество. И честно признает, что победа над Альфой принадлежит именно ТА. К слову, весьма прискорбно, что дальнейшего развития эта линия не получила. Итак, мы видим честность.
В «Волчьем Короле» Русс получает от Райта важную характеристику:
«Император, несомненно, рассчитывал, что Волков будут рекрутировать из мира льда и пламени, а уникально жестокий родной мир, случайно или умышленно, останется проверенным горнилом Легиона.
Поэтому притворство продолжалось. Русс стал большим фенрисийцем, чем они сами. Он пил мёд с берсерками и боролся с черногривыми на кровавом снегу, презрительно и весело хохотал в море звезд. Он позволил годи украшать доспех и гравировать мечи. Он избегал советов Жиллимана и Льва и игнорировал каждого эмиссара Лоргара. Он делал именно то, что ему говорил Всеотец…»
В последующих книгах о «притворстве» Русса будет сказано достаточно. Могло ли это притворство обмануть самих Волков? Может быть. Хотя Волчий Лорд, на мой взгляд, должен быть более проницательным.
В коротком рассказе «Два метафизических клинка» Русс атакует Просперо на пару с Вальдором. Его стоит прочесть, потому что он интересный. И в нем есть сразу несколько любопытных посылок. 1. Русс видит себя и других примархов семьей Императора. 2. Русс очень вспыльчив и воинственен (внезапно, да?). 3. Русс недолюбливает Вальдора, что огорчает последнего, так как Вальдор его в какой-то степени любит.
В рассказе АДБ «Вой родного мира» подчеркнута та же любопытная демократия в легионе:
«Пред лицом непокорности, проявленной его сыном, Леман из Руссов по-прежнему улыбался».
Правда, Русс все же очень жестко настаивает на выполнении своих приказов, однако в итоге соглашается на компромиссное решение. Авторская ремарка:
«При всем благородстве Русс не отличался терпением».
Вспыльчив — это бэк. «Благороден» — это Дембски-Боуден, точно так же, как «негодяй» — это от Ли Лайтнера.
Если начинать с самого начала, то начало нам дадут, когда вся Ересь уже близится к концу. Я имею в виду роман Г. Хейли «Волчья погибель». Именно здесь описано, как нашли Русса:
«Император не отрывал глаз от их вожака, самого величественного из всех гостей. Он был гигантом, почти таким же крупным, как сам Хорус. Хотя на незнакомце были те же грубые шкуры и доспехи, что и на его спутниках, хотя его длинные светлые волосы были так же зачесаны назад, как и у них, хотя он склонился над столом и ковырялся в царской еде грязными пальцами, игнорируя столовые приборы, было очевидно, что он не похож на своих спутников».
Император отзывается о Руссе так:
«Он завоевал половину мира, который в сотню раз беспощаднее Хтонии. Если бы я не нашел его и не забрал у его народа, весь Фенрис принадлежал бы ему. Несостоявшийся подвиг».
А реакция Хоруса и Ратвина, командира Волков до Русса была следующей:
«Хорус сдержал насмешливое фырканье. Его варварский родич и в самом деле принюхивался? Он, что, мог почувствовать запах своего геносемени в этом воине? Хорус подавил презрение. Почему он полагал, что этот воин будет точно таким же, как и он сам?
Дикарский король обхватил Ратвина за плечи и осмотрел с ног до головы. Вокс-передатчики рефекторума не работали, и поэтому слова короля человеку, которого он, в конце концов, заменит, остались неуслышанными. Магистр VI кивнул и опустился на колено у ног примарха, склонив голову».
В эпизоде с нахождением много интересного. И высказывания Русса, и его «команда» — подвластные ему ярлы, отношения с которыми он перенес на легион (многих из них вознесли до Астартес, собрав в роту Седобородых), и его подначки. И мотивация, с которой он пошел за Императором:
«– Империя среди звезд? Да кто бы не согласился? – спросил Леман из Руссов. – Я бы пошел на это только ради одних приключений. Никто из Руссов не проливал кровь в Вышнеземье.
