Часть I. «Креативный класс» и «пузыри» пользовательских контент-предпочтений
Переход общества в постиндустриальную эпоху ознаменовал появление качественно новых видов социального взаимодействия. Направление ресурсов на развитие сфер образования, науки и новых технологий способствовало увеличению социальной дифференциации. Темпы развития социума определяются уровнем развития инновационных идей и объектов, последующим их применением в качестве помощников в рутинных процессах. Индивиды, занятые созданием новых интеллектуальных объектов, обрели свои позиции в креативном классе, который, согласно концепции «Креативного класса» Р. Флориды [1], создаёт в развитых государствах и странах повестку дня, служит образцом для подражания и формирует общественное мнение.
Для наращивания результативности своей работы и, как следствие, улучшения условий частной жизни представители данного класса стягиваются в креативные центры – мегаполисы и другие города [1], характеризуемые наличием множества компаний, специализирующихся в различных отраслях технологий и науки, выступающих в качестве потенциальных работодателей. Утечка столь ценных кадров из локаций, не вписывающихся в креативное ядро мира, увеличивает разрыв между слоями населения по причине сокращения рабочих мест в результате ускоренного внедрения новых технологий для автоматизации рабочих процессов. Поднимающийся уровень безработицы, что парадоксально, не ведёт к переквалификации рабочей силы, потерявшей свои социальные роли.
В настоящих реалиях креативный класс провоцирует рост социального неравенства в обществах, от чего социум теряет формы взаимодействия. С одной стороны, это способствует усилению идентификации индивидов: люди детализируют описание своих профилей, стараются быть индивидуальными и отличаться от прочих пользователей. Такой подход позволяет повысить онлайн социальный капитал человека, так как «живые аккаунты» в социальных сетях привлекают большее количество потенциальных друзей/фолловеров. С другой стороны, креативный класс, как основа инновационного преобразования жизни (создания новых технологий, рабочих задач, решений в рутинных делах и т.д.) [1], обрывает контакты со средним классом, частью которого являлся. В результате, люди из среднего класса лишаются возможностей коммуникации напрямую, без участия посредников (контактных центров фирм, SMM, HR и PR специалистов) с представителями лидирующего класса для идентификации своей роли в сложившейся картине профессиональной рутины (какую социальную роль играет индивид на рынке труда, какие возможности открываются перед ним), а также для адаптации чужого опыта под свои нужды.
Озвученный разрыв между социальными классами и сложность в их коммуникации усугубляют и масс-медиа: предоставляя обществу множество персонифицированных настроек, параметров создания и потребления информационно-развлекательного контента, масс-медиа заключают различные категории публики в своеобразные информационные «пузыри», тем самым вписывая каждого человека в тот фрейм, что отвечает его индивидуальным интересам и запросам. В данной ситуации возможности коммуникации редуцируются повторно, сводя к минимуму возможность столкновения в публичном дискурсе людей, находящихся под влиянием разных фреймов и включённых в конкурирующие «пузыри» информации.
Если говорить об идентификации пользователей – процессе, предполагающем частичное или полное отождествление личностью себя с другим субъектом, группой, идеалом посредством наблюдения за элементами культурной памяти [2], – то наличие множества фильтров на пути потенциального социального взаимодействия ведёт к снижению идентификации индивидов в социальных медиа. Причиной тому является отсутствие беспрепятственной коммуникации большинства людей с креативным классом и, как следствие, наблюдение за ложным контентом инфлюэнсеров в сети, так как их медийные продукты перед публикацией проходят модерацию для кодирования нужной информации, с точки зрения влиятельного актора. И это негативно сказывается на процессе отождествления индивида с группой лиц или конкретной личностью.
В данной ситуации справедлив вопрос: возможна ли трансляция, продвижение идей и требований через социальные медиа отдельных сообществ или социальных/культурных меньшинств? Если подобная вероятность существует, как она реализуется? Каковы результаты данной практики? Рассмотрим эти вопросы в рамках настоящей статьи на примере народности ительменов, представляющей собой социальное/культурное меньшинство, малоизвестное жителям России.
