Авария на Чернобыльской атомной электростанции произошла в ночь на 26 апреля 1986 года. Однако властям СССР потребовалось несколько дней, чтобы сделать официальное заявление и объявить об эвакуации населения Припяти.
Для жителей страны эти несколько дней были наполнены слухами и домыслами: никто не понимал, что происходит на самом деле. Настоящие масштабы катастрофы тщательно скрывались.
Василий Ляпин, был школьником, когда его семью эвакуировали из Припяти
В 1986-м мне было 11 лет, я жил в городе Припяти, в доме по улице Строителей, 19, квартира 42. Эту квартиру мои родители получили за три месяца до аварии на ЧАЭС.
Поскольку Припять была престижным городом, квартиру мы получили благодаря тому, что мой отец дал кому-то взятку — 500 советских рублей. А так мы жили на станции Янов [железнодорожная станция по пути жд-сообщения Чернигов - Овруч вблизи Припяти, сегодня - заброшена, одна из локаций в компьютерной игре S.T.A.L.K.E.R].
В общем, 26 апреля я пошел утром в школу, все как обычно. Учился в четвертом классе. В школе от одного мальчика пошел слух, что "сегодня утром у нас была маленькая радиация". На что ему одноклассники предложили замолчать и не говорить ерунды - тот мальчик не был авторитетом.
Но после второго урока завуч принесла нам маленькие белые таблеточки, думаю, это был йод [его тогда советовали принимать для профилактики]. Многие одноклассники выплюнули, я же был примерным и выпил. Потом у всех начала жутко болеть голова, к пятому уроку учительницы всех распустили домой и сказали не выходить гулять на улицу. Никто не объяснил, что происходит. Поэтому гулять я потом таки вышел.
Помню, как я шел домой из школы по центральному проспекту Ленина и ощущал головную боль, сдавливание головы, кисло-горький привкус во рту…
На следующее утро мать пошла на базар через весь Припять - город состоял всего из пяти кварталов. И еще с утра к нам зашел сосед и сказал, что завезли автобусы и нас после обеда будут эвакуировать —- это была, как сейчас бы сказали, инсайдерская информация. Отец не поверил и напился бражки из кастрюли, из которой должен был впоследствии свариться самогон.
И тут где-то в 12 часов дня по радио начали объявлять об эвакуации. Я помню, что даже расплакался. Хотя мы явно не осознавали масштаб случившегося, не то что дети, даже взрослые. Мать сварила макароны на обед, и так этот обед остался в миске несъеденным.
Через почти полгода мои родители заехали в эту квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи, и увидели эту миску, полную копошащихся червей. Собиралась наша семья тогда медленно, но мама таки собрала чемодан. Хотя нас настраивали собраться легко, так, как будто мы едем за город на недельку. И мы действительно так думали.
Отец был еще подвыпившим и сказал, что никуда не поедет. Но потом ему объяснили, что таки надо уезжать, нас поторапливали. В итоге мы были одними из последних, кто покидал город, потому что вышли часов в пять вечера. Все было тихо, спокойно, организованно и без паники.
Ехали в этой бесконечной колонне автобусов, привезли нас за 60 км где-то в село Яблунька [Полесский район] и поселили к незнакомым людям. Там мы прожили неделю, а потом мы переехали в Полесское к нашим друзьям и побыли у них еще неделю. Помню, что в первые дни были бесконечные объявления по радио о том, кто кого разыскивает.
Помню еще как мои родители общались с какими-то людьми, которые им объяснили, что мы в Припять больше не вернемся никогда. И мы начали это постепенно осознавать. Затем моего отца отправили в командировку в Россию, в Ленинградскую область, по линии его заводов: до этого он в Припяти работал на заводе КПД [Крупно-панельное домостроение] электросварщиком. И мы все вместе поехали туда, чтобы не растеряться и не искать друг друга по всему Советскому Союзу.
Мой брат в то время служил в армии во Львовской области. В эти дни с нами не был. Но потом, уже в июне месяце, он приехал к нам в Россию. Нашел нас с помощью уголовного розыска. И по иронии судьбы, он там женился и остался, живет до сих пор. Мои родители получили квартиру в Броварах. Отец скончался от рака через 7 лет после катастрофы, мы думаем, его состояние здоровья было обусловлено теми событиями. Мать прожила достаточно долго.
Вообще я до сих пор живу в Броварах, но на данный момент работаю в Шанхае, я преподаватель английского. И я рассказал эту историю своему 6-му классу, на английском.
Спустя 31 год после катастрофы, в 2017-м, я имел возможность съездить в Припять и даже зайти в нашу квартиру. К своему удивлению, все еще обнаружил там некоторые наши вещи.