Русс осторожно держал огромными пальцами кубок, но не пил из него.
– Но у меня нет выбора. Это предначертано мне вюрдом».
Такой фатализм подчеркивается до этой книги только в «Волчьем Короле». А вот внешность Русса опять отличается. Если у Лайтнера он брюнет, а у Райта — блондин, но при этом с кирпичной рожей, то у Хейли он вот какой, и с рыжим хвостом:
«Об этом редко говорили, но Русс был красавцем, хотя черты его лица отличались резкостью и носили много шрамов. Все примархи были созданы быть совершенными, но некоторые из них, в особенности Фулгрим и Сангвиний, отличались большей красотой, нежели другие. Леман Русс по-своему был хорош собой, если не обращать внимания на его шкуры и манеры. Локен задумался над тем, много ли людей так поступало».
Между Руссом и Локеном происходит примечательный диалог, в котором Русс рассказывает о своей оценке воинских способностей братьев и проявляет себя как гордеца, но при этом не глупого:
«Волчий Король расхохотался.
– Ты снова удивляешь меня. Такая честность присуща только храбрецу, Гарвель Локен. А теперь ты должен сказать мне самое важное. – Русс прищурился и подался вперед. – Могу я убить его? Могу убить магистра войны?
Прежде чем Локен смог ответить, Русс продолжил.
– Прежде, во времена крестового похода я считал, что могу победить большинство моих братьев. Возможно, не Сангвиния. В нем отлично сочетаются мастерство и ярость. Он барсарк в обличье ангела. Или Ночного Призрака, так как он обладает силой безумца. Но другие… Ангрон? Он слишком разгневан. Фулгрим? – Примарх пожал плечами. – Слишком горд. Пертурабо и Дорн слишком бесстрастны. Гиллиман слишком строг, чтобы наслаждаться битвой, поэтому я бы побил и его. Лоргара я бы одним плевком поверг в грязь, он такой слабак из-за всего этого коленопреклонения. Альфарий – презренный змей. И мы все знаем, что случилось с великим чародеем Просперо. Остальных я мог бы победить вот так. – Он щелкнул пальцами.
– А вот Хорус, – Леман поморщился. – Положим один на один, я мог бы одолеть его. Это был бы тяжелый и равный бой, и улыбнись ему удача, он бы взял вверх. Но моя победа была бы близка. Так что скажи мне, Гарвель Локен, а как сейчас? Я все еще могу убить его?
Лицо Локена напрягалось. По слухам, Русс был гордецом. Лунный Волк краем глаза взглянул на волчьих лордов. Гордых варваров с чрезмерно развитым чувством чести можно было легко оскорбить. Но те же слухи утверждали, что Русс не был глупцом.
Локен сделал выбор.
– Нет, – сказал он. – Вы не можете победить его. Не такого, каким он стал. Не думаю, что кто-то сможет, за исключением, возможно, Самого Императора.
Волчий Король задумчиво скривил губы, а его взгляд стал рассеянным. Он провел рукой по закрепленной на плече шкуре. Маска спала, и на миг Локен увидел человека, которого скрывал Волчий Король.
Мгновение спустя задумчивый человек исчез, сменившись улыбающимся дикарем.
– Благодарю тебя, Гарвель Локен, за твой честный ответ, но уверяю тебя, я одолею магистра войны. Мне придется».
В «Волчьей погибели» Ква назовет Русса упрямым — снова бэк, и снова подчеркнет, что рунные жрецы, в отличие от чернокнижников Тысячи Сынов, знают, когда остановиться. В силе варпа, по его словам, нет чистоты. Но есть самодисциплина.
Бьорн же скажет: «Волчий Король такой, каким ты его себе представляешь. Он ничего не скрывает от своих сыновей».