Часть II. Конец начала, начало конца - находим определение социальных медиа через эволюцию масс-медиа
Перед обращением к текстам научных исследований специалистов по заданной теме необходимо установить, чем являются социальные медиа и в чём заключаются их характерные отличия от традиционных средств массовой информации. Как известно, стандартный комплекс СМИ состоит из печатных изданий и периодики, телевидения и радио. Появление каждого из заявленных форматов вещания исторически было сопряжено с созданием иных подходов к взаимодействию с новостными сообщениями. Новые технологии позволяли расширить диапазон распространения информации, усилить смысловую ценность материалов, разнообразить формы представления контента. Синтез инноваций приводил к конструированию иного вида интерактивности во время потребления медийных материалов, а также их производства. Каждый канал традиционных средств массовой информации развивался до конца XX века в рамках своей технологической специфики, изредка перенимая и адаптируя классические медийные и журналистские жанры. В то время СМИ лишь транслировали информацию, представляя собой совокупность средств и методов сбора, обработки и представления новостного и развлекательного контента по схеме от одного к большинству.
Так, средства масс-медиа строго воздействовали на мировосприятие своей аудитории, ее интерпретации текущей повестки, однако не лишали её возможностей идентификации и передачи сведений о личных интересах. Выбор интересующего СМИ или их малого пула уже являлся маркером индивидуальности отдельного индивида; помимо этого, люди не были искусственно отграничены от акторов с противоположным взглядом на те или иные события, предпочитающих получать новостные сообщения от оппозиционных средств информации. Кроме того, транслировать личные убеждения люди могли через контактные формы обратной связи с редакциями: звонком в студию в прямом эфире, заполнением бланков с комментариями в журналах и иными способами. Темы, фигурирующие в подобных заявлениях от аудитории, средства массовой информации зачастую включали в свои новостные сетки вещания, тем самым подтверждая свою ориентированность на общественность, её интересы и потребности.
Глобальные изменения в функционировании масс-медиа произошли во время повсеместного распространения сети интернет, с помощью которой люди получили доступ к множеству источников сведений. Коммуникация переходила в цифровое пространство через электронные письма, а объектами общественного внимания становились мультимедийные файлы. Чуть позже на медийном рынке была введена инновационная концепция взаимодействия с обществом посредством технологии Web 2.0: здесь каждый представитель аудитории СМИ становился как потребителем, так и создателем контента, что продолжит циркулировать в единой цепи заинтересованных пользователей по теме.
Данный концепт потребовал реактивной адаптации каналов коммуникации под интересы аудитории в области мультимедийных форм, благодаря чему началась конвергенция средств масс-медиа. Этот процесс подразумевает взаимное интегрирование технологических особенностей каналов распространения медийных продуктов с целью расширения инструментария трансляции контента и сохранения конкурентоспособности средств распространения информации. Конвергенция не только способствовала поддержке уровня социального влияния традиционных СМИ, но и создала инновационные форматы, жанры и отдельные платформы для цифрового взаимодействия с медийным содержанием.
Так, одним из результатов конвергенции средств массовой информации является появление понятия социальных медиа – совокупности сетевых технологий, виртуальных сообществ и практик, которые используются людьми для создания контента, а также обмена мнениями, идеями и личным опытом [3]. Это отдельные цифровые платформы, основанные на базе Web 2.0, исключающие наличие доминирующей информационной силы в роли организованных каналов масс-медиа, а также направленные на интерактивный процесс коммуникации между людьми посредством разнообразных медийных форм и форматов.
Выделяют семь разновидностей социальных медиа: социальные сети; блоги и микроблоги; форумы; сайты отзывов; фото и видеохостинги; сайты знакомств; геосоциальные сервисы [4]. Наиболее популярные платформы, которые обычно относят к категории социальных медиа, обладают уникальным интерфейсом и работают на основе определенного набора технологий, которые делают его своеобразным средством коммуникации. Цифровые площадки благодаря разнообразию интерактивных элементов для создания контента и ретрансляции новостных сообщений стали основными каналами получения сведений и обмена мнениями между участниками единой сети. В процессе цифрового взаимодействия акторы приобрели возможность выражать свои интересы не только в создании медийных объектов, но и в «примерке» различных социальных ролей. Это позволяет человеку оценивать недоступные в реальном мире идентичности, которые, в свою очередь, могут быть использованы для адаптации индивида к изменяющимся условиям общества, или для определения своего места в отдельной социальной/культурной группе.
