Причины, в силу которых риски огосударствления экономики существуют даже при очевидных преимуществах частного интереса, не исчерпываются идеологическими мотивами. Видимо, более распространенным является мотив снижения политических рисков: конкуренция шумна, шум мешает работать аппарату и создает неожиданности. Огосударствление выглядит как гарантия спокойствия — ценности, приверженность которой власти скорее недооценивается. Однако на примере девальвации рубля легко продемонстрировать, как процесс многолетнего согласования интересов внутри государства генерирует проблемы сам.
Само по себе решение об увеличении ключевой ставки не могло не повлиять на курс в последующие дни: хотя оно снизит внутренний спрос в РФ на импорт лишь через несколько месяцев, есть и другие каналы влияния. Под термином «ожидания» могут скрываться как буквально инфляционные ожидания, так и ожидания игроками валютного рынка неформальных, но опасных обвинений в «игре против рубля» — в силе последних всем удалось убедиться 16 августа, когда, несмотря на решение ЦБ, упрямо растущий до этого к 100 руб./$ курс был испуган неофициальной информацией о совещании по его поводу у президента.
У возможности негласного регулирования рынков есть цена — немалая, обсуждаемая непублично и влияющая на дальнейшее развитие событий
Его предполагаемая повестка в силу обстоятельств была довольно бессмысленной. Продажа 90% валютной выручки, чего якобы требовал Минфин, видимо, неосуществима — она сделает невозможными сложные схемы серого импорта, реализуемые при поощрении Белого дома. Примерно тем же ограничено применение других мер, тормозящих трансграничные потоки капитала. Что же до валютных интервенций — на нынешнем тонком рынке это не слишком дорого,— займется ли ими Сбербанк, ЦБ, ВТБ, Газпромбанк, НОВАТЭК или даже Минфин, результат будет, он будет краткосрочным и не имеет неполитического смысла.
Но и в этой сфере работают «ожидания второго рода», то есть ожидания недовольства начальствующих лиц, и они сильнее страха убытков, а уж тем более недополучения прибыли. Кому именно и как было поручено «восстанавливать рубль», неизвестно, и об этом невозможно говорить вслух, поскольку параметром оптимизации является «прекращение шума»: итогов совещания не опубликовано, как и подтверждения того, что оно было.
Казалось бы, проблема решена — рубль же ушел от «роковой» отметки в 100 руб./$? Но в цену вопроса теперь нужно записывать убытки / расходы, которые коллективное государство будет должно компенсировать неизвестному «спасителю», будь то «Сбер», «Газпром» или крупная частная финансовая группа. Не существует способа точно установить, по какому курсу юани конвертируются в тишину, а назначение виноватым — в недополученную прибыль, но уже очень скоро, через два-три месяца, этот вопрос будет решаться на неофициальных и очень напряженных переговорах внутри власти. Мы этот процесс видим уже много лет и понимаем: да, станешь тут нервным.
Все материалы Коммерсантъ www.kommersant.ru