Еще один важный эпизод расскажет нам, как на самом деле Русс строил отношения с легионом:
«– Я люблю вас, как своих сыновей, – продолжил Русс. – Но превыше моей любви к вам, превыше того, кем и чем я являюсь, я – ваш король, и король, потому что вы выбрали меня. Забудьте на минуту, что мы – Легионес Астартес. Вместо этого вспомните, что мы – повелители Фенриса».
«– Король, – задумчиво повторил Русс. – Король. Что есть король, кроме как человек, который правит другими по их согласию. Согласно нашему обычаю, ни один король ни одного племени не обладает правом отправлять своих воинов в битву, которую они не могут выиграть. Ни один король не может принуждать к повиновению своих слуг, если они больше не доверяют ему. Это наш путь в огне и льду выбирать наших лидеров и низлагать их, если они подвели. Я никогда не забывал, что я – чужестранец для этого мира. Я – лорд-найденыш, навязанный вам.
Волки закачали головами.
– Мы выбрали вас, – сказал рунический жрец.
– А какой выбор был? – спросил Русс. – Сражаться вместе со мной или быть убитым мной. Вот как Русс пришел к власти на половине Фенриса. После Алаксеса я поклялся никогда более не быть слепым палачом. Я – не бессловесный топор в чужом кулаке. Я сражусь с Хорусом. – Он ударил ладонью по груди. – Но я брошу ему вызов, потому что я желаю этого, а не потому, что так сказал мой отец».
Далее рассказывается, что поход на флот Хоруса был операцией добровольцев, однако в добровольцы записался весь легион. Волки пошли за Руссом, отлично понимая, что это поход в один конец.
Но самым примечательным в книге является встреча настоящего Русса с «терранским» — с тем, кем Русс стал бы, если бы остался на Терре.
«Русс стоял лицом к лицу со своей копией. У нее не было ни одного варварского атрибута фенрисийской жизни. Ни волчьих шкур, ни амулетов, ни татуировок. Волосы были коротко подстрижены в армейском стиле, который соответствовал щеголеватой серой униформе. Она была идеально сшита, но без отличительных знаков, за исключением пары запонок на воротнике в виде цифры VI.
– Что ж, ты сказал правду, а теперь посмотри на нее, – произнес ложный Русс. Его зубы стали плоскими, как у обычного человека. У него больше не было клыков Лемана Русса».
Вероятно, нам намекают, что суть Русса определяется отнюдь не внешней шелухой, за которой не видна его подлинная личность. Впрочем, сам Русс настаивает, что клыки и шкуры и есть проявления его личности.
Если уж говорить о начале, то любопытный эпизод мы найдем в повести «Альфарий: Голова Гидры» М. Брукса. Это сольник Альфария, и встреча с Руссом там всего, одна, но…
«А мы инструменты, и в этом я не сомневаюсь. Не думаю, что многие из моих братьев осознают этот факт, но Русс один из тех, кто понимает. Он любит меня не больше, чем Рогал — на самом деле, я бы даже сказал, что значительно меньше, — но однажды он оказался рядом со мной на одном из праздников, посвященных очередной победе, и мы перебросились парой слов. Он был пьян или казался пьяным: я подозреваю, что это была бесхитростная уловка с его стороны, поскольку наше тело позволяет нам без труда усваивать все, кроме самых сильных токсинов. Однако пьянство, похоже, наиболее подходят ревущему, одетому в меха гиганту, которым является Русс, чем патрицианской знати вроде Жиллимана или суровому Пертурабо, и из-за него некоторые могут недооценивать примарха.
— И чем же являешься ты? — спросил он меня. Я не так давно открылся братьям и это был наш первый разговор.
— Я Альфарий, — ответил я, улыбнувшись.
— Я спросил «что», а не «кто», — хмыкнул в ответ Русс.
— Не уверен, что понимаю тебя, — ответил я.