Часть III. «Один маленький пост от человека, но гигантская польза для всего сообщества единомышленников»: как транслируются идеи и требования социальных/культурных меньшинств
Таким образом, трансляция, продвижение идей и требований отдельных сообществ, а также социальных и культурных меньшинств через социальные медиа возможна. Так, М. Троневская в своей статье «Социальные медиа в сети интернет в контексте исследования проблем социальной идентификации» [5] приводит примеры того, как индивиды способны артикулировать свои намерения и заявлять о своих проблемах на цифровых платформах. В первую очередь, цифровые платформы позволяют транслировать идеи и требования с помощью персонализированной страницы пользователя той или иной интернет-площадки. Каждый фрагмент анкеты зарегистрированного человека содержит закодированную информацию о его взглядах на мир, интересах, отношении к определённым социальным нормам, а также желаемых достижениях. Индивид имеет возможность отразить свои идеи в графическом оформлении своего профиля, а также через выбор мультимедийных форм и публикацию на личной странице определённых сообщений. Далее, человек, как представитель отдельного меньшинства, производит поиск сообществ в рамках идентификационных особенностей, принадлежности к культурным и социальным характеристикам, вступает в подобную группу, или же создаёт её. На данном этапе, помимо описания специфики общности, само количество участников выступает в роли ценностного индикатора продвигаемых тезисов. В качестве сообщества меньшинство начинает генерировать контент, циркулирующий в пределах близких по параметрам групп, и создавать медийные поводы, способствующие преодолению информационного шума (избыточности информации в коммуникативной среде, которая вызывает функциональное расстройство ее систем) [6] и позволяющие охватить внешние аудитории.
Отдельно стоит выделить специфику производимого контента в подобных группах: ведь большую его часть представляют видоизменённые новостные сообщения. Это ещё один способ заявления о своих требованиях, желаниях, ценностях: меньшинство ведёт поиск информационных сообщений в различных отраслях социальной жизни, которые имеют отношение к его представителям. Найденный материал зачастую тщательно отбирается на основе пула проблематик, актуальных для данного сообщества. Затем участники группы адаптируют, дополняют или полностью меняют новостные материалы, с целью кодирования иного смысла, отвечающего запросам отдельно взятого меньшинства, однако трансляция данного контента может быть реализована как в рамках одной платформы, так и за пределами интернет-площадки. Подобное взаимодействие единомышленников не способно разрушить информационный пузырь множества пользователей, но озвученный инструментарий позволяет увеличить возможность проникновения тезисов меньшинства в доминирующий фрейм, тем самым вызвав дискуссию по волнующим представителей меньшинства вопросам. Так, в социуме могут появиться медийные продукты, содержательная часть которых отражает идеи культурных и социальных меньшинств, призванные обратить внимание большинства на определённое сообщество, его культурные практики и идентичность.
Однако довольно часто названный выше инструментарий трансляции идей и требований малых групп работает на противоположный результат, когда общественность отвергает реинтерпретивные контекстные тезисы, формирует из положительных идентификационных маркеров предубеждения по отношению к участникам меньшинства. Так, А. Кугай и А. Ковалёва в материале «Расистский дискурс электронных СМИ как фактор конструирования межэтнических конфликтов» [7] сообщают, что проблемой выступает сложность декодирования сообщений малых общностей, зачастую связанная с многоплановостью трактовок. То, что является прописной истиной для представителей меньшинств и иначе интерпретироваться ими не может, для социума, не обладающего нужным контекстом и фоновыми знаниями, предстаёт в виде сложного содержательного материала.
Множество альтернативных пониманий уничтожает единственную нить коммуникации большинства с меньшинством, что инициирует общество характеризовать продвигаемые идеи в качестве недозволительных, запоздалых или эфемерных. Медийные объекты, созданные для поддержки меньшинств, воспринимаются как агрессивное навязывание мнений, подтверждающее неправомерность требований меньшинств. В результате происходит снижение числа возможных вариантов заявления меньшинств о себе, в то время как большинство продолжает ошибочно декодировать транслируемый контент в логике снежного кома. Не стоит забывать, что обществу присуще воспринимать информацию, идентифицируя себя в качестве большинства, а значит, в роли хранителя нерушимой истины. Малоизвестные сообщения проходят через призму фильтров «свой» и «чужой», «я» и «они», где каждый старается найти доводы для защиты собственного мнения в надежде избежать трансформации традиционных представлений и убеждений.
