Баба Люда любила выпить. Жила она одна. Деда похоронила, а дети разъехались по другим городам, маму навещали редко. Соседи её недолюбливали и побаивались, потому как была она противная, склочная и громкая. Пила бабуля тихо дома, по вечерам. Не много, как снотворное. Потому что засыпала женщина плохо, часто просыпалась и вставала ни свет ни заря.
Особенно были напряженные отношения с соседской квартирой. За стеной у бабы Люды жила молодая семья. Без детей, но с кучей друзей. Часто молодые хозяева устраивали вечеринки и тогда громко звучала музыка, на балконе, смежном со старушкиным, толпилась молодежь и вообще «дым стоял коромыслом». Баба Люда боролась, как могла. Ругалась с соседями, вызывала полицию, жаловалась в ЖЭК, писала заявление участковому. Ничего не помогало. Ругалась она в основном с хозяином, жена его, Оля, была тихая и спокойная. И как понимала баба Люда, друзья-то были в основном мужа. В квартире была идеальная тишина, если хозяин, Толик, уезжал в командировку. Работал он инженером по наладке оборудования на каком-то предприятии и часто ездил по стране, это самое оборудование устанавливал. Так же не очень хорошо общалась бабушка с соседом снизу. Дед Семен жил один, часто курил на балконе, а весь дым, как говорила баба Люда, шел к ней в квартиру.
Эта неделя выдалась спокойной и тихой. Толика не было дома, а супруга его вела себя тише воды ниже травы. Но спокойной и тихой эта неделя была до четверга. В четверг вечером произошло событие, показавшее истинное лицо вредной старушки и поменявшее её жизнь.
В одиннадцать вечера, а баба Люда еще не спала, собиралась ужинать, в балконную дверь постучали. За стеклом маячил полуобнаженный парень, с вещами в руках. Старушка ахнула. Она столько повидала за свою жизнь, что полуобнажённый парень ее ни напугал, ни порадовал. Она нахмурила бровь и открыла дверь. Парень вошел в комнату. Старушка выглянула на балкон, закрыла опять дверь на щеколду и выключила в зале свет.
— Что случилось, соколик? Ты откуда, сверху, сбоку?
— Бабушка, помогите. Я от Ольги. Муж на два дня раньше приехал, специально видать предупреждать не стал Олю, догадывается. — Парень одевался, на ходу объясняя ситуацию. — Я бы с ним поговорил по-мужски, Оля просит не связываться. Я ее люблю, забрать от него хочу, пока некуда. Зарплату получу через неделю и квартиру сниму.
— Оделся? Пойдем на кухню.
В дверь зазвонили, забарабанили.
Баба Люда махнула в сторону кухни, пошла к двери.
— Кто там?
— Бабка, открывай! Я знаю — он у тебя! Сейчас дверь вынесу! Открывай, карга!
— Ах ты, пес шелудивый! Да пошел ты! — И дальше последовала ненормативная лексика богатого и могучего русского языка во всей ее красе. Как было сказано выше, баба Люда много поведала за свою жизнь, и владела этой лексикой в совершенстве. Точкой в ее монологе прозвучала фраза: «Сейчас полицию вызову!»
Старушку тронули за плечо — «Люд, открой ему дверь!» Баба Люда оглянулась, посмотрела мужчине в глаза. Он кивнул. Женщина недоверчиво покачала головой, открыла замок и сделала шаг в сторону.
Толик толкнул дверь и оторопел, сделав шаг назад, и чуть не уронив соседку, которая стояла у него за спиной.
— Ты меня, что ли ищешь? — спросил дед Семен, — с легкой усмешкой глядя на парня. — Что хотел?
— Да нет, — у Ольги ухажер был. Наверное.
— У нас точно ухажеров нет. Пройди, посмотри, — дед смотрел на Толика уже без усмешки, тяжелым взглядом исподлобья.
— Да, ладно, дед Семен, чего ты! Верю я, верю, — парень развернулся, пошел в свою квартиру. Присутствие деда в квартире соседки выбило его из колеи.
Дед перевел взгляд на излишне любопытную соседку и та, не меняя изумленного выражения лица, скрылась за дверью.
Он вернулся в квартиру, и баба Люда закрыла за ним дверь. Старички прошли на кухню. На столе стояли две рюмашки, немудреная закуска и пепельница. «Соколика» не было.
— Ты куда его дел, Семен?
— Под кроватью спрятал, — дед рассмеялся.
— Бедовый ты! А если бы этот бугай в квартиру полез?
— Что-то я сомневаюсь, что он у тебя под кроватью шариться бы стал.
— Ладно, иди, вытаскивай соколика, я пока ещё одну рюмочку поищу.
Через три минуты дед завел на кухню молодого человека, смущенного, маленько пыльного, но вполне приличного.
— Вот что, соколик. Сейчас посидишь с нами, кампанию поддержишь, а попозже, когда этот рогоносец уснет, домой потопаешь.
Парень благодарно кивнул.
— А мне-то что делать, Семен? Если Ольга съедет, так Пашка тут вообще клуб устроит! Прощай, спокойная жизнь.
— Я тебе давно говорил, переезжай ко мне. Твою квартиру сдавать будем. А ты заладила: «Что люди скажут, что люди скажут!»
— Ну да, теперь придется переехать. Все-таки честь моя, девичья, затронута, — и баба Люда, с улыбкой, подняла рюмочку.
— Ну, за перемены! — дед Семен был доволен таким поворотом.
И даже «Соколик» улыбнулся, понимая, что непроизвольно сыграл роль в жизни старичков.
А через полторы недели Оля ушла от мужа.