— Я сомневаюсь в этом, — он сделал гигантский глоток из маленькой бочки в руке со смрадным химическим пойлом, которое фенрисийцы называли мьедом. — Но если ты настаиваешь… Мы все являемся аспектом Всеотца, или у нас есть способ, которым мы служим. <….>
— Поэтому я спрошу тебя еще раз, — продолжил Русс, буравя меня взглядом, который превратил бы смертного в дрожащую развалину. — Чем же являешься ты?
— Я храню секреты, — снова улыбнулся я ему.
На мгновение я напрягся, не зная, как он отреагирует. Затем его лицо расплылось в широкой улыбке, которая обнажила его длинные клыки — единственная искренняя улыбка, которая появилась на лице Лемана Русса благодаря мне — и он разразился лающим смехом.
— Ха! Ну, в таком случае, я удивлен, что ты всего лишь один».
Ценное свидетельство мы получим от Грэма Макнилла в «Тысяче Сынов». Но надо учитывать, что Русс там дан глазами Магнуса, а эти двое — непримиримые… братья.
Вот мнение Аримана:
«Король Волков ничего не забывает и ничего не прощает. Стоит убить хоть одного из его воинов, он навеки станет считать тебя должником».
Ариман увидел его таким:
«В Руссе Ариман видел грубую, ничем не сдерживаемую силу и неукротимый дух, в вечном противоречии со строгой дисциплиной и преданностью долгу. Леман Русс пылал ослепительно-белым огнем, а его аура переливалась самыми невероятными цветами».
Между прочим, белый цвет ауры — это чистота, доброта, совершенство и духовное озарение. Макнилл хорошо подготовился, когда писал «Тысячу сынов», и не мог этого не знать. Ариман видит в Руссе только боевое совершенство, хотя улавливает и то самое притворство, о котором уже говорилось: «Леман Русс как будто пытался выглядеть жестоким дикарем одного из отсталых миров».
И именно здесь Русс внезапно проявляет свои пси-силы:
«Необычайно мощный выброс психической энергии Ариман почувствовал за мгновение до того, как был нанесен удар.
Сокрушительный заряд психического шума обрушился на них, заглушив своей яростью все ощущения. Утизаар вскрикнул и выронил оружие. Лемюэль согнулся пополам, содрогаясь в конвульсиях.
— Великий Океан, что это было?! — крикнул Собек. — Оружие?
— Психическая ударная волна, — выдохнул Утизаар. — Невероятной силы».
Русс делает это, чтобы защитить своих легионеров. Из чего следует, что доброта в нем все-таки есть, но весьма избирательная, так как тысячники сполна оценили его «совершенную» свирепость в бою.
Меж тем в «Тысяче Сынов» есть много эпизодов, которые дали повод считать Русса лицемером (в «Мстительном Духе» он и сам себя назовет лицемером). Русс осуждает Магнуса за использование пси-сил. Однако он и сам псайкер, хотя прибег к своим силам всего один раз — дважды, если считать спуск в Нижний Мир в «Волчьей Погибели», — и держит в легионе рунных жрецов. Лицемерие?
На первый взгляд — да. У Макнилла это именно лицемерие. Как это сочетается с известной честностью Русса — Трон знает.
Впрочем, не стоит считать Макнилла волкохейтером. Кроме «Тысячи Сынов», написанных с позиции — само собой — Тысячи Сынов, есть еще и «Мстительный дух». А в нем мы увидим Русса глазами Малкадора и Гарвеля Локена. Малкадор видит его так:
«Могучий более, чем вообще может подразумевать такое определение, Леман Русс был цунами, которое зарождается далеко в море и набирает силу на протяжении тысяч километров по мере приближения к берегу. Его материальное тело воплощало собой мгновение перед ударом. Даже когда Леман Русс явно пребывал в покое, казалось, будто ему стоит огромных усилий удерживаться от буйного взрыва».