Часть IV. Цифровой след как объект коллективной памяти для отдельного сообщества. Знакомство с детьми Ворона
Стоит понимать, насколько важно социальным и культурным меньшинствам, сообществам транслировать свои идеи и требования: ведь данный процесс, как мы уже выяснили, ведёт к их внешней и внутренней идентификации. Такая идентификация, в свою очередь, является важным компонентом коммеморации и (вос)производства коллективной памяти как единой незыблемой формы исторического наследия конкретной общности. Каждое коммуникационное взаимодействие, по сути, является отдельным нарративом памяти, что позволит потомкам проанализировать имеющиеся у той или иной группы или сообщества нормы поведения, культурные особенности и иные ценные характеристики. Лишение меньшинств инструментов трансляции идей и требований есть альтернативное представление исторического нарратива социума. Коммеморативные объекты, которые сегодня создаются обществом, - лишь оболочка истинной жизни, установленная предписаниями государственного надзора.
Технология Web 2.0 даёт людям возможность конструировать собственную реальность, исходя из личных потребностей и мыслей, а синтез виртуальных реальностей пользователей позволяет упрощать декодирование смыслов, добиваясь большего соответствия первоначальному замыслу, и ускорять адаптацию к тезисам оппонента. Поэтому важно не лишать социальные и культурные меньшинства возможности участия в цифровой жизни общества, дабы создать достоверную/инклюзивную и общую картину нарратива памяти, что приведёт к истинному формированию коллективного наследия. С другой стороны, многообразие нарративов может привести к расслоению меньшинства на противоречащие группы, что негативно скажется на результативности трансляции его ценностей, так как этот уровневый показатель зависит от численности общности (чем больше людей в группе, тем выше сохранность её идентификации). Единый нарратив, в свою очередь, столетиями передаётся потомкам, они усваивают его посредством коммеморативных объектов, но также способны изменять содержание нарратива и дополнять его в соответствии с актуальными настроениями в меньшинстве. Сохранение единой памяти и непременная модернизация её содержания есть неотъемлемая часть феномена коллективной памяти.
Для примера обратимся к социальному и культурному меньшинству народности ительменов, коренных жителей полуострова Камчатка. Ительмены – один из древнейших народов на планете, существующий на протяжении 15 тысяч лет, как было установлено в работах С. Крашенинникова и Г. Стеллера [8]. Несмотря на этот статус древней этнической общности, проблемы и идеи ительменов редко освещаются средствами массовой информации, государство практически не способствует сохранению численности данной этнической группы и их культурных объектов [9]. Однако представители меньшинства организовали свои тематические сообщества и каналы на базе социальных медиа, таких как ВКонтакте и Telegram. С целью сохранения родного языка, ретрансляции мифов, легенд, подлинных историй малочисленного народа (ительмены практически не имеют физических объектов памяти в силу специфики передачи культурного наследия в устном формате); чтобы помочь найти потерянные родственные связи, организовать традиционные праздничные события, для передачи культурных норм поведения в данном меньшинстве члены онлайн-групп создают авторский контент (новостные заметки, тематические лонгриды, анонсы мероприятий, видеосюжеты, видеолекции, подкасты и проч.), отражающий культурно-исторические особенности развития общности и её жизни, ретранслируют новостные материалы из государственных СМИ, касающиеся темы северных народов, организовывают мероприятия, посвящённые этническим традициям, как в виртуальном пространстве, так и в реальности.
Группы «Коренные народы Камчатки», «ДРУЖБА СЕВЕРЯН», «Ассоциация КМНСС и ДВ РФ» принимают активное участие в качестве соорганизаторов краевых мероприятий, создают информационные поводы в качестве инициаторов событий по изучению традиций и норм своего культурного меньшинства. Участники групп поддерживают активность в цифровой коммуникации, прилагают усилия для более понятного конструирования смысловых сообщений с целью их транслирования за рамки закрытых сообществ. Результативность предпринимаемых действий выражена в учреждении Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока и Ассоциации коренных малочисленных народов Камчатского края, совместной деятельности с государственными структурами, направленной на преподавание жителям полуострова Камчатка основ об историческом наследии и жизни коренного народа.
