Есть у меня приятель Дюша. Так он просит себя называть. На самом деле Андрей. Молодой парень, 40 лет нет еще, инвалид-колясочник с детства. ДЦП. Не повезло Дюше с руками-ногами, но голова- светлая, умный, схватывающий на лету, интересно рассуждающий. Мы с ним часто говорим по телефону, подолгу рассказываем о своих делах. Дюша увлекается компьютерами, осваивает все сам, хватает ума. Не обходим стороной и болячки, как без них?
Дюша знает, сколько мне пришлось перенести в больницах и называет меня Терминатор. Из всех моих злоключений, операций, реанимаций, клинических смертей, экзекуций и опытов врачей надо мной, я много раз выбиралась живой. Соберу себя по кусочкам, встану на трясущиеся ноги, и опять шаг вперёд. До последнего времени я не думала даже, что может быть иначе. Восстановлюсь непременно! Выживу! Выйду из больницы! Мне надо жить!
Но после приключившейся со мной аллергии и непереносимости всех лекарств, пылу- жару у меня поубавилось. Если раньше я была уверена, что выкарабкаться из очередного приступа мне помогут врачи и лекарства, то с аллергией надо было выкарабкиваться самой. Как? Вопрос, конечно, интересный. Много лет я сидела на строжайшей диете. Не позволяла себе ничего. Держала свой п@нкре@тит в узде. Держалась на голом энтузиазме. Так врачи говорили, не я. Я не задумывалась на чем я держусь, просто так было надо. Чтобы жить. Для чего и для кого жить? Для сына. Мне нужно было быть уверенной, что он не один остается в этой жестокой жизни, что у него есть семья и опора. БМ мой сын никогда не был нужен, ну, есть и есть, и ладно. Одному быть плохо, трудно, тяжело. Хоть и жила с БМ, но эту жизнь назвать совместной можно с большой натяжкой, я все время была одна и все жизненные перипетии решала и проходила в одиночку, поэтому знаю, как трудно преодолевать все самой. Одной. Короче, у меня была цель- дождаться, когда сын женится и у него будет семья. Тогда я буду спокойна за него и могу спокойно отправиться на покой. Вечный. Когда я рассказываю, на этом моменте Дюша угорает- ты же Терминатор! А Терминатор не может умереть. По определению. И я верила, что так оно и есть- я Терминатор и я не умру.
Модная болезнь эту веру уничтожила. Легко и непринуждённо. Долгих десять дней и ночей я сражалась с болезнью дома. Валялась с температурой под 40, сама колола себе антигиста минное и пила анти би отики, против овиру сное, сбивала температуру. Кашля не было, но вздохнуть и выдохнуть полностью я не могла. И встать не могла тоже. Не ела и не пила. Не могла. На одиннадцатый день я сумела вызвать скорую. Не помню даже каким образом. Помню только, как был против БМ- зачем? Лежи уж дома, чем тебе могут помочь?
Еще помню, как я спускалась с пятого этажа во двор, где стоял реаномобиль. Сделав шаг, я падала на перила и хватала открытым ртом воздух, но вздохнуть не могла и синела. Медсестра, шедшая за мной, несла табуретку и сажала меня на нее, чтобы я не упала с лестницы. Это схождение я запомнила на всю оставшуюся жизнь. И еще помню, что в машине скорой мне надели кислородную маску и в ней и везли до госпиталя. Мне сразу стало легче, в этой маске. Когда у меня ее отняли, я сразу же задохнулась и посинела.
Целый месяц в госпитале я лежала в кислородной маске. Цитокиновый шторм. Легкие повреждены почти на 80%. Двухсторонняя пневмония .И там меня посадили на огромные дозы гор мо нов. Как меня лечить? С этой долбаной аллергией? Иначе бы не спасли. Вот и все.
Многое произошло со мной за эти два года после госпиталя. И падение из ванны, и отказ ног, и повреждение правой руки и ноги, и операция без наркоза на груди (под КРИКОК@ИНОМ- черный юмор доктора), и диабет, и отказ почек, и астм@, и сердечн@я недостаточность, и гипертония. Я со всем боролась, все компенсировала. Как могла. С горм он@ми, но принимала нужные лекарства, справлялась и была Терминатором.
А сейчас, когда обнаружили и высокую активность повреждения печени, и камни в желчном, и необходимость приема пожизненно высоких доз геп@топротекторов, у меня опустились руки. Я сдулась. Терминатор сломался. Даже не от того, что лекарства непомерно дорогие, хотя и это тоже! Но смысл тратить огромные деньги на продление этой уже не нужной жизни в этом развалившемся на куски теле? Ведь свою миссию я уже выполнила. У сына есть семья и дети. Наверное, это всё, о чем я мечтала и хотела, чтобы сбылось.
Отчаяние- смертный грех. Так сказал мне священник, мой хороший приятель отец Иоанн. Он соборовал меня и причащал. Но и тут не обошлось без казусов из-за моей аллергии. Я не смогла выпить красное вино- аллергический ответ мог быть непредсказуем и с'есть кусочек хлеба с вином тоже.
Отец Иоанн озадачился, он не встречал таких людей, как я. Знал, что болею, но чем- не предполагал. А потом нашел выход- выпил вино и с'ел хлеб с вином вместо меня. Может, Бог нас простит? Мы же хотели во благо? Не навредить! Или такое соборование не считается?
И, хотя священник долго убеждал меня, что надо жить, нельзя отчаиваться и унывать, я не могу выбраться из этой пучины и погружаюсь в нее все глубже. Терминатор сломался.