Русс и Малкадор… играют. В интеллектуальные игры вроде хнефатафля. Таким образом Макнилл показывает нам стратегические способности Русса. И делает оговорку: «Русс никогда не приписывал себе чужих заслуг». Это мы уже знаем из «Волчьего Короля».
Здесь Русс даст самому себе еще одну характеристику:
«Я не создан для ожидания, Сигиллит. Я плохо сражаюсь из-под прикрытия камня, выжидая, пока враг попытается выбить меня. Я палач, а палач наносит первый удар: смертельный взмах, который завершает спор еще до его начала».
Локен знает о словах Русса, что «в них не будет никаких скрытых смыслов, никакого подтекста и туманных мотивов». На него производит впечатление прямолинейность примарха: «Локен никогда не ожидал услышать столь прямое признание от кого-либо из примархов, не говоря уж о Волчьем Короле. Открытая искренность заняла место в его сердце, и слова Лемана Русса остались бы с ним до самой смерти».
Основная книга о Волках в Ереси — это «Сожжение Просперо» Дэна Абнетта. Именно здесь нам дадут еще одну подробность внешности примарха:
«Таких тяжелых и обильно усыпанных боевыми отметинами силовых доспехов ему еще не доводилось видеть. По сравнению с ними проигрывали даже внушительные каркасы терминаторов. Многочисленные вмятины и царапины выглядели своеобразным украшением, сродни гравировкам и орнаментам на основных пластинах. С плеч Русса ниспадала черная волчья шкура. Казалось, она закрывает и оберегает его, как лес укрывает горные склоны или грозовые тучи — вершину. Кожа на гладко выбритом лице отсвечивала мраморной белизной. Вблизи Хавсер даже разглядел на ней веснушки. Король Волков отпустил длинные волосы. Толстые косы с вплетенными отполированными камнями на концах спускались ему на нагрудник. Остальные волосы, покрытые лаком, торчали в разные стороны наподобие шипов. От воинов Тра Хавсер слышал немало историй о Короле Волков. В них говорилось, что волосы у него рыжие, цвета ржавчины или расплавленной меди. Хавсер увидел другое. Ему показалось, что грива Короля Волков светлая и пропитана кровью».
Веснушки, Карл.
К сожалению, 99% художников по Вархе эту подробность игнорируют. К еще большему сожалению, игнорируется другая сторона личности Лемана Русса — он в книгах часто улыбается, смеется, безрадостно усмехается, зло ухмыляется и т.д.: «Удлиненный фильтр над тяжелой нижней губой в сочетании с высокими веснушчатыми скулами придавал его лицу сходство со звериной мордой, а улыбка напоминала угрожающий оскал». Но на артах всяк считает своим долгом изобразить ему свирепый оскал. Однако, как мы убедились, свирепость — это лишь та часть его натуры, которую проще всего увидеть.
Аура шикарности у Русса также присутствует, хотя и не такая сильная, как у Хоруса:
«Размеры примарха заворожили Хавсера. Он во всех отношениях превосходил Астартес. Возникло ощущение встречи с богом».
А вот что говорит в «Сожжении…» сам Русс о своей манере воевать:
«— Люди считают воинов Шестого легиона свирепыми дикарями. Но ты провел с нами достаточно много времени, чтобы понять, что это не так. Мы воюем с умом. Мы не просто с воем бросаемся в драку, хотя со стороны это выглядит именно так. Мы собираем достоверную информацию и пользуемся ею. Мы используем каждую трещину, любую слабость. Мы безжалостны, но не безрассудны».
А вот мнение кустодия Амона Тавромахиана:
«— Зато это хорошая возможность получить инструмент воздействия, — сказал он. — Король Волков знал, что ты шпион, но держал при себе долгое время. Он принял тебя на Фенрисе и брал в Великий Крестовый Поход. Он хотел, чтобы тот, кто за ним шпионит, видел все, что видишь ты, и сознавал, что о нем стало известно. Король Волков уверен, что нельзя выиграть войну, если просто хранить секреты от врагов. Он предпочитает открыто показывать противникам, с чем они столкнулись и насколько мизерны их шансы на победу».