Часть V. Резюмируя написанное
Итак, социальные медиа благодаря обширному инструментарию интерактивного взаимодействия позволяют конструировать множество контент-форм транслирования интересов социальных и культурных меньшинств. Сформированные на интернет-платформах сообщества имеют большую возможность быть услышанными широкой общественностью. Новостные ретрансляции, собственный культурный контент, создание медийных поводов и публикация аналитических записок по результатам проведённых событий способны «взломать» герметичность общепринятого фрейма и заявить о требованиях и интересах меньшинств. Как было упомянуто в настоящей статье, вопрос о возможности использования социальных медиа для такого результата не имеет единого ответа: ведь инструментарий площадок может также лишить меньшинство продуктивной коммуникации, что в результате приведёт большинство к полному отрицанию заявленных тезисов меньшинства.
Стоит помнить, что в современных реалиях каждое информационное сообщение должно соответствовать содержательной сложностью тому каналу распространения сведений, что выбирают акторы, в противном случае ошибочное декодирование информации способно исказить картину отношений внутри раздробленного на различные публики общества. Помимо этого, препятствовать социальным и культурным меньшинствам выражать свои интересы посредством социальных медиа как основной площадки конструирования социальной реальности – значит разрушать ранее заложенный исторический нарратив, который составляет важную часть коллективной памяти общества, необходимой нам для грамотной идентификации себя.
Список использованной литературы:
1. Рецензия на книгу: Флорида Р. Креативный класс : Люди, которые создают будущее / Ричард Флорида ; пер. с англ. Н. Яцюк ; [науч. ред. Р. Хусаинов]. М. : Манн, Иванов и Фербер, 2016. 384 с.
2. Старцев А.А., Гришанин Н.В. Кириллина Н.В. Идентичность и идентификация личности в социальных сетях // Коммуникология. 2018. Том № 6. №4. С. 76-87.
3. Прокопенко Т.В. Роль социальных медиа в политической коммуникации // Коммуникология. 2020. Том 8. №4. C. 22-36.
4. Когалова Е.А. Специфика социальных медиа: фонетический аспект // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2019. С. 13-25.
5. Троневская М. А. Социальные Медиа В Сети Интернет В Контексте Исследования Проблем Социальной Идентификации // Историческая И Социально-Образовательная Мысль. 2016. № 5–2 (8).
6. Евдокименко, Е. Ю. Понятие информационного шума в социально-гуманитарных науках / Е. Ю. Евдокименко. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2013. — № 10 (57). — С. 564-566.
7. Кугай А. И., Ковалева А. М. Расистский дискурс электронных СМИ как фактор конструирования межэтнических конфликтов // Управленческое Консультирование. 2015. № 1 (73).
8. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки: С приложением рапортов, донесений и других неопубликованных материалов. М.; Л., 1949. 841 с., ил.
9. Ительменская литература : сборник : материалы и исследования / сост. Вячеслав Огрызко. — М. : Литературная Россия, 2011. — 416 с. — (Б-ка писательской артели "Литрос").
10. Римский Владимир Воздействие сети Интернет на социальную активность, формирование и развитие идентичностей // Вестник Общественного Мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2009. № 1 (99).
11. Нечаева А. А. Становление Memory Studies Как Отдельной Области Знания: Основные Вопросы И Понятия // Вестник Нижегородского Университета Им. Н.и. Лобачевского. Серия: Социальные Науки. 2020. № 4 (60).
12. Спешнев Л. Ительмены и камчадалы: кто они на самом деле? Москва: Литературная Россия, 2011.C. 102–108.
Автор статьи: Кирилл Гончаров.
Дата: 29.12.2022 г.
Материал был написан в рамках аналитической работы над обозначенной темой для СПбГУ.
Все права на настоящий текст защищены. Копирование текста или его части и использование на сторонних ресурсах без уведомления об этом автора - запрещено! Цитирование допускается лишь со ссылкой на автора и источник материала.
Дорогие читатели, благодарю Вас за прочтение данного материала!
Подписывайтесь на канал и делитесь им со своими знакомыми. Тематическое разнообразие контента на канале растёт, в будущем нас ждёт много интересного!
Лайки и комментарии приветствуются.