Расположенное в западной части Подмосковья, село отдалено на 117 километров от Московской кольцевой автодороги. Хотя, как когда-то говорил мой отец, "по спидометру - 160 км без малого"
Фактически я помню деревню и бабушку с дедом лет с семи. Маленький домик на Заречине, на высоком берегу маленькой почти незаметной летом речушки Омутня. Вывозили меня сюда, потому что в пионерском лагере меня могли научить чему-нибудь плохому. А в деревне, без друзей и подруг я вряд ли могла бы "испортиться". То есть - сдавали меня как овощ в овощехранилище. И надеялись, что мне тут в деревне будет хорошо.
Моих фоток той поры - да и более поздних тоже - просто нет. И быть не могло. Отец не любил фотографировать деревню. Это же не море, по которому он скучал со времён дембеля в 1954 году... И вообще - тут родня матери. А он просто всегда её сопровождал сюда. Он вообще старался избегать любых конфликтов. Поэтому раз жена сказала, что дочке надо дышать свежим воздухом, есть куриные яйца и пить парное козье молоко, так и будет. Будем дышать, есть и пить. И не рассуждать. Так и было до поры, до времени.
Дед умер в 1973 году, у бабушки меня оставлять перестали - не доверяли драгоценность такую. Зато я стала жить у тётки, старшей материной сестры, на противоположном конце деревни. Тёте Зое было не до нас - меня и её младшей дочери Ленки. И мы носились по улице с утра до ночи. Свободные. Счастливые. Забегая домой только для того, чтобы отрезать толстый ломоть хлеба и выпить кружку молока, которая всегда стояла на кухне.
Мы ловили головастиков в тёплых лужах, воровали турнепс и горох на совхозных полях, купались в плотине за деревней и ловили карасей, чтобы тут же нанизать их на веточку и пожарить над огнём костра.
Как и положено, у меня была своя работа: надо было встретить вечером скотину ( корову или двух и небольшое овечье стадо) и сходить в магазин за хлебом. Это было не трудно. Это было весело. До сих пор помню серого гусака, который решил, что я враг и отчего-то прямо через дорогу рванул ко мне, наклонив шею и издавая такое громкое шипение, какого я ещё ни разу от гусей не слышала...
А ушедшая от меня тёлка, которую мы потом искали до ночи вчетвером с друзьями, из-за которых я опоздала её забрать с перекрёстка! Вот побегали тогда из одного конца деревни в другой! А она мирно паслась в кустах около школы. Умница!
А сенокос! Руки в кровавых мозолях, усталость до смерти... и полный рот горячей только собранной на солнцепёке земляники! Разве может что-то сравниться с этими воспоминаниями? Протягивая мне огромное красное яблоко один из мальчишек постарше меня по возрасту, а поэтому считавший, что он может учить неразумную городскую девчонку, сказал фразу, которую я запомнила на всю жизнь: "Грабли, красотка, это не столовая ложка, чтобы их в руке зажимать!" Господи, какая в его словах была мудрость! Я понимаю это только сейчас, когда время моё катится к 60 годам...
А танцы на перекрёстке в середине села под магнитофон какого-то мальца? Вы можете представить себе танцы прямо посредине дороги??? Мои длинные волосы растрепались, куртка расстёгнута... Плевать! Главное музыка, которая не даёт стоять на месте!
Ну а потом я выросла. Мать увидела, как мне строит глазки соседский мальчишка, и в следующий раз я в деревню попала только тогда, когда училась в институте. Тогда я наотрез отказалась жить у тётки. Только у бабушки! Да, в неустроенном маленьком домике. Да, до магазина далеко. Да, чашки и тарелки пришлось перемывать. Да, да, да... Но это было лучшее лето в деревне!
Были неспешные и бесконечные разговоры с бабушкой Аксиньей, которая рассказывала про своё дореволюционное детство, про свадьбу с дедом, которую сама себе нагадала, про колхозную юность, военную неустроенность и послевоенные бесплатные колхозные трудодни... Был абсолютно заросший огород, где без всяких там современных плёнок росли огурцы и помидоры, раздаваемые соседям, где можно было сесть в межу и прямо с грядки в рот закидывать переспелую клубнику, пахнущую летом и солнцем, параллельно заглядываясь на кусты чёрной смородины... Много чего было. В том числе и рассказов о семейных тайнах..
Следующий период, связанный с деревней, - то лето, когда я жила здесь безвылазно с маленьким сыном. Чтобы я не сошла с ума, со мной рядом всегда кто-то был: отец, взявший отпуск на целый месяц, мать, муж... Было спокойно и как-то очень хорошо. И было абсолютно плевать на бесконечно льющийся из динамиков радио балет "Лебединое озеро", на попытку путча далеко в Москве. Главным было то, что сын пошёл, что у него режутся зубы и начался диатез...
А потом умер мой муж. И я снова стала принадлежать матери. Она командовала, кричала надо это было или нет, распоряжалась мной и отцом, отняла сына, запрещая приезжать к нему, чтобы не травмировать ребёнка... Именно в это время рядом со мной появился мой будущий супруг, ставший моей стеной, моим защитником, человеком, ради которого я готова была изменить свою жизнь. И изменила её. Мы достаточно долго ездили в деревню к моим и его родителям. А потом его родителей не стало... Он чисто из уважения приезжал со мной в отпуск "на дачу". А потом, во время одного из скандалов, мы решили, что нам нужен свой дом.
И вот уже более 10 лет мы восстанавливаем свой дом. Теперь, когда я еду в Середу а меня спрашивают "что там у вас?", я честно отвечаю - там у меня дом.
Странно, но я вернулась туда, откуда в 1956 году убежала моя мать, и куда она никогда не хотела возвращаться. Дом в дерене для неё - был наказанием. Для меня пока - это место отдыха и восстановления сил. Под высоким бетонным мостом, который я вижу из своего окна, быстро катятся воды неполноводной речки Омутня. Переливаются на солнце, отливают серебром. Прямо как моя теперешняя жизнь. Вроде и спешу куда-то, но понимаю, что дальше себя и дома внутри себя не уйдёшь. Именно сюда в деревенский дом ты будешь возвращаться, потому что тут хорошо душе, потому, что на местном кладбище упокоились твои предки, потому что только здесь у тебя наконец-то появилась возможность НИКУДА не торопиться.
Мой нынешний дом, стоящий неподалёку от дома, в котором жили бабушка с дедом, который перестроили мои родители, стоящий неподалёку от дома родителей моего мужа - моя отдушина, место где я могу всегда отдохнуть, чтобы снова рвануть в Москву, говоря себе, что это уж точно последний год моей работы... Место моей силы, потому что рядом мой супруг, с которым мы уже рядом более 25 лет.
Моя молодая кошка, которую я завела в Москве, решила, что останется здесь в деревне с мужем. Я ей завидую.
Ну а воспоминаниями этого года станут спелые ягоды крыжовника на руке мужа, которую он протягивает мне, заходя с улицы на завтрак... Как впрочем и всегда летом. Любые ягоды. На завтрак. Осенью на ладони будут яблоки...
Как хорошо, что есть место, где можно хранить свою память. Как хорошо, что в жизни есть место, где ничего кардинально не меняется, если этого не захотеть. И дай Бог, чтобы такое место было бы у всех в нашем мире.