В этой книге снова подчеркивается бесцеремонность, резкость и нетерпеливость Русса. Здесь противоречий между авторской подачей нет. Однако Абнетт, обладая более тонким инструментарием писателя, чем большинство авторов БЛ, сумел намекнуть, что Русс попросту может себе это позволить. Он выбрал имидж дикаря, и в этот имидж входит грубоватый стиль поведения, благодаря чему Русс часто может говорить то, что думает. Там, где надо, он вполне себе сдержан.
Меж тем в ней же наконец-то объясняется «лицемерие» Русса и его легиона по отношению к варп-способностям:
«— Между тем, что я делаю на благо Стаи, и твоими занятиями, чернокнижник, лежит целая пропасть, — ответил Хельвинтр. — И зовется она «контроль». Только наивный глупец может считать, что человечество способно выжить в космосе без некоторых хитростей и уловок, направленных для его защиты, но всему есть предел. Предел. Мы должны понимать, что делать можно, а чего нельзя, и никогда не переступать через эту черту. Скажи, сколько раз ты переступал черту: один? три? десять? тысячу?»
Итак, у нас, оказывается, диалектика: переход количественных изменений в качественные. Волки сумели остановиться на количестве, Тысячники погнались за качеством, что их и погубило…
Пытаясь связаться с Магнусом, Русс говорит:
«— Но сегодня я хочу поговорить с тобой не об этом. Я говорю и надеюсь, что ты меня услышишь. Я обращаюсь к тебе как брат к брату. То, что грядет, не должно было случиться. Тебе известно, что я не хочу этого. Мое сердце разрывается от мысли, что придется выступить против тебя, и душу нашего отца терзает необходимость сталкивать сыновей между собой. Но ты сам принял решение».
Речь о «глупости Магнуса». О том, что предупреждение, посланное такой ценой, было правдивым, Империум узнает позже. А пока что все видят только нарушение Никейского эдикта и разрушенный многолетний труд Императора — что повлекло многочисленные жертвы.
Наконец, примечательно то, как он поступил с Хавсером. Любой командир убил бы его. Русс поручил ему залечь в стазис. Белая аура, мы помним, да? Очень своеобразная. Но, в конце концов, у нас мир вечной войны — доброта здесь если и бывает, то примерно в таком виде.
В бэке упоминается, что Русс считался непревзойденным скальдом. Однако ни в одной книге это не получило отражения. Также из-за того, что разные авторы писали разные вещи, некоторые сюжетные линии, например, сотрудничество с Темными Ангелами Лютера, так и остались «зависшими».
В целом образ примарха Космических Волков получил существенное развитие от книги к книге. От грубого дикаря, «негодяя и дурня», почему-то с черными волосами, но умеющего держать слово, — к умному, обреченному на роль палача человеку, который ловко скрывает под личиной пьяницы и дикаря сообразительность и проницательность, но никогда не обманывает своих сыновей; к фаталисту и немного цинику, меланхолику, который способен простить даже открытый бунт, но умеет добиться повиновения, умеет и беспощадно сражаться, и проявлять доброту… иногда. Может быть, однажды мы дождемся и Русса за сложением кенингов. Пожалуй, можно считать, что на этот момент образ Русса — один из самых прописанных во вселенной Вархаммера.
Литература:
1. Лайтнер, Ли. Честь Волка
2. Райт, Крис. Леман Русс: Великий Волк
3. Райт, Крис. Волчий Король
4. Райт, Крис. Два метафизических клинка
5. Дембски-Боуден, Аарон. Вой родного мира
6. Хейли, Гай. Волчья погибель
7. Макнилл, Грэм. Тысяча Сынов
8. Макнилл, Грэм. Мстительный дух
9. Абнетт, Дэн. Сожжение Просперо
10. Брукс, Майк. Альфарий: Голова Гидры
Бонус: